Форум » Париж. Жилища » "Кто ходит в гости по утрам?", 28 мая, квартира на Сен-Флорантен » Ответить
"Кто ходит в гости по утрам?", 28 мая, квартира на Сен-Флорантен
Анри д'Ольме: Время: примерно половина первого дня Место: квартира Огюстена Робеспьера Участники: Анри д'Ольме, Огюстен Робеспьер и те, кому особо не повезло
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Сен-Жюст: Возможно, после завершения отыгрыша с Маргаритой мысли чуть дополню насчет Рено :). …Попрощавшись с Маргаритой, Сен-Жюст, нервно кусая губы, принялся ходить из угла в угол. Бонневиль… Да, возможно, просто бездарно потраченное время, но… Сколько всего навалилось! Подготовка восстания, этот Алый первоцвет, приезд Марго, предложение Люсиль, два комиссара, два агента… Внезапно разум словно озарила молния. Не связаны ли как-то эти события? По крайней мере, некоторые из них? С присущей ему тщательностью Сен-Жюст принялся рассуждать. Какие нити у него имеются, если они вообще есть? И ведут к заговору, а не к разрозненным явлениям, два из которых – абсолютно невинны? Может ли быть связано появление этого Мартена с предложением Бонневиля? Кто знает, вдруг доктор надоумил Люсиль встретиться с «гражданином Сен-Жюстом»? Черт, а ведь вечером должно состояться обсуждение кандидатуры врача! Степенно выйдя из кабинета, Антуан направился на поиски Огюстена – хотя в душе весь горел. Проклятие! Он молча и любезно кивал проходящим мимо депутатам, кого-то не замечал вовсе, несмотря на все желание тех или иных завязывать разговор. Робеспьера-младшего нигде не было. Чертыхнувшись, Сен-Жюст покинул здание Тюильри и почти влетел в фиакр, едва не сломав дверцу. - На Сен-Флорантен! – крикнул он кучеру, высунув растрепавшуюся от ветра голову из окошка. И далее уточнил адрес. Если Бон-Бона нет и там, он поедет к Дюпле… Или в Якобинский клуб? О, только бы его не искал сейчас Максим! Антуан вновь выругался и приказал себе успокоиться. …Дверь квартиры Огюстена оказалась не заперта. Антуан толкнул ее и... прежде чем успел что-то подумать, выхватил пистолет. Время вдруг потекло предельно медленно.
Анри д'Ольме: Анри обернулся на скрип двери, хватая со стола оружие. Возникшее в проеме лицо казалось ему смутно знакомым, но вандеец его не помнил, да и не было ему дела до личности этого незнакомца. Д’Ольме, действуя скорее инстинктивно, нежели осознанно, направил пистолет на гостя и выстрелил, прыжком уходя за стул, к которому был привязан Огюстен. Если хочет – пусть стреляет... На звук выстрела должен был сбежаться весь дом, и Анри, прижимая к себе чертежи, вынес плечом балконную дверь и, недолго думая, перемахнул перила и спрыгнул на мостовую с высоты второго этажа. Нужно было срочно уносить ноги, но к горлу мгновенно подкатила сильная тошнота, перед глазами все плыло и кружилось, и вандеец замер на несколько секунд, в попытке не потерять сознание. Это означало безусловную смерть.
Сен-Жюст: Сен-Жюст опустил руку, когда уже хотел нажать на курок. И в то же мгновение его красивое лицо исказилось от боли – схватившись за плечо, он выронил пистолет, как во сне смотря на кровь, струящуюся между его пальцев и пачкающую фрак такого изысканного покроя… Побледнев, он схватился за спинку стула, а потом медленно опустился на пол, чувствуя, что его все же не убили, но как некстати случившееся… Миссии в армии были впереди, хроническое недосыпание сделало свое, и значительно менее опытный в подобных передрягах, чем д’Ольме, Антуан с тихим стоном закрыл глаза – видимо, подсознательно решив отдохнуть от всех дел насущных.
Огюстен Робеспьер: -Стой! Зар-раза!.. - Огюстен подпрыгнул на месте вместе со стулом, но, разумеется, сделать ничего не мог - ни помешать Мартену бежать, ни оказать первую помощь Антуану, который рухнул на пол, как подрубленный. Огюстен мог бы потратить некоторое время на бесплодные попытки освободиться, но кровь на одежде Сен-Жюста стала весомым аргументом в пользу того, чтобы просто-напросто позвать на помощь, каким бы унизительным это не казалось.
Le sort: …Едва он так решил, как в комнату вбежал перепуганный насмерть консьерж. - Гражданин Робеспьер!.. К нему же не должно быть претензий? Не должно?.. Мэтр Туре бросился к Сен-Жюсту, потом метнулся к Огюстену, не зная, с чего начать.
Анри д'Ольме: Заминка в рядах возможных преследователей позволила вандейцу прийти в себя и броситься прочь. Анри подозревал, что едва он остановится, его тут же вывернет наизнанку – так сильно его мутило. Каждый шаг отдавался болью в раненом виске, и, когда д’Ольме в очередной раз свернул в узкий проулок и оказался на задворках какой-то откровенно санкюлотской забегаловки, роялист уже был не просто бледным, а бледно-зеленым. Едва он остановился, его тут же согнуло вдвое, и Анри едва удержался от рвоты. Прыгать с балконов ему явно было рано. Как там сказал доктор? «Постельный режим»? - Да он пьяный... – возмущенно сказал женский голос где-то позади, но д’Ольме плевать хотел на то, что о нем сейчас подумают парижане. Подавив тошноту, он разогнулся и, держась за стенку и понемногу приходя в себя, направился искать экипаж. Чертежи брата роялист по-прежнему прижимал к груди, как самую дорогую вещь на свете.
Огюстен Робеспьер: Само собой разумеется, пока консьерж опомнился, пока перетащил Антуана на диванчик, пока привел его в чувство, пока Огюстен не вышел из терпения и не потребовал освободить его от веревки, прошло достаточно много времени, чтобы контрреволюционер мог сбежать не то что за пределы квартала, но и за пределы секции. Решив, что гоняться за ветром в поле совершенно бесполезно, Огюстен решил сосредоточиться на ране Антуана. Консьерж был послан за ближайшим врачом, а Огюстен принялся перевязывать товарища, не столько умело, сколько старательно.
Сен-Жюст: Сен-Жюст время от времени страдальчески морщился, храня возмущенное молчание, но в конце концов не выдержал: - Ты объяснишь мне, что здесь произошло?
Огюстен Робеспьер: Огюстен сбивчиво поведал Сен-Жюсту обо всех своих приключениях накануне и нынче утром, не забыв упомянуть и таинственные бумаги, прихваченные мнимым гражданином Мартеном. -Я не думал, что они вообще есть в квартире, а тем более - представляют какую-то ценность, эти бумаги, иначе давно передал бы их Комитету, - добавил он в конце своего сумбурного повествования.
Сен-Жюст: Если бы Антуан мог, он бы схватился за голову. - Что же там было? Проклятье, как невовремя! - Он дернулся и попытался сесть, уязвленный вынужденным ограничением свободы. Нужно работать, а не лежать и прохлаждаться.
Огюстен Робеспьер: -Осторожней! - Огюстен удержал его. - Нужно дождаться врача, у тебя пуля в руке! Черт, ну почему я такой... Бон-Бон на мгновение допустил мысль о том, что мог бы попробовать извлечь пулю самостоятельно, но потом благоразумие взяло верх, и из страха причинить Антуану еще больший вред Огюстен от нее отказался.
Сен-Жюст: - Что было в этих бумагах? - упрямо процедил Сен-Жюст, отстраняя Огюстена одной рукой. - Вечером я должен быть с Максимильеном… Капету ищут нового врача. Точнее, ищу я, и должен… рассказать о своих соображениях. Огюстен, ты понимаешь, что Максим ничего не должен знать? – Антуан вновь взволнованно приподнялся. – Обещай мне, - и опустился на подушку, точно пружина сжалась обратно.
Огюстен Робеспьер: -Я не знаю, что в них, - вздохнул Огюстен, - говорю же - я не подозревал об их существовании до сегодняшнего дня... Он был весьма огорчен необходимостью держать Максимильена в неведении, хотя не мог не признать правоту Антуана - происшедшее не с лучшей стороны характеризовало их гражданскую бдительность. Однако Огюстен с детства усвоил, что любая шалость, утаенная от старшего брата, ничем хорошим закончиться не может.
Сен-Жюст: Согласовано. - Весьма досадный факт, - отозвался Антуан. Ему тоже было неприятно скрывать что-то от Робеспьера, но гордость на сей раз была сильнее. - Принести мне воды, Огюстен, если это не затруднит тебя. Но прежде чем Робеспьер-младший успел выполнить просьбу или хотя бы ответить, в комнате вновь показался несчастный консьерж – к облегчению пострадавшего и его коллеги и друга, на этот раз с врачом. - Оставьте нас, - махнул здоровой рукой Сен-Жюст, стараясь держаться непринужденно. – И ты, Бон-Бон. Увидимся вечером. Тот попробовал возразить, но Антуан был настойчив, хотя и знал, что не проявит постыдной слабости при процедуре, которая его ожидала. Но все равно, лучше одному. А потом он поразмыслит, как изловить того подлеца, чьи действия очевидно угрожают и без того хрупкому миру, и который так злодейски нарушил его дневные планы.
полная версия страницы