Форум » Париж. Жилища » "Устами младенца...", 29 мая, до и после полудня » Ответить
"Устами младенца...", 29 мая, до и после полудня
Бернар де Вильнев: Время: 29 мая, около полудня Место: улицы Парижа, затем Гостиница на Rue de Saint Martin Участвуют: Персиваль Блэкней, Этьен Летуш, Маргарита Блэкней, Шарлотта де Монтерей
Шарлотта де Монтерей: - Постреливают? – неверяще переспросила Мари, всем телом поворачиваясь к «торговцу» и словно невзначай закрывая от него Летуша. – Вы сумасшедший… Девушка осеклась, словно до нее только-только дошли последние слова гостя мадам Блекней. Румянец стремительно отхлынул от щек служанки, и в первые несколько мгновений она не в силах была издать ни единого звука, глядя на «убежденного республиканца» широко открытыми глазами. - Этот мальчик, - наконец произнесла Мари, заметно сбавив тон. – Он слишком мал для того, чтобы быть врагом республики. Неужели вы не видите? Как вы могли рисковать его жизнью?
Персиваль Блекней: Перси прогнулся в пояснице, стараясь придать себе вид горделивый и возвышенный. Действительно, голова его откинулась назад, и мужчине, дабы держать взгляд Шарлотты, пришлось скосить глаза, отчего со стороны выглядел он весьма высокомерно и до крайности неприятно. Но именно такого впечатления и добивался Алый Первоцвет. - Да-да, недавние переживания существенно отразились на моем зрении, - баронет шумно вздохнул. - Иногда я что-то вижу, иногда не вижу... Ах, сколько трудностей, сколько трудностей... И знаете, гражданка Жерар, с прошлого раза я не видел одной своей вещицы. Ломаю нынче голову, то ли здесь ее обронил, то ли где-то еще...
Маргарита Блекней: - Гражданин, что именно вы потеряли? – Марго сделала шажок к разговаривающим и с легким интересом посмотрела на Перси. Молодая женщина продолжала держать нейтралитет, но разговор между ее супругом и Мари становился с каждой минутой более и более эмоциональным, что немного пугало Маргариту.
Персиваль Блекней: - Дорогая, милая, несравненная, восхитительная гражданка! Находиться подле вас - истинное счастье, и нет на свете ничего, никакой радости или чего бы то ни было еще, что сравнилась бы с одним лишь безмолвным созерцанием ваших божественных черт! Несмотря на чрезмерную напыщенность, с которой произносилась эта тирада, чувства, в ней отраженные, имели самое естественное для влюбленного мужчины обоснование, но, как ни прискорбно, нынче приходилось думать о вещах, далеких от супружеской идиллии, а потому, завершив это завуалированное признание, Перси продолжил тоном обиженного ребенка, как если бы у маленького Этьена, безмолвно наблюдавшего за разворачивавшейся перед ним странной сценой, отняли долгожданный обед или ни за что ни про что наградили подзатыльником. - И в вашем обществе и в надежде на то, что вы сделаетесь клиенткой моего небольшого предприятия, я даже мог бы забыть, что в прошлый свой визит я ушел отсюда без бумажника. Мадам! - баронет театральным жестом поднес руки к груди. - Да отсохнет мой язык, ежели я посмею кого бы то ни было обвинять в этой утрате, но все же революция, которой мы, по мере своих сил, столь усердно служим, требует от нас быть честными и справедливыми. К чему я призываю и здесь присутствующих... Мужчина, с самым недвусмысленным выражением на пылающем от возмущения лице, скосил глаза на Мари Жерар, тем самым призывая ее к ответу на выдвинутые против нее - пускай и без упоминания ее имени - обвинения.
Маргарита Блекней: Маргарита смущенно улыбнулась на комплимент супруга, и щеки ее покрылись легким румянцем. Но после недвусмысленных обвинений в адрес своей служанки актриса, как и подобает хорошей хозяйке, встала на ее защиту. - Гражданин, честность всегда была в почете, - с оттенком назидания произнесла Марго и, повернувшись к служанке, с доверительным тоном спросила: - Мари, ты не находила бумажник уважаемого гражданина?
Шарлотта де Монтерей: Глаза девушки с каждым словом «торговца» открывались все шире и шире. Какой еще бумажник?.. Было видно, что гость актрисы уходит от опасного разговора, но делал он это очень странным образом. - Смею вас заверить, мадам, если бы я нашла любую вещь, забытую здесь вашими гостями, я бы сразу сообщила об этом, - ошеломленно проговорила Мари, еще не вполне понимая, в какую ловушку ее ведут эти двое.
Маргарита Блекней: Маргарита, удовлетворенная ответом служанки, повернула голову в сторону супруга и, продолжая изображать хорошую хозяйку, произнесла: - Гражданин, вы уверенны, что ваша потеря произошла в стенах этой славной гостиницы? – но потом будто испугалась произнесенных слов, молодая женщина постаралась тут же извиниться: - У меня нет оснований вам не верить, уважаемый гражданин… - Марго развела слегка руками. – Но и Мари мне никогда не лгала…
Персиваль Блекней: Игнорируя дипломатичную ремарку леди Блекней, псевдоторговец обратился к ее наперснице. - Бумажник, юная и прекрасная гражданка, восхитительный бумажник темного цвета, из выделанной кожи одного крайне опасного зверя, обитающего в реках провинции Шандернагор, некогда принадлежавшей французскому народу, а также в водах Африки. Очень дорогая вещь - дорогая во всех смыслах этого звучного слова, - с видом обиженного ребенка, у которого отобрали любимую игрушку, промолвил Перси. - В нем было, если не ошибаюсь, семь или восемь ассигнаций красного цвета... цвета нашей великой революции... Данное уточнение прозвучало так, будто человек, посягнувший на сбережения англичанина, являлся сущим святотатцем, для которого не существовало никаких ценностей, кроме вульгарной наживы. В связи с этим на лице баронета проявилось возмущение, способное вызвать зависть даже у самого пылкого патриота, совсем недавно громившего Версаль и направлявшего дуло ружья на беззащитную королеву. - ... Я прекрасно помню, как проверял его содержимое перед тем, как войти в ваши номера. Но не обнаружил - представьте себе! - ни денье, ни самого бумажника, когда пожелал испить кофе в ближайшем кафе. Нет, гражданка, по дороге я его не выронил, я проверял.
Шарлотта де Монтерей: - Давайте поищем? – беспомощно предложила Мари, переводя взгляд с гостя на свою хозяйку и обратно. – Если вы потеряли его здесь, он обязательно найдется. Дурные предчувствия охватили девушку. Недаром «торговец» сразу ей не понравился. Но не собирается же он обвинить леди Блекней в краже бумажника?.. Нет, конечно же, нет – только не леди Блекней. Но как ловко он ушел от разговора о перестрелке! Странно, в него стреляли республиканские солдаты… И в то же время он добрый патриот… По его словам. Концы с концами не сходились, но сейчас Шарлотту куда больше интересовал потерянный бумажник. Вправду «торговец» потерял его или просто ищет предлог осмотреть комнаты? Но у леди Блекней нет ничего такого. Предосудительного.
Персиваль Блекней: - Давайте поищем! - с жаром отозвался Блекней. - И начнем... Мужчина обернулся к Маргарите, и в его взгляде, мимолетно встретившимся со взглядом актрисы, читалась непреклонная решимость довести до конца интригу по выживанию из ее окружения шпионки. Если бы Перси нынче сидел перед камином в родовом поместье или, с бокалом Veuve Cliquot в руках, вышагивал по гостиной, он позволил себе пуститься в пространные рассуждения о том, как под столь ангельской внешностью, каковая была присуща Мари Жерар, воплощению самой кротости, могла скрываться сущность коварная и крайне опасная. Но в данные минуты решалась едва ли не участь всей Лиги, а потому было совершенно неуместно даже думать о подобном сочетании несочетаемого. - ... начнем с соседней комнаты. Как уборку. Ее же начинают с дальних помещений, дабы последний штрих метлы расчертил пространство перед дверью в мир, лишенный всяческой поэзии. Прошу, гражданка, - баронет в легком полупоклоне склонился перед служанкой и приглашающим жестом указал ей на комнатушку, в которой та коротала свои ночи.
Маргарита Блекней: Маргарита подошла поближе к своей служанке. - Мари, покажи комнату уважаемому гражданину, - актриса мягко произнесла и слегка подтолкнула девушку к двери.
Шарлотта де Монтерей: Шарлотта никак не могла предположить, что перед ней стоит Алый Первоцвет. Она видела в «торговце» напыщенного наглеца, который ей не нравился все сильнее. И этот наглец сейчас собирался обыскать ее спальню… - Месье, в прошлый ваш визит вы не заходили в эту комнату и ничего не могли там потерять, - негромко, но твердо сказала девушка. Теперь, если гость мадам Блекней будет настаивать, это будет равносильно прямому обвинению в воровстве. Мари, не чувствуя за собой вины, держалась уверенно, но все-таки ей было боязно – этот человек участвует в перестрелках, говорит о врагах республики и гильотине, но все-таки, если она правильно поняла Летуша, бегал он именно от республиканских солдат… Кем бы он ни был, он может быть очень опасен.
Персиваль Блекней: - Я - не заходил. А вот бумажник - очень даже мог. Не на своих ногах. Намек был до того прозрачен, что все, что оставалось теперь Мари Жерар, это наглядно опровергнуть еще не прозвучавшее, но уже отвратительно-гулко звеневшее в воздухе обвинение в воровстве. Но бедняжка еще не знала, что, не причастной к этому преступлению, ей уже был вынесен приговор. - Давайте убедимся в том, что я говорю нелепость, милая, прелестная гражданка, - льстивым головом добавил Перси.
Этьен Летуш: Этьен прислушивался к разговору взрослых с растущим беспокойством. Мальчишке трудно было успевать за хитросплетениями красноречия своего нового знакомого, но волнение Мари, которую Летуш-младший знал давно и хорошо, невольно передалось ребенку. Молча пристроившись за спиной девушки, он с заметной укоризной взирал на сэра Перси.
Маргарита Блекней: - Мари, раз ты не брала бумажник, то почему ты так противишься показать свою комнату? – Маргарита посмотрела на свою служанку. Затянувшиеся уговоры стали немного утомлять актрису, да и мальчуган, было видно, запутался в происходящем. Но ясно было одно – Перси в данный момент для этих обоих был врагом номер один. - Мари, я тебе верю больше, чем гражданину купцу. Поэтому считаю, что необходимо показать ему твою комнату, чтобы развеять его обвинения… - Марго сделала несколько шагов в сторону спальни служанки и жестом пригласила следовать за ней Перси.
Шарлотта де Монтерей: - Я не противлюсь, - девушка послушно отступила в сторону, чувствуя непередаваемое отвращение к «гражданину торговцу» и испуганное недоумение – что же происходит, неужели актриса думает, что она воровка?.. Фамильная гордость де Монтереев, давно загнанная в самые дальние уголки души, никак не могла взять верх над осторожностью, так что Шарлотте оставалось только открыть перед гостем хозяйки дверь спальни. Хотя девушка понимала, что раз леди Блекней настаивает на проверке ее комнаты, значит, не верит ей. Подозревает, что она взяла бумажник. Это было очень обидно. Обидно и оскорбительно. Пребывая в полной уверенности, что в ее комнате никакого бумажника нет, Мари Жерар пока не успела испугаться тому, что ее вот-вот сдадут в комиссариат… Но происходило что-то странное, может быть, опасное, и Шарлотта на всякий случай обняла Летуша, почти неосознанно пытаясь оградить его от того холода, который сейчас бежал по спине у нее самой.
Персиваль Блекней: Даже в столь экстраординарных обстоятельствах Перси старался сохранять изысканность манер, а потому пропустил вперед жену, умело подыгрывавшую ему на этом самопроизвольном трибунале. Он заметил укоризну, написанную во взгляде мальчика, но сделал вид, что не понял, чем она вызвана. Если на то будет время, он объяснит Этьену, что к чему, но пока пьеса не доиграна, срывать маски было, по меньшей мере, опасно. - Гражданка, милая, хорошая... разве может быть нехорошей девушка, содержащая все в такой чистоте... - баронет обвел комнату уважительным взглядом. - Вам следует всего лишь помочь страждущему найти пропажу. Семь тощих лет я уже пережил, хотелось бы нынче насладиться хотя бы семью днями праведной сытости. Что-то есть во-о-от в том ящике? Он указал на старый комод, помнивший еще Людовика Возлюбленного в его лучшие годы.
Шарлотта де Монтерей: - Постельное белье, - почти спокойно сообщила Мари, по-прежнему прижимая мальчика к себе. – Если угодно, откройте и убедитесь сами. Шарлотта не понимала, почему весь этот обыск проходит с молчаливого соизволения актрисы. Госпожа Блекней даже не пыталась вступиться за свою служанку. Мари Жерар снова была одна… Впрочем нет, не одна. Рядом был маленький Летуш, о котором кто-то должен был позаботиться. Актрисе ни к чему бездомный сорванец, разодетому и напыщенному гражданину доверять нельзя, значит, нужно непременно доказать госпоже Блекней, что бумажника в спальне нет и быть не может.
Персиваль Блекней: На лице баронета появилось выражение, которое можно было описать как испуганное, так и присущее жестоко оскорбленной добродетели. - Ни за что! Я человек порядочный, я не посмею прикасаться к белью замужней дамы и невинной девицы. Жест, достойный кисти новомодного художника Давида, чрезвычайно театральный и по-римски доблестный, оттенял высоконравственное содержание его отповеди. Перси молился, чтобы актерские дарования не подвели его супругу и та не засмеялась в самый неподходящий момент, видя, как ее муж, на супружеском ложе лишенный каких бы то ни было предрассудков, внезапно сделался поборником целомудрия. - Да не коснется его рука мужчины, и да станет Мари Жерар Минервой, пробившей источник истины в этом комоде. Прошу вас, гражданка, откройте дверцу и осмотрите нутро этого четвероногого чудовища.
Шарлотта де Монтерей: - Я не стану этого делать, - спокойно сообщила девушка. Кажется, сейчас она рисковала и местом у леди Блекней, и собственной головой заодно, но этот человек пытался обвинить ее в воровстве, еще и превратить процесс обвинения в дурной фарс… В фарсе этом он будет участвовать один. Или вместе с актрисой, как леди будет угодно. Сейчас могла решиться вся дальнейшая судьба Мари, и не только ее, но еще и Летуша, и сероглазого Оливье, которого она никак не успевала предупредить о возможном предателе, и девушку мутило от мысли, что для кого-то все происходящее сродни дешевому балагану. Смейтесь, «порядочный человек», это так легко – оболгать того, кто не вправе даже ответить…
полная версия страницы