Форум » Париж. Город » "Audiatur et altera pars", 29 мая, после полудня » Ответить
"Audiatur et altera pars", 29 мая, после полудня
Бернар де Вильнев: Время: 29 мая, после полудня Место: улица Фероннери, салон "Флер де Сите" Участвуют:
Ответов - 70, стр:
1 2 3 4 All
Персиваль Блекней: - Если вы позволите мне высказать мои pro et contra, - вновь вклинился в разговор баронет Блекней, если и считавший скромность украшением джентльмена, то в жизни все же предпочитавший обходиться без оного, - то я замечу, что эта ваша Вандея – далеко не самое подходящее место для прелестницы, которой стоило бы блистать в Карлтон-Хаус. «Оливье» упомянул, что маркиз де Монтерей сейчас во Франции, принц, помнится, говорил сэру Перси то же самое, но разве это повод тащить в охваченную войной провинцию дочь его светлости? - Вы ведь не собираетесь увезти это милое дитя куда-нибудь в Сомюр или Нант, - брови англичанина театрально надломились, подчеркивая терзающие его сомнения в разумности подобного выбора. – Прямиком под пули наших... Ах, нет, скорее все же ваших синих друзей. А вот в Лондоне по достоинству оценят общество бель де Монтерей, готов поручиться вам в этом.
Шарлотта де Монтерей: - Я не сержусь, - совершенно потерянно заверила Бернара девушка, находясь на грани обморока. Выходит, все это время отец был жив… Все это время! - Боже мой. Что вы такое говорите… Теплая ладонь роялиста оставалась единственным признаком реальности происходящего. - Значит, отец просил вас меня найти? А вы… - у Шарлотты вырвался нервный смешок. – Лютеция не солгала вам, месье, Рено действительно хотел, чтобы я шпионила за леди Блекней, только я не сделала ничего из того, о чем он просил. А вам, значит, не хотелось меня убивать… Девушка была уверена, что сейчас либо разрыдается, либо рассмеется. Для того, чтобы определиться, не хватало самой малости. Англичанин вмешался очень вовремя. - Какой Карлтон-Хаус? – Мари воззрилась на него огромными темными глазами и даже отступила на шаг, оказываясь еще ближе к Бернару. Она еще не забыла о том, как «торговец» пытался обвинить ее в воровстве, и в целом доверяла ему намного меньше, чем вандейцу. - Мой отец жив и во Франции… Я хочу к нему.
Персиваль Блекней: - Вот видите, что вы натворили! – с убедительностью первосортного трагического актера воскликнул сэр Перси. Упрекая одновременно и Мари-Шарлотту в том, что она так некстати перестала быть «просто горничной» и превратилась в дочь маркиза, и вандейца, который явно поспешил с радостной новостью о том, что отец мадемуазель жив и вернулся домой для того, чтобы ввязаться в контрреволюционное восстание. - A word spoken is past recalling! От цепкого взгляда баронета не укрылось, как трогательно мужчина и девушка, роялист и дочь роялиста держатся за руки. «Ах, кажется сословное единство тут абсолютно не причем, – про себя вздохнул деятельный англичанин, предчувствуя очередные осложнения в судьбе Шарлотты де Монтерей. - Видно, мне придется расхваливать красоты Лондона не мадемуазель, а месье. Поистине, труднее всего уговорить людей не совершать глупости!» - Дитя мое, вы хотите увидеть отца, а он, я уверен, предпочел бы видеть вас в безопасности. Иногда это не одно и то же, но… С вашего позволения, вернемся к этому разговору позже, друзья мои. Сейчас, полагаю, никто из нас не в безопасности.
Бернар де Вильнев: - Вы правы, поговорим позже, - согласился де Вильнев, с трудом задушив в себе поднявшее было голову чувство неприязни к англичанину. Он с радостью отправил бы в Англию кого угодно, мадам де Ларош-Эймон, баронессу де Людр, даже сорванца Летуша. Но Шарлотта… Шарлотта заслужила право увидеть своего отца. Именно потому, что в Вандее идет война, и маркиз де Монтерей туда не поразвлечься приехал. Безопасность – это важно. И все же это далеко не все, чего может желать человек. Слушая цветистые рассуждения сэра Перси про Карлтон-Хаус и пожеланиях английского принца, Бернар так и не выпустил дрожащую девичью ладонь из своей ладони. Перед глазами его с неожиданной яркостью промелькнула двухнедельной давности сцена в Шатийон-сюр-Севр. Матильда уверяла барона, что обязательно отыщет дочь маркиза, а он сам говорил ей, что это невозможно, и надеяться им стоит лишь на чудо. И вот теперь он держит Шарлотту де Монтерей за руку, а Матильда… Матильду ждет гильотина, если они не предпримут что-нибудь. И как можно скорее. - Идемте. Все еще вверх, и направо, - сухо напомнил Дюверже баронету Блекней. – Именно там вы отыщите даму, которая в первую очередь нуждается в вашей помощи.
Эмильен де Басси: Граф де Басси предпочел не вмешиваться в разговор соратника с незнакомым мужчиной и приведшей его во «Флер де Сите» девушкой. Хоть и Эмильена и снедало любопытство, вместе с предчувствием дурных новостей. Проследив за тем, как Лютеция упорхнула учить республиканцев музицировать, и страдальчески поморщившись про звуках ненавистного «Дело пойдет», роялист позволил себе убедиться, что на эти звуки не явились синие мундиры. Ни национальных гвардейцев, ни толпы в красных колпаках, воинственно окружающей салон, де Басси не обнаружил, значит, паниковать было еще рано, хватать в охапку мадам де Ларош-Эймон и скоропалительно исчезать – тем более. Он переместился в коридор, рассеянно размышляя о том, почему задерживаются их друзья, и о том, стоит устраивать Вильневу встречу с представителями жирондистов тут, во «Флер де Сите», или умнее подыскать для этой встречи менее заметное и более спокойное место. И, наконец, долготерпение графа было вознаграждено появлением Дюверже с двумя спутниками. - Что-то случилось, Оливье? Другого вопроса очень бледное лицо вандейца и его хмуро сжатые губы просто не предполагали. Поэтому галантное: «Рад видеть вас в добром здравии, мадемуазель Мари» Эмильен предпочел приберечь до лучших времен. Что до элегантного спутника девушки, барону придется познакомить их без всяких дополнительных напоминаний.
Бернар де Вильнев: У Вильнева не оставалось уже сил как-то подсластить горькую пилюлю дурных новостей, которой его самого попотчевали сэр Перси и Шарлотта. - Наши люди попали в засаду. Де Латур и Мобрей убиты, д’Ольме и Матильда арестованы. Нам придется покинуть нынешнее убежище, и как можно скорее. Оно ненадежно. Вандеец страдальчески потер висок. - Немедленно, граф. Не потому, что я думаю, что шевалье или баронесса способны на предательство, но… Он замялся, все еще не желая делиться с де Басси своим знанием о странных взаимоотношениях Мари Жерар и комиссара Рено. - И, да, вот это… Тот самый англичанин. Бернар коротко кивнул на умудряющегося сохранять лоск салонной галантности в любой ситуации баронета. - Ему удалось вырваться от республиканцев. Что и не удивительно, он ведь неуловим. – Возможно, Алый Первоцвет и не заслуживал подобной иронии, но выдержка роялиста за последние полчаса подверглась слишком серьезным испытаниям. – Так что он явился предупредить нас о случившемся. И он же обещает помощь в деле мадам де Ларош-Эймон.
Персиваль Блекней: - Мое почтение, месье де Басси, - изящно откланялся баронет. Не скрывая того факта, что он узнал человека, которому его, пусть и не в самой любезной форме, рекомендует «Оливье». Граф де Монфре и его организация успели уже приобрести некоторую известность, в том числе и за проливом. Более того, именно этого человека называли сэру Перси, как «полезные связи» в делах, которым занимался он сам. Сейчас «полезные связи» выглядели не лучшим образом. Но и новости, признаться, слишком дурны, чтобы встречать их беспечной улыбкой. - Искренне сожалею об обстоятельствах, сопутствующих нашему знакомству, - добавил англичанин. - Но все же надеюсь, что совместно мы сможем успешно противостоять им.
Эмильен де Басси: Эмильен стоически проглотил ругательство. Единственное, что обнадеживало его сейчас: и д’Ольме, и баронесса де Людр – приезжие. Они не смогут выдать никого из столичных роялистов хотя бы просто потому, что никого в Париже не знают. Но вряд ли этот аргумент порадует де Вильнева. - Такое ощущение, что мой портрет вывешен в Хэмптон-Корте, - буркнул граф в ответ на приветствие создателя ставшей уже легендарной Лиги Алого Первоцвета. – Если вы, сэр, намерены завести светскую беседу о здоровье моей сестры и сына, то… Отложим до лучших времен. Распахнув дверь в комнату, что стала временным пристанищем Антуанетты-Франсуазы, и под дверями которой де Басси дожидался возвращения Дюверже, он коротко приказал: - Собирайтесь, мадам. Хотя какое к черту «собирайтесь», все, что есть сейчас у бедной женщины, платье, чепец и потрепанный платок. - Я сделаю все, что смогу, Бернар, - пообещал граф, пока бывшая фрейлина ее величества растерянно металась по комнате, собирая cвои нехитрые пожитки. – Обещаю вам. Задействую все связи, которые у меня есть. Не падайте духом, барон. Кое-что я все же могу. Даже по нынешним временам.
Бернар де Вильнев: Дюверже молча пожал графу руку. Оцепенение мыслей, охватившее Бернара после известия об аресте его друзей, прошло, и теперь в голове его роились обрывки планов по спасению д’Ольме и Матильды из Консьержери, один другого фантастичнее. Все это нужно было обсудить с де Басси, но не сейчас, позже, когда все они будут в безопасности. - Я готова, - сдавленным голосом сообщила Антуанетта-Франсуаза, сделавшись при этом белее мела. - В таком случае, позвольте вашу руку, мадам. Речь шла даже не о галантности, у барона были серьезные сомнения на счет того, что бедная женщина сможет добраться хотя бы до черного хода без посторонней помощи. - Мадемуазель пойдет с нами, - де Вильнев кивнул на Шарлотту. Он ничего не успел объяснить Эмильену, и к тому же, кажется, связан словом, данным девушке. Поэтому графу придется поверить ему без всяких объяснений. – И… останется с нами, - заключил вандеец, уже тоскуя по волнующему теплу девичьей ладони, которое он вынужден был променять на ледяные и дрожащие от волнения пальцы мадам де Ларош-Эймон, намертво вцепившиеся в его руку. Разом замолчав, - все важное было уже сказано, - трое мужчин и две женщины миновали скрипучий полумрак лестничного пролета, а затем кухню, где привычно пахло сдобой и живописной горкой громоздились аппетитные «корзиночки с кровью буржуа». А еще через несколько минут теплый майский ветер дохнул им в лицо обманчивым ощущением свободы и лепестками отцветающих яблонь.
Эмильен де Басси: - Дойдем пешком до площади Карусели, - в полголоса пояснил де Басси. – Там возьмем фиакр. Извозчика зовут Жильбер, и он будет нем, как могила. Прокатимся в предместья. У меня припасен небольшой уютный домик на Нотр-Дам-де-Шан. Семейство, которому он принадлежал, эмигрировало в Австрию, дом был конфискован и продан с молотка. Я купил его через подставных лиц. Соседи не любопытны, к тому же они не знают «новых хозяев» в лицо, и проглотят, что угодно. Мадам, мадемуазель, глядите бодрее, дом с садом - небывалая роскошь по нынешним временам. Он вам понравится… К тому же, надеюсь, это не надолго. Граф наградил их английского спутника многозначительным взглядом. Сам Эмильен приободрился, едва уши его перестали терзать революционные песнопения. «Флер де Сите» был недурным убежищем, но постоянное соседство республиканцев испортит кровь кому угодно. Они, кажется, не предупредили о своем исчезновении Лютецию. Или предупредили? Вильнев вполне мог это сделать. Жильбер оказался кряжистым малым, по самые брови заросшим жесткими, как свиная щетина, черными волосами, на которых каким-то чудом держался поношенный красный колпак. Внешность, однако, обманчива. По знаку графа, он подкатил ему и его спутникам экипаж, весьма предусмотрительно крытый. И обменявшись парой тихих фраз с де Басси, повез роялистов в предместье Сен-Жак.
полная версия страницы