Форум » Париж. Город » Весть об Алом Первоцвете » Ответить
Весть об Алом Первоцвете
Анри д'Ольме: 28 мая, приблизительно 16 часов дня, салон "Флер де Сите"
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Бернар де Вильнев: – Да, конечно… В этот момент Бернар готов был представиться кем угодно и ютиться где угодно, хоть прямиком на улице в грязных телегах санкюлотов. Что могут значить какие-то бытовые неудобства по сравнению с возможностью для Бонневиля побывать в Тампле?! – Смотрите во все глаза, Эдуар, запоминайте любую мелочь. Где стоят караулы, сколько в них солдат, - не сдержавшись, принялся инструктировать он доктора так, будто эскулап отправлялся к дофину немедленно. – Кто прислуживает королеве и ее детям, кто для их готовит, стирает… На счастье вандеец вовремя поумерил свой пыл, сообразив, что их друг даже при самом удачном стечении обстоятельств не сможет вызволить королевскую семью в одиночестве. Ему потребуются помощники. Живые помощники. – Простите, доктор, я непростительно потерял голову от ваших новостей, - вздохнул Дюверже, возвращаясь с небес на землю. – Рю Папильон, говорите? Какой номер? Он машинально потянулся к добытой д’Ольмэ карте. – Знаете, что это такое? План парижских катакомб! Было бы недурно, если бы спуск туда нашелся неподалеку от дома месье де Мере. Надо сказать, Анри более удачлив, когда не берется стрелять. Помимо обретения этой карты он умудрился познакомиться с Алым Первоцветом. Помните это имя?
Эдуар Бонневиль: Пока Бернар активно его инструктировал, доктор лишь кивал головой в такт каждому слову. Скоро радость от приятного поворота событий схлынет и начнется тяжелая работа: не привлекать внимания республиканцев, выглядеть в их глазах надежным патриотом, при этом добросовестно лечить мальчика-короля - а в том, что здоровье его запущено, Эдуар не сомневался, ведь "доброта" Конвента вряд ли бы проявилась при безобидной простуде "сына покойного тирана". Впрочем, что тяжелого в работе, которой он посвятил столько лет, и в простой наблюдательности, тут же одернул себя Бонневиль. - Катакомбы? - брови нормандца чуть приподнялись. - Я слышал про них, но, признаться, никогда не доводилось их видеть. Впрочем, будет лучше, если вы расспросите обо всем месье де Мере. Он живет там уже больше тридцати лет и успел превосходно изучить те места. А вот Алый Первоцвет... Вы ведь говорите про какого-то таинственного... как бы лучше сказать, спасителя аристократов? Так значит, он действительно существует? - Эдуар повернулся к д'Ольме. - Я-то думал, господа республиканцы выдумали очередного фантома, дабы побольше подозрительных лиц оказалось под надежной защитой в Консьержери... И что же, простите за любопытство, он из себя представляет? Если бы в детстве ему сказали, что персонажи детских сказок живут где-то по соседству, реакция его была бы схожа с той, что он испытал при новости о появлении Алого Первоцвета. Для него это были явления примерно одного порядка.
Анри д'Ольме: - Он существует. Или мой сегодняшний собеседник – хороший актер... – Анри задумался. Бернар говорил совершенно правильно, у них нет времени на проверки, испытания доверия и тому подобную роскошь. – Я уже говорил месье Оливье, что этот Алый Первоцвет не лишен чувства юмора, он ловок, и вместе с тем... Признаюсь честно, мне будет жаль, если он окажется предателем, но пулю я выпущу, не задумываясь. Роялист начал меланхолично крутить пустую чашку в пальцах. У него была своя причина жалеть о том, что «Первоцвету» нельзя доверять до конца – сэр Перси был единственной надеждой д’Ольме в одном сугубо семейном деле. Анри хотел знать, знать наверняка, что случилось с младшим братом. Обременять этим Вильнева было немыслимо. Вкратце Анри пересказал Бонневилю все то, что случилось с ним в квартире Огюстена Робеспьера и что произошло после его прыжка на парижскую мостовую с балкона второго этажа и до возвращения в салон «Флер де Сите».
Эдуар Бонневиль: Бонневиль молча выслушивал "исповедь" молодого человека, временами ловя себя на мысли, что его собеседник, помимо того, что очень храбр, еще и притягивает к себе разного рода неприятности. Его счастье, что все обошлось, что очередной приступ не свалил его в самый неподходящий момент. Впрочем, без бесшабашного риска порой было невозможно совершать дела, на которые подписались барон де Вильнев, сам шевалье, де Басси и многие их соратники, а теперь и он сам, Эдуар. Но удержаться от профессиональной привычки доктор не мог... - Счастлив знать, что все закончилось так, как закончилось, Анри. Правила хорошего, как ни были они во всех деталях расписаны и внушены всем присутствовавшим с младых ногтей, попирались обстоятельствами, и потому поименное обращение никого уже не смущало. - Однако, уж простите мое занудство, вынужден попенять вам на ваши действия. То состояние, в каком вы пребывали в нашу первую встречу, не слишком располагает к столь бурному времяпрепровождение. Позвольте... Несколько минут ушли на расспросы, связанные со здоровьем д'Ольме, и осмотр, результаты которого были, пускай и не блестящи, но весьма утешительны, особенно ввиду изложенных молодым вандейцем приключений.
Эмильен де Басси: Финал медосмотра, что учинил доктор своему беспокойному пациенту, был скомкан появлением второго пациента, такого же беспокойного. Коротко поприветствовав друзей, граф де Басси – переодевшийся и заметно посвежевший, - стряхнул пыль со шляпы и, вытянув ноги, уселся на кровать де Вильнева. – Ох, ну и пришлось же мне повозиться с нашими свидетельствами о благонадежности, - выдохнул он, вытирая пот со лба и удобнее пристраивая к боку простреленную вчера руку. – Патриоты похожи на кур в курятнике, в который заскочил лис. То ли погромы их так обеспокоили, то ли… Такое ощущение, что в Париже что-то затевается. Неужели пауки перегрызутся в банке?… Эмильен перевел дух, покосился на пустой кофейник и уже более буднично добавил, попутно вытаскивая из-под сюртука несколько сложенных вчетверо листов бумаги: - Бернар, только не убивайте меня сразу… Мадемуазель де Людр мы оформили, как вашу сестру. Бернар и Матильда Оливье, буржуа из Орлеана, в Париже по торговым делам… А это вам, д`Ольме. Национальным агентом, к сожалению, оформить вас не удалось, - граф усмехнулся и протянул Анри его новые документы. – Что вы решили с квартирой? Перебираетесь к знакомому доктора?
Бернар де Вильнев: – Спасибо, хоть не женой, - желчно поблагодарил графа де Вильнев. Впрочем, какая разница, что написано в бумагах, главное, чтобы они устраивали патрульных при проверках документов. – Я ваш должник, де Басси. Опять и снова, снова и опять. И чтобы не влазить в долги по уши, мы с Анри немедленно переедем на Рю Папильон. Матильду и Антуанетту-Франсуазу пока придется оставить тут, в салоне. Мою «сестру» из-за ранения, а мадам просто потому, что месье де Мере я не могу доверять так, как Лютеции. И вот еще… Алый первоцвет. В двух словах Бернар описал главарю роялистов приключения д’Ольме. – Не доверяю англичанам, - заключил он. В этой неприязни к соседям через пролив барон оставался истинным французом. – Но обстоятельства складываются так, что мы можем быть друг другу полезны. В частности в деле мадам де Ларош-Эймон. Д`Ольме назначит своему новому знакомцу встречу, завтра же. Надеюсь, вы не возражаете?
Эмильен де Басси: Эмильен стоически подавил в душе очередной приступ подозрительности. В Париже действовало множество роялистов, зачастую никак между собой не связанных, работающих на иностранные разведки или просто противодействующих республике на свой страх и риск. Но все же граф был недоверчив от природы, и чудесное явление Алого Первоцвета его беспокоило. – Не возражаю, - буркнул он. – С чего бы. Уходите, значит. Что ж… Знакомцу доктора де Басси тоже не особо доверял, но де Вильнев – человек здравомыслящий, если решился на переезд, значит, все обдумал, как следует. - Однако, не забывайте и это местечко. Когда обустроитесь у вашего месье де Мере, заглянете во Флер-Сите еще раз, Например, завтра вечером? Я обещал вам встречу кое с кем, барон, помните?
Бернар де Вильнев: - Ваши драгоценные бриссотенцы? По выражению лица де Вильнева заметно было, что он не горит желанием вновь возвращаться к теме предстоящих переговоров со сторонниками Бриссо. Необходимость, но не добрая воля, толкала вандейского эмиссара к этому шагу. - Помню. Я буду на этой встрече, не сомневайтесь. Пока же Бернару не терпелось уйти, а не возвращаться. Почти целый день вынужденного безделья казался барону вечностью, а принесенные Эмильеном документы – долгожданным ключом к свободе. Пусть и свободе рисковать жизнью на улицах революционного Парижа. – Д’Ольме, Бонневиль, идемте к де Мере? – Не вытерпел Дюверже. – Видеть эти четыре стены больше не могу. Он виновато пожал плечами. – Отвык. Партизанская война к крыше над головой не располагает.
Анри д'Ольме: - Идемте. Но я более чем уверен, что у месье Мере тоже есть крыша над головой. Иначе доктор нас бы туда не звал, - усмехнулся д’Ольме, рассматривая принесенные Эмильеном документы. «Марсель Лефевр» звучало недурно, если не считать того, что целых два представителя Конвента знают «Лефевра» в лицо, причем под совершенно другим именем. Итак, завтра предстоит новая встреча с Первоцветом. Не позднее, чем сегодня вечером следует отправить ему записку. Если он тот, за кого себя выдает, он точно так же ходит в тени гильотины, как и они все, и значит, в любой момент может сменить место жительства, имя, биографию... - Оливье, не забудьте чертежи, - отвлеченно напомнил Анри.
Бернар де Вильнев: Гражданин Оливье, только что окончательно утвержденный в своем новом имени, молча кивнул, созерцая чернильную мглу, сгущающуюся за окном. А время-то позднее, вот и день прошел… Совершенно некстати ему подумалось, что Мари Жерар так и не вернулась в салон Лютеции, значит, планы Рено на ее счет окончательно вступили в силу. От этой мысли вандеец едва заметно помрачнел, и тонкая складка неприятных дум четче обозначилась между бровями. Он подобрал со спинки кровати дорожный плащ, тот самый, что так замечательно скрывает пистолеты за поясом, неторопливо набросил его на плечи. «Нужно бы что-то сказать мадам…. Впрочем, нет, завтра он сюда еще вернется…» – Я провожу, - коротко вызвался де Басси, и через несколько минут четверо мужчин покинули салон Флер-Сите и растворились в ночи.
полная версия страницы