Форум » Париж. Город » Булочная гражданки Летуш, 25 мая, вечер. » Ответить
Булочная гражданки Летуш, 25 мая, вечер.
Дельфина Летуш: Предприятие гражданки Летуш расположено на первом этаже небольшого двухэтажного строения на углу улиц Vielle-du-Temple и Blancs-Manteaux. Всю правую стену лавки занимают прилавок и полки для хлеба, в углу ядом с полками – дверь в пекарню. В дальней стене ещё одна неприметная дверца, скрывающая лестницу на второй, жилой этаж. Попасть туда так же можно через вход со двора, которым обычно и пользуются обитатели дома.
Мари-Клод Ланде: В то время как Дельфина говорила, Мари-Клод усиленно кивала, показывая всем своим видом, что одобряет слова товарки. Хотя все помыслы гражданки были связаны с революцией, образ графина стоящего на верхней полке буфета приятно согревал. Происходившие в булочной мало ее интересовало, но она все же обратила внимание на мальчика, сбившего ее с ног. - Твой то? – спросила она, указывая на Этьена и не дождавшись ответа, заметила – Симпатичный парнишка. Служанка принесла графин, и гражданка Ланде предалась созерцанием, того, как напиток, содержащийся в графине, попадает в стакан. Думаю, что дальше эксплуатировать Вас - Le sort не имеет смысла. Сейчас выпью, узнаю о ребенке и поковыляю домой.
Бернар де Вильнев: Да ничего, мне не в тягость. По приколу, наоброт. Я все жду, что флейтист сделает. Такой подозрительный гражданин. Может, вы вместе поковыляете? Хотя зависит от посещаемости игрока конечно
Жозеф Бройли: Боже, сколько настрочили-то за время моего отсутствия)) Жозеф обратился к мальчику. - Что, постреленок, мать-то строга? Ну, ты ей помогай, как никак, старший мужчина в семье. Он помолчал. Затем добавил с заговорческим видом: - Ты клады когда-нибудь искал? Он знал, чем воздействовать на мальчишек. У Этьена тут же засветились глаза. Пока что гражданка Летуш не сильно обращала на них внимание - а пафосный монолог посетительницы, кажется совсем отвлек ее. - Решетки на мостовой видел? Тут, за углом. Ты думаешь, это что на них вырезано? Этьен, как и любой другой парижанин, никогда не задумывался о том, что там изображено, точно так же, как мы никогда не помним, какого цвета соседние дома. Но после слов Жозефа было видно, что при первой же возможности он об этом узнает. - Я приду, дня через четыре. Посмотрим вместе. Может и разберемся... Теперь Этьен точно знал, что там зашифрованная пиратская (и откуда в Париже пираты?) карта. Думаю, что за эту вполне стественную реакцию 8-и летнего мальчишки, прописанную мной самим же, вы меня извините) Жозеф, прислушавшись к разговору, понял, что посетительница надолго не задержится. - Славный у вас сын, - сказал он Летуш, - толковый. - А вас, судары гражданка, давайте я провожу? - обратился он к посетительнице. Жозеф решил, что такая простая и улыбчивая наглость подействует лучше всего. Он понимал, что в городе пахнет жареным, потому что почти весь день проводил на улицах, и поэтому ему страшно хотелось поговорить с людьми разных партий.
Бернар де Вильнев: ООС - А что за люки? Канализация-водопровод? Хм... Этого по-моему еще нет (
Жозеф Бройли: Пардон, решетки)) Решетки уже были
Le sort: Дельфина, деловито разлив «лекарство», перегнулась через прилавок, протягивая стакан Мари-Клод, и, понизив голос до шепота, скосила глаза на Жозефа. – Странный тип, Марианна. Как пить дать, странный. Вишь, хлеба купил, а все не уходи никак. Сударыней меня называл, теперь мальца моего дергает… Неблагонадежный тип, верно говорю… И громко добавила, встряхнув свой стакан. – За республику, граждане. Собачья смерть всем ее врагам! В булочной было еще достаточно хлеба, но занюхивать им водку хозяйка лавки посчитала иже своего достоинства, лишь коротко утерла губы ладонью. – Ох, хороша настойка. Аж от сердца отлегло. Не слыхала, что болтают про хлебный максимум, будет он, аль нет?
Мари-Клод Ланде: Поддержав тост, гражданка Ланде одним махом осушила стакан. Скосив глаза на странного субъекта, Мари-Клод наклонилась к Дельфине и прошептала: - О максимуме, будем говорить потом. А сейчас главное защитить республику! Рассказ Дельфины о странном посетителе, заинтересовал бдительную гражданку. Тихо, чтобы не услышал «подозрительный», она быстро затараторила: - Попытаюсь я выяснить, что это за «сударь» тут образовался. Ты послушай меня – как начну с ним разговоры вести и вдруг пойму, что это роялистская сволочь, дам тебе сигнал. Как хлопну себя по коленке правой, так знай – белый он! Беги тогда на улицу Платр (rue du Plâtre), - там сейчас отряд ополченцев Колпака службу несет. Пусть он не мешкает, а со своими ребятками сюда идет. Я в это время «белого» задерживать стану. Произнося последние слова, Мари-Клод горделиво выпрямилась. Себя, она уже видела героиней, сумевшей делом доказать свою любовь к Республике. - Ну, все пошла я! – сказала она и тяжело переваливаясь, боясь наступить на больную ногу, пошла прямо туда, где стоял незнакомец. - Гражданин, приветствую! Что-то я тебя здесь раньше не видела, а я всю здешнюю округу знаю. Ты сам откуда-то? Если, что дабавить/убрать надо, говорите - сделаю.
Жозеф Бройли: Жозеф, довольный тем, что посетительница не против поговорить, сказал с той же самой простодушной (немного все же деланной) улыбкой: - Разумеется, гражданка, я живу довольно далеко, на левом берегу. Я здесь раньше почти не бывал, а сейчас вот - куда не заведет этот футляр! - он качнул деревянным футляром с флейтой. Жозеф, видя что она хромает, немного колебался, думая, пожелает ли такая, судя по всему, самоуверенная особа принять помощь от кого-то постороннего, тем более от мужчины (женщины, борющиеся за свои права, часто возмущаются в таких случаях). Когда Мари-Клод приблизилась, он все же подал ей руку, продолжая говорить: - Вы знаете, странно, я и десятой доли Парижа не исходил, пока здесь живу. А живу уже довольно долго - удивительный город... Он расчитывал, что разговор о Париже поможет перевести тему на обстановку в этом самом Париже.
Мари-Клод Ланде: Если бескорыстно предлагаете помощь человеку, всегда ждите от него благодарности. Но если Вы решили помочь, калеке, да еще и женщине, то никаких чувств кроме злости Вы не вызовите. Мари-Клод страдала, из-за своей хромоты. Страдала не физически, хотя постоянная ноющая боль вызывала неудобства, страдало, болело, корчилось от невыносимых мук уязвленное самолюбие. «Что я могу?» - часто спрашивала себя служанка. «Не лучше было бы умереть в той бойне 10 августа, чем влачить жалкое существование? Делать вид, что ты не замечаешь, тех сочувствующих взглядов, издевательских выкриков?» Поистине, этот вопрос достоин Великого Философа. Когда музыкант (а это стало понятно, когда Мари-Клод увидела футляр с флейтой) предложил ей руку помощи – она отшатнулась, как будто рука Жозефа, была покрыта язвами. Подняв на него глаза, она прошипела: - Знавала, я одного музыканта с Нового Моста. Так, хорошо играл, пока не оказался на Гревской площади. Вот там-то у него оказалось достаточно слушателей. Сейчас, наверное, в преисподней перед чертями играет. Помолчав, она добавила: - Оказалось, что был он сообщником роялистов. Распускал сплетни, сеял панику среди горожан, рассказывал «белым», что в городе происходит, каковы настроения.… А ты сам-то, во что веришь? – обратилась Ланде к мужчине. - В Бога – ли, черта, короля? Так, медленно, шаг за шагом Мари-Клод вела свою страшную и одновременно глупую игру «Поймай роялиста».
Жозеф Бройли: - Ни во что, гражданка. В Короля - его нет. В черта - что в него верить, он не поможет. В Бога - вот разве что... Жозеф закусил губу. Нет, все же он не будет говорить, что не верит и в Бога... Люди не привыкли к тому, кто не верит ни во что, кроме случайностей. Однако ему показалось забавным то, что прежде всего тебя спрашивают - во что веришь, вроде как пароль - наш или нет. - Знаю его. Вы про Жака-Веснушку? Он хорошо играл, но не то что надо делал в жизни... Многие музыканты были роялистами. А большая часть - так и вообще не обращали внимания на то, что творится вокруг. Я, правда, исключение... Все время, пока Жозеф это говорил, он наблюдал за лицом Мари-Клод. На последних словах оно сильно оживилось. - Мне всегда интересно, что делается вокруг. Знаете, ходить, слушать, что говорят... Жозеф, на свою беду, не знал, что именно этим Мари-Клод обычно и занимается, и ходил по довольно узкой тропинке, сам того не зная.
Мари-Клод Ланде: Лицо Мари-Клод действительно оживилось. «Подозрительный», ввел себя крайне неосмотрительно. Уже за одно то, что он знал Жака-Веснушку, его, по мнению Мари-Клод можно было отправлять на гильотину. Если можно было бы услышать, о чем думает человек, то вот каковы были рассуждение гражданки: «Сам он музыкант, при этом говорит, что многие музыканты роялисты. Это раз. Ему интересно, что делается вокруг, он любит ходить, слушать – этим же занимаются шпионы «белых». Это два. Что в итоге? – спрашивала она саму себя. Он роялист!». Мари-Клод в радостном порыве, уже занесла руку, чтобы дать сигнал, как вдруг передумала. - Вы любите слушать, что говорят вокруг? Тогда быть может вы случайно узнали какую-нибудь тайну? Может кто-то замышляет заговор против Республики? Гражданин Жозеф, хотела спросить, куда нас этот разговор выведет? Звать мне патруль, или нет?
Жозеф Бройли: Жозеф улыбнулся. Боже, как это просто... Интересно, если он скажет - да - что будет делать эта гражданка? - Знаете... Мне кажется, что в последнее время в городе пахнет жареным... Тут он заметил, что дождь кончился, и можно идти. Он закончил наспех: - В общем, наверняка вскоре начнутся беспорядки... Дождь кончился, мне пора, идти далеко. Он последний раз обернулся к Мари-Клод. - Не надо беспокоиться о глобальных проблемах, заговорах, роялистах, когда все гораздо проще. Хлеб дорожает, людям угрожает голод... В особенности тем, кто не имеет или не может иметь средств в силу своего положения. Бродяги, беднота Университета (имеется в виду район Парижа) и прочие обездоленные... Поэтому лично вам я бы посоветовал сильно остерегаться беспорядков и покрепче запирать двери на ночь. Спасибо Шарлотте, она же Мари
Мари-Клод Ланде: При всем различие между Мари-Клод и Жозефом, их понимание происходящего было схоже. Но были и различия. Мари-Клод видела, или хотела видеть в очередях на улицах результат действия враждебных сил. Она мало задумывалась о таких исторических выводах, как «После некоторого подъема в 1791 году французская промышленность испытывала жестокий кризис, который особенно обострялся с конца 1792 года и начала 1793 года. Благодаря войне, отрезавшей Францию от заграничных рынков сбыта и подвоза сырья, закрывались одна за другой хлопчатобумажные и шелковые мануфактуры…» Слишком сложно судить о каком-то процессе, происходящем в обществе, когда ты являешься непосредственным участником этого процесса. Те, кто понимал, что причины кризисов более глубинные, несвязанные с заговорами, были поистине мудрыми людьми. Мозг гражданки был «отравлен» идеями Руссо, опьяняющими лозунгами Революции, верой в Бога и Дьявола (от старых привычек избавляться сложно). Слова Жозефа, что роялисты, и жирондисты, не виновны, в том, что Мари-Клод каждый день по несколько часов стоит в очередях, смутили разум женщине. Смущение чаще всего приводит к отрицанию. «Что он несет? Он не верит, что во всем виноваты роялисты? Но ведь он сам роялист. Нет, он не роялист он просто помешанный! Он сошел с ума! Франция находится в кольце врагов, а он не видит, что эти самые враги, решили задушить нас голодом! Нет, Мари-Клод не такая, чтобы арестовывать сумасшедших! Лучше она будет держать этого человека под своим контролем - сажать его в Консьержи еще рано». Ухватившись за рукав Жозефа, она спросила: - Подожди, как тебя зовут? Где ты живешь?
Жозеф Бройли: Жозеф, собравшийся уже выходить, оторопело обернулся к ней. Он посмотрел на Мари-Клод, на дикие в эту секунду глаза... На такие же дикие пальцы, которые держали его за рукав. Такие люди ни в чем не виновны, - медленно подумал он. - Они шалеют после пропаганды и не понимают простых вещей. Ему почему-то стало горько и грустно, как когда-то давно, в детстве, когда сестра Нини (кажется, это была сестра. Хотя так давно это могла быть и мать) оставляла его на несколько часов одного. - Если вас интересует имя, на которое я отзываюсь - Парус. Это прозвище. Имя...имени у меня нет. Почти что. А живу я... а к чему вам это? Жозеф справедливо полагал, что первому встречному рассказывать свой адрес нет необходимости.
Мари-Клод Ланде: - Парус... – задумчиво произнесла Мари-Клод, отпуская мужчину. Немного успокоившись, гражданка Ланде, посмотрела на Дельфину и ели заметно, отрицательно покачала головой, тем самым, давая понять, что мужчина не относится к «неблагонадежным». - Парус, если ты видишь, что сироте нечего есть, ты отдашь ему свой кусок хлеба? – издалека начала Мари-Клод. – А, если калеке, вроде меня нужна будет помощь, ты окажешь ее?
Le sort: Дельфина удовлетворенно кивнула, заметив адресованный ей знак Мари-Клод. Хорошо, что этот музыкант не враг, уж на революционное чутье гражданки Ланде Летуш могла положиться с чистой совестью. Может, просто несознательный какой. Видно, человек незлой, детей вроде любит. А незлых с толку сбить плевое дело. В революции хватка нужна. Доброте хозяйки булочной немало способствовала чудная настойка. Успокаивая нервы то каплями, то заветным графинчиком из буфета, женщина незаметно для себя самой опьянела, и теперь взирала на мир с непривычным великодушием. Даже подзатыльник, что она между делом ответила сыну, не сводящему с Паруса горящих предвкушением глаз (и от этого неосмотрительно надолго высунувшегося из-под прилавка) вышел довольно вялым.
Жозеф Бройли: Сказать, что Жозеф удивился, услышав, как только что отшатнувшаяся от его поданной руки Мари-Клод сама прямо сказала, что она калека - значит ничего не сказать. Он даже огорчился, что теперь ему в чем-то придется подозревать этого человека - она чуть было ему не понравилась. - Вам нужна помощь? Конечно, я вам не откажу, если это мне посильно. А что касается моего хлеба - я и так делю его со многими, иначе откуда б мне знать то, что я совсем недавно вам сообщил...
Мари-Клод Ланде: Что есть Женщина? Сосуд зла, скрытый, льстивый враг, она лжива по своей природе, ее руки – оковы. Она пользуется своей слабостью, чтобы добиться выгоды. В этом-то Мари-Клод не отличалась от других коварных представительниц рода человеческого. Обращение на «Вы» неприятно резануло слух Мари-Клод. Серьезно посмотрев в глаза Жозефу она произнесла: - Гражданин Парус, если я обращусь с просьбой довести меня завтра утром до булочной, ТЫ мне откажешь?
Жозеф Бройли: Тьфу черт, и зачем он ввязался в этот разговор! Кстати, "гражданин парус" - забавно звучит. Жозеф лихорадочно стал думать, чего же ей может быть надо от него... Завтра утром... Он взглянул на хозяйку - ее выражение лица могло прояснить ситуацию, если они с Мари-Клод в сговоре, но ее раскрасневшееся лицо не выражало ничего, кроме полного умиротворения, и, скорее всего, она и не слушала толком их разговор. Сказать "нет" он не мог. Поэтому он сказал "да". - Для начала скажите, как те...вас... зовут. Сложно договариваться о встрече с человеком, имени которого не знаешь. Он невольно облокотился на стену под взглядом ее довольно красивых, но странно-недобрых глаз. - Хорошо, когда и где мне вас (он не мог называть иначе незнакомую женщину, будь то богатая барышня или уличная девчушка) встретить? "Надо проверить, отточен ли нож... Боюсь, не было бы здесь какого подвоха..." Тут Жозеф вспомнил про Этьена. Он уронил на пол футляр с флейтой с хорошо сделанной (по сути, его природной) рассеянностью, охнул, быстро его поднял и подбежал к прилавку, бережливо положил туда футляр, вынул инструмент, "проверяя" все ли с ним в порядке, хотя знал, что в таком футляре флейте все нипочем. Этьен все еще сидел за прилавком, и Жозеф, не переставая вздыхать, шепнул мальчишке: - Когда я уйду, выходи за мной. Теперь оставалось надеяться, что он сможет разминуться с Мари-Клод и что Этьен услышал его. Убрав флейту на место, он повернулся к Мари-Клод. - Слава богу, цела... Так, мы остановились на месте и времени.
Мари-Клод Ланде: Мари-Клод наблюдала за действиями Жозефа с улыбкой победительницы. «Как занервничал-то - даже инструмент свой уронил. Знать, совесть не чиста!» – думала служанка. Переведя взгляд на подвыпившую хозяйку булочной, она нахмурилась. Как же сможет Дельфина быть активным, сознательным членом «Общества» если часто будет находиться в таком состоянии. С Летуш, просто необходимо провести разъяснительную беседу о пользе и вреде горячительных напитков. В Революционный год, каждая женщина способная держать оружие на счету! Но прежде нужно закончить с Парусом. - Мое имя - Мари-Клод. Я обычная женщина, которая зарабатывает как может на кусок хлеба. Завтра в полдень буду ждать тебя на улице Платр, около дома №6 – не терпящим возражения тоном сказала Ланде. - Ты придешь?
полная версия страницы