Форум » Париж. Город » После аудиенции. Салон "Флер де Сите", 28 мая, около 11 часов утра » Ответить
После аудиенции. Салон "Флер де Сите", 28 мая, около 11 часов утра
Эдуар Бонневиль: Время: 28 мая, около одиннадцати часов утра. Место: салон "Флер де Сите" Участвуют: Бернар де Вильнев, Анри д'Ольме, Эмильен де Басси, Эдуар Бонневиль.
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Бернар де Вильнев: – Эдуар, мы вам так многим уже обязаны, что одной услугой больше, одной меньше… - пошутил де Вильнев, принимая, впрочем, предложение Бонневиля, как разумную альтернативу убежищам, известным графу. Во всяком случае простые граждане подозрений у новой власти вызывают меньше, чем знакомцы де Басси, как бы они не скрывали свои истинные намерения. – Вы знаете, что я ни в коем случае не желаю подвергать вас опасности. Но знаете также, что наше положение отчаянное, и любая помощь придется кстати. В любом случае вы изучили Париж и парижан много лучше, чем я, Матильда или д’Ольмэ. Любому хозяину или хозяйке комнат мы заплатим ничуть не хуже, чем обычные постояльцы. Да и ущерба принесем менее, чем провинциальные выскочки, явившиеся в столицу «управлять государством».
Эдуар Бонневиль: - Помогать вам - мой долг, как бы высокопарно это ни звучало. Одно дело - бессильно смотреть на то, что происходит, но так не поможешь бедственному положению, из которого мы бы все хотели выбраться, другое же - действовать, чтобы что-то изменить... Так что не стоит благодарности, Бернар. У меня есть одна идея и спешу ею с вами поделиться, а заодно прошу прощения за то, что совершенно забыл рассказать вам об этом в нашу первую встречу. Я наверняка говорил вам, что был женат. Мой тесть жив и здоров, живет один в двух кварталах от Рю Паради. Месье де Мере, как и все мы, повинен в том, что осмелился родиться в дворянской семье. Его отец проигрался в карты так, что никакого имущества своим детям оставить не смог, и мой тесть, тогда только будущий, был вынужден всю жизнь проработать учителем, вел себя тихо и скромно, а потому-то он не слишком подозрителен, к тому же его сын, Антуан... - здесь Бонневиль сделал паузу, явно набираясь смелости, чтобы огласить несколько нелицеприятный факт из жизни собственного семейства, - он депутат Конвента. Друг Демулена. Но, несмотря на это, Антуан - добрый молодой человек, и если я с ним поговорю, его, конечно, замучает совесть, но вряд ли он выдаст нас своим приятелям. Но и этого может не быть, - поспешил заверить присутствующих доктор, - он редко бывает дома...
Бернар де Вильнев: Какое начало, такое и продолжение. В самом деле, почему бы двум «гражданам» с чужими, но убедительными документами комиссаров и национальных агентов не поселиться в доме депутата Конвента? Предложение Бонневиля неожиданно понравилось вандейцу. Оно было… таким же безумным, как и все, что происходило с ним в последние дни. Если Франция падает в пучину безумия, то лишь безумным планам суждено быть претворенными в жизнь. – Если месье де Мере не стеснят сразу двое квартирантов, то мы с удовольствием улучшим его материальное положение, - одними глазами улыбнулся барон, представляя уютную сценку семейного завтрака. По одну сторону от стареющего учителя его сын-республиканец, по другую – двое вооруженных контрреволюционеров, вынашивающих планы побега королевы. – Но в любом случае нам нужно дождаться новых свидетельств о благонадежности от де Басси. Боюсь, с нашими нынешними документами от депутатов Конвента даже очень совестливых, нам лучше держаться подальше. Правда месье д’Ольме собирается поступить ровно наоборот…
Анри д'Ольме: - Если мне повезет, совестливый депутат меня вовсе не увидит, - невольно усмехнулся роялист. – Я же не кофе с ним пить собрался... Просто хочу посмотреть, что может обнаружиться в этой квартире. Может быть, старые документы моей семьи – я хотел бы их забрать, если они там. Может быть, нечто, проливающее свет на судьбу моего брата. Может быть, что-то более интересное... Мало ли что может обнаружиться у депутата Конвента. Впрочем, я допускаю, что я вовсе ничего не найду... Но мне кажется, что я должен туда сходить. Если все пройдет гладко, вернусь к полудню. Может быть, де Басси как раз успеет разобраться с нашими документами. После снадобья доктора Бонневиля запах кофе уже не казался таким противным, и Анри поудобнее устроился на стуле, уже не пытаясь отстраниться как можно дальше от кофейника. - Может быть, есть что-нибудь, что я мог бы сделать по дороге, раз уж я все равно собрался покинуть салон и погулять по Парижу?
Бернар де Вильнев: - Остаться в живых? – любезно предположил де Вильнев, который идею Анри перерыть вверх дном жилище некого Огюстена Робеспьера принимал, как неизбежное зло, но нисколько не приветствовал. По мнению Дюверже стены говорить не умеют, а семейные документы, если таковые и были у пропавшего брата д’Ольме, уже давно или сожжены, или заняли свое место в архивах революционного трибунала. Если у патриотов вообще есть архивы, судя по всему, приговаривают они по наитию, не утруждая себя доказательствами чьей-либо вины. Зато, в отличие от стен, говорить умеют квартирные хозяйки и те же депутаты, и не только говорить, но и при случае звать на подмогу солдат. – Надеюсь, если гражданин депутат все же дома, вы не станете навязывать ему свое общество. Некоторые люди, знаете ли, злопамятны. Власть имущие выскочки – особенно. Бернар меланхолично взболтал кофейную гущу на дне чашки, глядя на нее с таким видом, словно собирался, подобно гадалке, узреть там их будущее. В этот момент он размышлял о том, насколько злопамятен его старый «друг» Рено.
Анри д'Ольме: - Я буду предельно осторожен, - пообещал д’Ольме, искренне надеясь выполнить свое обещание. – А когда я вернусь, думаю, у нас уже будут документы и мы сможем спокойно воспользоваться любезным предложением доктора. Понятия осторожности у Анри и Вильнева, очевидно, несколько отличались. Д’Ольме собирался действовать по обстоятельствам, и еще не решил, показываться на глаза депутату, или нет, если последний вдруг окажется дома. В конце концов, пистолет у Анри с собой, и если что-то пойдет не так... «Опять уходить по крышам?», ехидно поинтересовался внутренний голос, но вандеец весьма нелюбезно его заткнул глотком волшебного зелья доктора Бонневиля, на мгновение вновь утратив способность дышать. В голове прояснилось, но Анри оставил себе заметку, что злоупотреблять снадобьем явно не следует.
полная версия страницы