Форум » Париж. Город » Засада в Храме » Ответить

Засада в Храме

Альбер Рено: Время: 28 мая, около десяти утра. затем 29 мая(?) Место: Церковь Сердца Христова Участвуют: ---

Ответов - 64, стр: 1 2 3 4 All

Этьен Летуш: Этьену категорически не везло. Окружающие его взрослые постоянно умудрялись пустить в ход оружие, и пули свистели над головой мальчишки уже который день к ряду. Сначала маленький Летуш успел обрадоваться, увидев в церкви знакомое лицо. Тот самый дяденька, который привел его к отцу Бенедикту. Хорошо, что он нашелся, потому что… Почему именно, Этьен вряд ли объяснил бы связно. Возможно потому, что д’Ольме и де Вильнев, хоть и мельком, но проявляли к мальчику живое человеческое участие, а Рено и злой хромоногой тете, к которой его едва не определили жить, было по большому счету на судьбу Этьена совершенно наплевать. Поэтому при виде Анри мальчишка совсем было решился повременить с побегом и попросить взять его с собой, но тут зазвучали выстрелы, и Летуш проворно шарахнулся под укрытие ближайшей исповедальни. Так случилось, что в какой-то точке времени и пространства пути его пересеклись с баронетом Блекней. Из исповедальни как раз выскакивал прятавшийся в ней солдат, Этьен, уже не успевая затормозить, крутанулся у него под ногами, по мере сил стараясь избежать столкновения и улизнуть еще и от грозного дяди с ружьем. От неожиданности служивый споткнулся, пуля без толку унеслась вверх, уничтожив старинный витраж, следом на ней под своды храма вырвалось адресованное мальчишке проклятие. Летуш подскочил застуканным на капустной грядке зайцем и, на миг потеряв ориентацию, врезался таки в бегущего прочь от выстрелов человека. – Ой! – вырвалось у мальчонки испуганно-обиженное. Он был слишком мал, чтобы сбить с ног взрослого мужчину, и тем более слишком мал для того, чтобы разобраться, кто на чьей стороне, но у солдат были ружья, у светловолосого человека в аккуратном сюртуке оружия не было, и Этьен внезапно решил проявить ко взрослому своеобразное покровительство. Сбежать, судя по всему, можно было только через тот злосчастный ход, что уводил под землю, но спускаться туда один Летуш не стал бы ни за какие коврижки. С кем-то – еще куда ни шло. - Сюда дяденька, - выдохнул он, хватая Алого Первоцвета за рукав. – Там, между исповедальнями, дверь…

Персиваль Блекней: - Что? Ты кто? Глупо выяснять личность при погроме, тем более если личность эта принадлежала мальчишке, по виду - оборванцу или в состоянии, крайне к тому близкому. Еще глупее это делать, когда мальчишка может стать единственным звеном, связующим его, Перси, со свободой. А потому, не думая больше о столь бренных материях, как крестильное имя, секция обитания, политические предпочтения и прочие более или менее важные детали жизнеописания маленького незнакомца, англичанин последовал за ним. - Веди, - зашептал он, окончательно полагаясь на волю Провидения, чье вмешательство в дела людские принимает порой самые причудливые формы.

Матильда де Людр: Гвардеец, которому досталось сомнительное счастье охранять пленницу, поступил просто и эффективно – одной лапищей сжал ее запястья, а другой прижал к себе, шумно сопя ей в ухо и обдавая стойким зловонием любителя лука, создав тем самым себе живой щит от пуль роялистов. От ярости на собственное бессилие у Матильды из глаз едва не брызнули злые слезы: ее, урожденную де Людр, спеленали, как куль с мукой! Она попыталась хорошенько пнуть санкюлота в лодыжку, но получила лишь грубую встряску и злобное приказание вести себя тихо. Человека, назвавшегося Алым Первоцветом, нигде не было видно, зато мадемуазель де Людр превосходно были доступны для обозрения безжизненные тела двух ее спутников. Девушка до крови прикусила губу, чтобы не расплакаться. Так глупо попасться в ловушку! Их заманили сюда под ложным предлогом, а пресловутый «Алый Первоцвет» наверняка был одним из агентов комитета.


Анри д'Ольме: Анри медленно обернулся, держа руки на виду. Разряженное оружие он так и не выпустил. - Я не гражданин, - уточнил лейтенант. – А Республика всегда прикрывается женщинами и стариками, когда нападает из засады? Пистолеты д'Ольме - фамильный и снятый с убитого Мобрея - один за другим полетели к ногам незнакомца в сутане. Говоря о стариках, Анри имел в виду пожилого священника, который так и не успел принять исповедь ни у него, ни у Вильнева, и сгинул, должно быть, где-то в революционных застенках.

Альбер Рено: – Прибереги свое красноречие для лучших времен, не-гражданин, - буркнул Рено, небрежно переступая через брошенное к его ногам оружие. – Мы еще побеседуем с тобой, не сомневайся. Обо всем. В том числе о стариках и женщинах. В этот момент двери в церковь распахнулись, пропуская вовнутрь тех гвардейцев, что должны были наблюдать за улицей. Их всполошил звук выстрелов, и теперь, когда воинственного вида солдаты оцепили вход, окончательно ясно стало, насколько республиканцы превосходят числом своих пленников. Комиссар поморщился. Добыча была не так уж и велика. Сероглазый и девушка. Да еще два мертвеца, которые если и заговорят, то разве что со стражами загробных врат, а не с обвинителями республиканского трибунала. – Где второй? – хрипло поинтересовался Альбер, оглядываясь. Ответом ему был мрачно-растерянный взгляд сержанта. Было совершенно невозможно с ходу поверить в то, что безоружный роялист в считанные мгновения улизнул от десятка солдат, но, кажется, именно это и произошло в суматохе. - Церковь окружена, и на улицу не проскользнет даже мышь! – гордо сообщил один из гвардейцев, пропустивший самое интересное и оттого не догадывающийся о причине бешенства, сверкающего в темных глазах комиссара КОБа. – Ищите, он где-то внутри, - процедил Рено. В подвале, или… Черт! Удаляющийся топот ног и забористая санкюлотская ругань подтвердили, что про подземный ход комиссар и сержант вспомнили одновременно. Эту дверь никто не охранял, совершенно запамятовав о том, что из подземелья можно не только выйти, но и войти в него. – Связать, - неожиданно устало распорядился Альбер, кивая на д’Ольме. Два гвардейца привычно заломили пленнику руки за спину и скрутили запястья обрывком грубой веревки. – Эту пташку тоже? – хохотнул служивый, который не прочь был, пользуясь случаем еще немного потискать доверенного его лапищам «врага революции». Все равно не сегодня завтра голову этой красотке с плеч долой, пусть хоть немного позабавится.

Этьен Летуш: Этьен не даром потратил время, исследуя все потайные уголки церкви, служившей не только местом для исповеди и молитвы жителям ближайших двух кварталов, но и кровом отцу Бенедикту. Любознательный мальчонка успел (благо отличающийся мягким нравом и стоическим терпением священник ему не препятствовал) как следует облазить первый этаж и часть церковного подвала еще до того, как в храм явились солдаты, посадившие Летуша под замок. Поэтому теперь мальчик безошибочно вытащил Алого Первоцвета к неприметной дверце, ведущей в один из заброшенных притворов храма, а из него на лестницу, спускающуюся в подвал. – Быстрее, дяденька. Там внизу подземный ход! – с горящими от восторга глазами сообщил Этьен сэру Перси. – У тебя есть пистолет? Правда ведь, есть?! Наличие пистолета казалось сынишке булочницы чрезвычайно важным. Куда более важным, чем наличие свечи, необходимость которой стала ясна, едва из чернильной темноты старых катакомб дохнуло в лицо беглецам могильной сыростью. А времени на обеспечение должного комфорта грядущей подземной прогулке совсем не оставалось, топот ног и крики преследователей раздавались в опасной близости.

Персиваль Блекней: Опасавшийся проверки документов "синими", Блекней не взял даже завалящего дамского "пугача", который умещался на ладони. Выстрел-другой, возможно, и не помешал бы немного поубавить пыл преследователей, топот которых еще не слышался в опасной близости, но готов был раздаться в любую секунду. Чтобы "синие" не успели сами применить оружие, следовало преградить им путь, чтобы задержать бег революционного возмездия. Помещение, в котором оказались мужчина и мальчик, предоставляло для этого все возможности. Летуш привел англичанина прямиком в крипту, где отец Бенедикт прятал от жадных до чужого рук санкюлотов уцелевшее церковное добро - несколько стеллажей с утварью, простой и потому не представлявшей ювелирного интереса, некий моток тряпья, очевидно, прикрывавший табернакль, целые батареи свечей и несколько толстых томов, которые священник счел благоразумным перенести из ризницы в подвал. Недолго думая, Перси подтолкнул плечом первый стеллаж, затем другой. Все содержимое с грохотом повалилось на каменный пол крипты, а многострадальные стеллажи перегородили половину помещения. Самодельные баррикады украсились также бочкой, на самом дне которой плескалось вино для пресуществления - старый аббат почел за благо убрать будущую кровь Христову подальше от любителей выпить под здравицы Революции. Кинув краткий взгляд на учиненный погром, Алый Первоцвет, довольный трудами рук своих, шепнул мальчишке: - Дальше куда? Пока юный проводник соображал, куда двигаться дальше, Перси подобрал с пола две свечи и старое-престарое огниво. Вряд ли стены подземелья увешаны факелами через каждые пять шагов.

Матильда де Людр: Мадемуазель де Людр презрительно улыбнулась и вздернула подбородок. Как ни странно, она была полностью согласна с соображениями гвардейца насчет собственной участи: пощады она не ждала, и просить о ней не собиралась. – Разумеется, – насмешливо посоветовала Матильда Рено, – свяжите. Теперь я не вооружена и не представляю опасности для отважных республиканцев. Последнее слово вандейская мадонна выплюнула, словно это было непристойное ругательство, жгущее ей язык.

Анри д'Ольме: - Посмотрите, как они уважают нас, - подмигнул девушке связанный Анри, подчеркнуто игнорируя комиссара. – Целая толпа республиканцев против горстки роялистов – боялись не справиться. На сердце у лейтенанта скребли кошки. Целая стая кошек. Зачем он только потащил девушку с собой… Ох, как дурно обернулось дело. - Месье не-священник, уймите своих людей, - не выдержал д'Ольме, глядя, как гвардеец по-хозяйски сжимает Матильду. – Или вам это неподвластно? Роялист надеялся, что комиссара заденет его язвительный тон. Вмешаться в происходящее Анри не мог, умолять прекратить было бы бессмысленно (да и унизительно), а вот намек на то, что незнакомец не в состоянии управиться с распоясавшимися подчиненными вполне мог подействовать.

Альбер Рено: Сероглазый, похоже, был из породы тех людей, что предпочитают сами командовать собственным расстрелом. Рено брезгливо дернул плечом. Бравада перед лицом опасности – не такое уж немыслимое дело, как может показаться со стороны. Однако гвардейца, чьи руки чересчур вольготно расположились на талии пленницы, осадить пришлось. И не потому, что ирония роялиста как-то задевала комиссара. Зрелище того, как кто-то другой дотрагивается до этой девушки, подспудно задевало его еще больше. – Отпусти ее… - Сухо велел солдату Альбер. - И ступай, узнай, что там у сержанта. Охота на беглеца все еще продолжалась, хоть Рено и подозревал, что безуспешно. – Вас и верно мало, - процедил комиссар, переводя задумчивый взгляд с мужчины на девушку. – Кого-то не хватает. Нашего общего знакомого, верно, Матильда? Кстати, где он? Может, стоит пригласить гражданина Вильнева составить нам компанию?

Матильда де Людр: Гвардеец нехотя разжал руки, и Матильда поспешно высвободилась из непрошеных объятий, напоследок подарив своему сторожу свирепый взгляд. Прежде такой не посмел бы и глаз поднять на баронессу де Людр, не то что прикоснуться хоть пальцем. Однако услышав вопрос Рено, Матильда похолодела. Она совсем забыла про Вильнева, но комиссар, похоже, этого делать не собирался. Ну, уж нет! Еще одной добычи мадам Гильотина не получит. Собрав все свои силы, а также упрямство, щедро отведенное ей природой, мадемуазель де Людр безразлично пожала плечами, надеясь, что «гражданин Лефевр» поддержит ее игру. – Понятия не имею, где находится сейчас гражданин Вильнев, – сказала она чистую правду (прошел уже час с их расставания, и барона могло занести куда угодно) и ангельски улыбнулась Рено. – Если вы припомните Сомюр, комиссар, мы с ним не в лучших отношениях. Заносчивый грубиян, чьи манеры еще хуже ваших, и, как оказалось, к тому же дурак! – в сердцах добавила девушка. Перебирая в памяти все прегрешения Бернара, мадемуазель де Людр все больше распалялась, и фраза, характеризующая нрав и умственные способности отсутствующего барона, прозвучала на редкость искренне. Порой быть женщиной и иметь два противоположных мнения одновременно очень полезно.

Альбер Рено: - Соглашусь с тобой, - ироничный прищур комиссара не обещал пленникам ничего хорошего. Не сдержавшись, он сделал два быстрых шага к мадемуазель де Людр, и, ухватив девушку а подбородок, приподнял ее лицо вверх, компенсируя их внушительную разницу в росте. – В силу своей дурости, как думаешь, рискнет он озаботиться твоим спасением из республиканских застенков, не-гражданка Матильда? Неужели, нет? «Полно уже, - осадил сам себя Альбер. – Спроси уже сразу, не любовники ли они. На кой черт тебе сдался Вильнев? У тебя уже есть один темноволосый и сероглазый подозреваемый, пускай он и расплачивается за все!»

Матильда де Людр: От железной хватки пальцев Рено Матильда чуть поморщилась, но взгляда от пронзительных черных глаз комиссара отводить не стала, хотя мадемуазель де Людр едва ли не впервые ощутила ледяное дыхание страха, ползущее мурашками по коже. – Думаю, – с неподдельной горечью произнесла она, – что он будет только рад избавиться от меня. Я это заслужила, когда заступалась за вас в Сомюре, не зная, кто вы на самом деле, гражданин комиссар. Губы Матильды искривились в бледном подобии улыбки, а в уголке глаз блеснула предательская влага.

Альбер Рено: - В таком случае, будем считать, что я оказал Вильневу услугу, - усмехнулся Рено, и тут же неожиданно смутился, разглядев влажный блеск в глазах роялистки. – Ну, полно, полно, не-гражданка, уже мягче добавил Альбер. - У тебя еще будет возможность узнать, что с пленными мы обращаемся не так сурово, как партизаны в Сомюре. Пялиться на Матильду можно было целую вечность, но вечности в запасе у комиссара не было. Отвернувшись от девушки, он кивнул солдатам на два тела на полу. – Обыскать и… убрать. Через минуту достоянием республиканцев стало еще два пистолета и документы погибших, без сомнения фальшивые, но выглядящие довольно убедительно. Рено с отвращением повертел в руках подложные свидетельства о благонадежности. Тот, кто выписал роялистам эти бумаги, заслуживал гильотины не меньше, а даже больше врагов республики, ловко скрывающих свое истинное лицо под личиной честных французских граждан. – У тебя, я полагаю, тоже имеется нечто подобное, - он взмахнул перед лицом мадемуазель де Людр фальшивками. – Откуда?

Анри д'Ольме: Анри ничуть не удивился тому, что о нем, казалось, все забыли. Вероятно, комиссар счел, что женщину допрашивать будет проще, но дело явно было не только в этом. Лейтенант нюхом чуял, что между этими двумя повисла какая-то недосказанность… Когда речь зашла о Сомюре, вандеец понял, что не ошибся. Похоже, республиканец в рясе обязан мадемуазель де Людр жизнью. Неужели его собирался пристрелить лично Вильнев? «Собирался, да так и не собрался. А я сегодня повторил его ошибку». - Мы нашли это на улице, комиссар, - подал голос лейтенант. - Кто-то потерял целую стопку бумаг, представляете?

Матильда де Людр: Снисходительность Рено вызвала в вандейской мятежнице вместо благодарности ожесточение. Они не так суровы с пленными? Но оставляют ли республиканцы пленных? Двое роялистов, распростертых на полу разгромленной церкви, как будто бы доказывали обратное. Матильда с отвращением отпрянула назад от мелькнувших перед глазами листов бумаги, снятых с мертвецов. Тонкая рука взметнулась к горлу, унимая подкатившую тошноту. – Да, на улице, – глухо подтвердила она, едва понимая, с чем соглашается.

Этьен Летуш: Этьен сориентировался быстро. Да и чего там ориентироваться, дорога одна, вниз. Подстегиваемый грохотом падения стеллажей и руганью преследователей, наткнувшихся на эту импровизированную баррикаду, мальчишка, втянув голову в плечи, юркнул в подземелье, и притормозил лишь на границе круга света, что давала свеча в руках сэра Перси. – Сюда, дяденька! Стараясь не оглядываться по сторонам, он вел своего взрослого спутника в костницу, где неверные сполохи света выхватывали из темноты будничную мозаику человеческих останков. На бегу все эти черепа и кости не казались такими пугающими, как в прошлый раз, Летуш даже не стал зажмуриваться, только крепче ухватил англичанина за рукав. – Там, в конце, надо будет в трещину в стене пролезть, - предупредил деловито. – Но ты не толстый, протиснешься.

Альбер Рено: Рено не успел в должной мере оценить ироничное остроумие пленника. За него это сделал один из национальных гвардейцев, отличавшийся, как и его товарищи, революционным панибратством как в отношении своего сержанта, так и в отношении комиссара Конвента. Приклад с размаху врезался в спину д’Ольме предложением в следующий раз острить в другое время и в другом месте. – Может, к стенке шутника? – поинтересовался народ в лице дебелого конопатого парня в штопанном фригийском колпаке. Наглядно демонстрируя Рено, что обитатели Парижа не превосходят изобретательностью население Вандеи: и те, и другие склонны вершить расправу быстро и без волокиты. – Мы будем судить его, гражданин. Республика против беззакония, - огорчил народ Альбер. – Но если ты хочешь ускорить дело, ступай в гостиницу «Триумф революции», отыщи гражданку Тардье и доставь ко мне в секцию Тюильри. «Если этот сероглазый герой и есть «национальный агент Мартен», то хозяйка гостиницы, где случилась перестрелка, должна его опознать. Если нет… Тогда он будет расстрелян, а не гильотинирован, только и всего». – Что ты нашла на улице, Матильда? Я не расслышал.

Анри д'Ольме: Анри от неожиданности не смог удержаться на ногах и полетел на пол, благодаря всех святых разом, что получил не по голове. Хотя по голове, вполне вероятно, было бы лучше – в этом случае любые последующие попытки его допросить могли превратиться в увлекательное и трудоемкое занятие с гадательным результатом. Содрогнувшись от перспективы взойти на эшафот слюнявым идиотом, Анри поморщился и попытался встать. Спина отозвалась болью, но терпеть это было можно, поэтому роялист смог самостоятельно подняться на одно колено, прежде чем его рывком поставили на ноги.

Матильда де Людр: Бледные щеки мадемуазель де Людр окрасились румянцем негодования, когда гвардеец ударил связанного роялиста. – Прекратите, – воскликнула Матильда и бросилась к пленному товарищу, чтобы помочь ему встать. Она обернулась к Рено, гневно сверкнув глазами. – Не говорите о вашем республиканском правосудии, – с горячностью проговорила Матильда, – оставьте лицемерные высказывания для Конвента, там они будут более к месту. Вы просто возвели убийство в ранг закона, – будьте честны хотя бы перед лицом смерти, – и теперь трусливо рассуждаете о законности. Как вы смеете… Голос девушки сорвался, и она захлебнулась коротким злым рыданием, ткнувшись лбом в плечо Лефевра.



полная версия страницы