Форум » Париж. Город » Судьбоносная встреча » Ответить
Судьбоносная встреча
Персиваль Блекней: Время: 28 мая, день, начало второго. Место: переулок по пути к салону "Флер де Сите". Участвуют: Анри д'Ольме, Алый Первоцвет.
Ответов - 44, стр:
1 2 3 All
Персиваль Блекней: Отыграно в ICQ. …Персиваль Блекней совершал «дневную прогулку», одно из пустых занятий беспечного щеголя, коим он не являлся, но которого ему приходилось изображать, и с некоторых пор баронет вполне справедливо полагал, что играй он в театре – Марго получила бы достойного партнера по сцене. Костюм утренний, костюм дневной, костюм вечерний, для визитов и для званых ужинов… Роскошь на грани дурного вкуса и одной капли недостает, чтобы переполнить чашу терпения здешних властей. Но одновременно это и наилучшая защита. Не правда ли, парадоксально? Да, я знаю, - меня подозревают. Один неверный шаг на территории Франции – и я буду арестован. Однако я умен, не так ли? Увы, умны и мои противники – но тем приятнее иметь с ними дело. Итак, он гуляет… Гуляет и наблюдает. Раскланивается со знакомыми (а их у него очень много) и приветствует красоток. Ах, вновь проверяют документы? У него они в полном порядке. Не желаете посмотреть, граждане? Даже не смотрите в мою сторону. Позвольте, что там о перестрелке?.. * * * Немного пришедший в себя Анри, как ни старался он не привлекать к себе излишнего внимания, все же нарвался на проверку документов чуть ли не сразу после того, как покинул экипаж. Ехать прямиком к салону «Флер-Сите» д’Ольме не собирался, он хотел дойти до места пешком и по возможности незаметно. Этим планам сбыться было не суждено. Патруль в форме национальной гвардии старательно проверял документы у тех прохожих, кто, по их мнению, выглядел подозрительно. Бледного и потрепанного вандейца они просто не могли пропустить мимо. - Документы, гражданин. Д’Ольме, внутренне собравшись, вытащил свидетельство «национального агента». Он подозревал, что розыск уже объявлен, и тихо молился про себя о минимальном везении. - Мартен? Гражданин агент, а правда, что утром на рю Паради была перестрелка? – молодой солдат, совсем еще мальчик, вдруг смутился под взглядом роялиста, вытягиваясь во фрунт. - Правда, - кивнул д’Ольме, забирая свои документы, и пошел прочь, спиной чувствуя взгляды патруля. Свернув в первую попавшуюся подворотню, он прислонился к стене, вытер лоб тыльной стороной ладони и только сейчас понял, что до сих пор сжимает свидетельство в руке. * * * Перси, задумчиво наблюдавший эту сцену, свернул следом. Не нападение… лишь ловкость рук. Если же комиссар вздумает рассказать о случившемся – кто ему поверит? Слишком бесстыдно даже для Алого Первоцвета. Но если срочно нужно выручить друга, выбирать не приходится. - Ах, простите! – «Случайно» натолкнувшийся на «Мартена» Первоцвет изобразил крайнее огорчение. – Я поразительно неловок… О, не мог бы я взглянуть… - С этими словами Перси, воспользовавшись фактором неожиданности, просто выхватил лист из пальцев д‘Ольме.
Анри д'Ольме: Анри, собравшийся уже было чертыхнуться в адрес неосторожного прохожего, от такой наглости потерял дар речи. Все же это не помешало ему освободившейся рукой (в другой он держал чертежи брата), вытащить из-за пояса пистолет и направить его на наглеца. Пистолет был разряжен, но незнакомец знать об этом не мог. - Стоять! – приказал д’Ольме, готовый видеть в прохожем кого угодно, вплоть до посланного специально за ним шпиона Комитета. – Не пытайтесь бежать, я обязательно убью вас. Выражаясь проще, если бы незнакомец собрался удирать, Анри ни за что бы его не догнал. После прыжка с балкона Робеспьера голова опять начала кружиться, и вандеец не был уверен в своих силах. Но в случае необходимости готов был на все, хотя успех оставался весьма гадательным...
Персиваль Блекней: Незнакомец слегка взмахнул похищенным свидетельством, держа его в отдалении. - Ужели обязательно? Позвольте, вы сказали «обязательно убью». Должен ли я сделать из этого вывод, что обычно вы убиваете не с такой долей вероятности?
Анри д'Ольме: Анри вдруг почувствовал себя погруженным в какой-то фарс. Человек держался уверенно, не боялся пистолета, и отдавать свидетельство явно не собирался. Кроме того... Кроме того, незнакомец не походил на республиканца. - Вы всегда снимаете трехцветную кокарду, когда следите за кем-нибудь? - устало поинтересовался роялист, окончательно уверившись, что перед ним замаскированный агент Комитета. А кому еще могло потребоваться следить за ним? Почему-то именно отсутствие кокарды показалось Анри доказательством причастности незнакомца к тем, кто сейчас шел по следу "Франсуа Мартена".
Персиваль Блекней: - Она не подходит к цвету моего костюма, - Первоцвет отступил на шаг. – Видите? Полоска бежевая, полоска салатовая… Бежевая и снова салатовая. А плащ фиолетовый. К чему тут подойдет кокарда? Будет совсем пестро, а это дурной вкус… Очень дурной, я бы оскорбил республиканскую умеренность. Завтра я появлюсь в синем и белом, и на моей шляпе будет кокарда.
Анри д'Ольме: Получив окончательное подтверждение своих подозрений, Анри аккуратно уложил под стенкой чертежи, убедившись, что место совершенно сухое. Затем он заткнул за пояс разряженный пистолет и еще раз смерил незнакомца взглядом. - Сволочь республиканская... - констатировал негромко вандеец и, не опасаясь более, что контузия вдруг напомнит о себе (он знал, что напомнит непременно, только надеялся, что это случится хоть сколько-нибудь позже), бросился на незнакомца. Любимый со времен учебы удар в челюсть непременно должен был себя оправдать.
Персиваль Блекней: Перси тем временем успел быстро сунуть свидетельство во внутренний карман. - Кстати, у вас не будет красного платка для республиканской сволочи? Он украсит сине-белый ансамбль, - проговорил Алый Первоцвет, уклоняясь от удара и доставая шпагу. - Как я вижу, вы более не вооружены, не заставляйте меня убивать вас. Да-да, друг мой, вот наши роли и поменялись.
Анри д'Ольме: Анри отступил на шаг, готовясь отскочить в случае неожиданного выпада со стороны незнакомца. - Ну и что дальше? - устало спросил вандеец. - Что, поймали контру? Гордитесь... Д'Ольме скривил губы в усмешке. - Может быть, вас даже наградят. Чем теперь награждают в Республике? Венком каким-нибудь? Злость, отчаяние, разочарование... Сложно было описать словами, какие чувства владели сейчас роялистом. А еще было до крайности досадно, что пистолет разряжен.
Персиваль Блекней: - Венком как символом доблести, но мне по душе больше не листья, а цветы. Розы, вы любите розы? - Перси опустил шпагу и слегка наклонил голову. – Так вы «контра»… И у вас при себе столь полезная бумага, но вот незадача – я самым возмутительным образом отобрал ее у вас. Отдать ли вам ее иль нет? Ответ не знает Первоцвет: стихи он лучше сочиняет, друзей он часто выручает, и вот теперь он размышляет, что же его здесь ожидает… - Баронет понизил голос и повторил: - И размышляет… Видите ли, я тоже… в своем роде не принадлежу к тем, кто по праву заслуживает эту бумагу.
Анри д'Ольме: Анри, совершенно ошалев от такой манеры вести переговоры, замер на месте, недоверчиво рассматривая незнакомца. Возможно, сэр Перси Блекней немало бы удивился, узнай он, что стоящий перед ним человек понятия не имеет, кто такой "Алый Первоцвет" и чем он славен. - Контузия, месье?.. - осторожно и понимающе поинтересовался д'Ольме. - Роза - замечательный цветок, но зачем вам эта бумажка, опасная к тому же?
Персиваль Блекней: - Как часто Первоцвет болтает, но не себя он защищает… - выдал странный тип еще одну любительски рифмованную строчку, а потом продолжил уже в прозе, но по-прежнему иронично: - Думаю, для того же, для чего и вам… месье. Правда, не совсем: она нужна моему другу. Но вы меня озадачили: если вы не комиссар, получается, что, отобрав ее у вас, я поступил несправедливо. А будь вы хозяином документа, я бы смог себе это простить. Забавно, не так ли?
Анри д'Ольме: - Я не комиссар, - подтвердил д'Ольме, уже привычно опираясь спиной о стену и закрывая глаза. "Я идиот", добавил он про себя, и произнес уже вслух: - Да забирайте, мне не жалко. Думаю, уже к вечеру обладателя этого замечательного документа с радостью арестует любой патруль. Это если будет приказ брать живым. Анри поневоле задумался, а не мерещится ли ему все это, и не с видением ли он сейчас общается. Говорят, такое бывает после ранений в голову.
Персиваль Блекней: Отыграно в асе. Он повторил прозвище, и вновь нет эффекта, которого можно было ожидать... Что ж... Будем осторожны, однако не помешает познакомиться с этим человеком получше. Не так уж часто документы комиссаров меняют своих владельцев. - И что же сделал обладатель этого свидетельства? - Перси убрал шпагу и тоже прислонился к стене - справа от д'Ольме. Анри, не открывая глаз, любезно ответил вопросом на вопрос: - Первый обладатель? Или второй? - Второй, разумеется. Д'Ольме все-таки покосился на неожиданного собеседника. - Вы хотите, чтобы я сам сейчас наговорил себе на смертный приговор?.. А впрочем... - Анри подумал о том, что запираться уже нет смысла. Против него при необходимости могут свидетельствовать слишком многие. Хотя одного Робеспьера вполне достаточно. С непонятным удовольствием вандеец произнес: - Проник в дом депутата Конвента, провел допрос и, кажется, пристрелил его гостя, а что? - Ах, - баронет прикрыл глаза, - право, это удивительно. Целых двое! Могу я узнать, что это был за депутат и что за гость? Сие не имеет сейчас особого значения, но мне любопытно. Надеюсь, вы простите мне эту слабость? - Огюстен Робеспьер, - неохотно сказал д'Ольме, откровенно не понимая, что вообще происходит. Если бы незнакомец попытался задержать его, ситуация стала бы простой и понятной, но вместо этого они мирно беседовали. - А гость... Не знаю. Он с порога взялся за пистолет, ну и... - Вы не мелочитесь, месье, - в голосе Алого Первоцвета не прозвучало удивления, однако на это потребовалась вся его актерская выдержка. - Держу пари, вы бы не церемонились и со старшим из братьев. Но между тем вы говорили о допросе… И я позволю себе еще одну смелость, спросив вас о содержании разговора и о внешности гостя. - Кто вы такой, месье? - прямо спросил Анри, справедливо полагая, что если незнакомец считает себя вправе задавать вопросы, он должен понимать, что и д'Ольме имеет право на ответы, раз уж они беседуют не в республиканских застенках. - Я представился вам, - Перси наконец повернулся к нему, заговорив серьезно. - Вы никогда не слышали… про Алого Первоцвета? - Может и слышал, - на лице роялиста появилась злая усмешка. Сколько раз он уже повторял эти слова, и сколько еще повторит... Привычным, но нервным жестом он отбросил волосы с виска, демонстрируя шрам. - Ранение. Провалы в памяти. Не знаю я вас, месье. Или не помню, что суть одно и тоже. - Я спасаю жертв несправедливого суда, такое определение наиболее уместно. А поскольку суд нынче не может быть несправедливым, то я, опасаясь быть уличенным в клевете, делаю это тайно, - собеседник «Мартена» улыбнулся. – Впрочем, обещаю пока не шутить, вы, должно быть, устали. Необходимая предосторожность! Первый франт Англии Персиваль Блекней к вашим услугам, - Перси отошел от стены и поклонился, прижав руку к груди. – Любитель путешествий, изысканной еды и дорогих костюмов, а также волею судьбы и своего несносного характера – злейший враг революционного правительства вашей страны. Простите, кажется, я вновь не смог обойтись без иронии.
Анри д'Ольме: Вандеец выдохнул, растирая лицо ладонями. - Я подумал, что я сошел с ума, - пожаловался он. – У вас чудесно получается, месье Персиваль. Но здесь в двух шагах стоит революционный патруль. Может быть, переместимся куда-нибудь, в место, более подходящее для разговора? Роялист подобрал чертежи, пытаясь осознать все, что наговорил ему новый знакомый. Верилось с трудом, но вот же он, стоит перед Анри... А ведь он действительно слишком хорошо одет для республиканца. Да и речь... К черту, ну какой из него санкюлот. Хотя мало ли аристократов отреклись от своего имени и происхождения, чтобы служить республике? Поколебавшись, вандеец представился: - Анри д’Ольме, к вашим услугам. И... Я очень вам советую избавиться от свидетельства, которое вы так ловко у меня... позаимствовали.
Персиваль Блекней: - Успеется, друг мой. Вас, очевидно, ищут, посему не откажитесь быть моим гостем? Конечно же, Алый Первоцвет не собирался вести нового знакомого сразу в сьемный особняк - для переговоров, где нужно уточнить намерения возможного союзника, лучше подойдет гостиничный номер.
Анри д'Ольме: - Вы очень любезны, - отозвался Анри, прикидывая, уж не прямиком ли в Консьержери отвезет его Алый Первоцвет. Как бы там ни было, если он работает на Республику – д‘Ольме уже попался. Пистолет разряжен, а врукопашную с ним сейчас справится даже подросток, не говоря уже о рослом месье Персивале. А если баронет все-таки тот, за кого себя выдает... Что ж, такими союзниками грех пренебрегать. Анри вытащил монетку в один су, подбросил ее на ладони. Республиканские деньги цинично упали весами* вверх. Мол, «сам решай». - Едем? *
Персиваль Блекней: - Прошу вас, - Перси пропустил его вперед и по дороге продолжал болтать: - К моему величайшему сожалению, не могу предложить вам достойной обстановки, но там мы сможем спокойно поговорить. Вы спрашиваете себя, должно быть, куда я вас приглашаю. Увы, это лишь временная обитель и я не смог наделить ее уютом, к которому привык, посему будьте милостивы к вкусу того, кто обставлял это помещение. * * * В гостинице на улице Вожирар. - ...Итак, - Перси не садился за стол, придирчиво и методично снимая щипцами нагар со свечей, - вы не знаете, доверять ли мне. Я угадал?
Анри д'Ольме: - Верно, не знаю... – Анри сидел, свободно откинувшись на спинку стула, и ничем уже не походил на бледную тень роялиста. Чертежи покоились рядом с ним, на столе. – Но если бы вы были республиканцем, вы бы привезли меня не в гостиницу. Благо, справиться со мной сейчас не сложно, как вы наверняка заметили там, в подворотне. Следовательно... Д’Ольме сделал паузу, что-то прикидывая. Он не собирался пока ни слова говорить новому знакомому про де Вильнева, де Басси и доктора. С баронетом следовало познакомиться поближе, прежде чем начинать болтать языком. Да и о чем болтать, собственно... Какую помощь может оказать этот франт? Даже если он говорит правду – в своей модной одежде он заметен за несколько лье, и внешность у него яркая, легко запоминающаяся. Странно, что его до сих пор не арестовали.
Персиваль Блекней: - Республиканцы не любят гостиницы? – иронично отозвался Алый Первоцвет. – Полноте, я думаю, вы не из тех, кто легко сдается, как бы плохо ему ни было. Следовательно… - Он положил щипцы и сел на соседний стул, откинув полы фрака, - следовательно! Какое хорошее слово, месье д’Ольме, как вы изволили мне представиться в экипаже. На нем остановились вы, на нем остановился я. Но окончить так наш разговор было бы донельзя обидным… - Перси перевел взгляд на каминную доску, а потом снова посмотрел на собеседника почти скучающе – так сочли бы те, кто его не знал. - Так о чем же вы говорили с Робеспьером-младшим? И опишите хотя бы внешность гостя, сей факт тоже заслуживает внимания.
Анри д'Ольме: Анри надолго задумался. Он приходил на квартиру к Робеспьеру с целью узнать хоть что-то о брате, и, быть может, поговорить с квартирной хозяйкой, но внезапное возвращение гражданина Огюстена спутало ему все карты. Тогда, стоя перед связанным республиканцем и называя имена, д’Ольме ни за что не признался бы никому, что просто вспоминает первых пришедших в голову депутатов, о которых он слышал за прошедший день, прямо или косвенно. Не считая одного из них, чье имя навязчиво вертелось в голове с раннего утра – с того самого момента, как они с Вильневым выбрались из Сакре-Кер. - Я просил Робеспьера назвать мне адреса кое-кого из депутатов Конвента, - начал Анри, признавая, что еще в подворотне наговорил на три гильотинирования сразу. – А гость... Ну что же, я не так пристально успел рассмотреть его. Но это, определенно, был молодой человек, темноволосый. Не брюнет, скорее русый... Хорошо одет. Не потерял высокомерия, даже хватаясь за пистолет. Довольно яркая внешность, я бы сказал. Правда, мне пришлось быстро оставить эту компанию, на выстрел наверняка примчался консьерж, а вслед за ним и солдаты.
Персиваль Блекней: Отыграно в ICQ. …Вскоре слуга уже сервировал стол, сотворяя безыскусную композицию с помощью чашек со странной росписью и тарелки с творожными корзиночками. Когда он удалился, Перси вздохнул: - Нет ничего хуже для англичанина, чем плохой чай. - Смею заверить, для француза плохой чай тоже не слишком притягателен, - почти не натянуто улыбнулся вандеец. Перси изящным жестом взял чашку и перешел к делу: - Анри, то, что вы помните, проливает свет на ваши дела здесь, в Париже? - Немного. Настолько мало, что я готов впасть в отчаяние... - честно признался Анри, в свою очередь отдавая должное местному чаю. Вопреки мнению месье Блекней, чай не был таким уж плохим. - Ах, впасть в отчаяние вы успеете всегда и этот путь крайне малообещающ. Попробуйте эту корзиночку. Анри осторожно взял пирожное. Обстановка становилась все более непринужденной, он расслаблялся, и его это озадачивало. Дружелюбная вежливость месье Перси располагала к ответному дружелюбию, и д'Ольме пояснил: - Иногда я натыкаюсь на остатки своего прошлого, но их так немного. - Но они значимы для вас? – уточнил Алый Первоцвет. – Прошлое… странная категория. Разве бывает прошлое просто таковым? О нет, оно влияет и на настоящее, и на будущее. - Значимы, - констатировал вандеец, вновь принимаясь за чай. - Я не знаю, для чего я изначально собирался в Париж, но сейчас... Сейчас у меня есть несколько ориентиров. - Могу я поинтересоваться, каковы они? – Перси начал складывать вышитую салфетку в сложную геометрическую фигуру. – Ах, не получается! Вас увлекает какой-то вид искусства? Меня всегда забавляли поделки из бумаги, вот и с тканью порой не могу выдержать… - протянул он, встряхнув салфетку. – Дурная вышивка, даже и не думайте хвалить ее. Лучше бы все это было бумажным. Анри покосился на салфетку. - Не буду хвалить. Что касается искусства, когда-то я неплохо рисовал лошадей. А сейчас как-то не до того... Ориентиры мои просты - оставаться верным присяге. - Что вы намерены делать дальше? – вдруг напрямую спросил Алый Первоцвет. – Вас ищут. Мне бы хотелось, друг мой, чтобы ваша верность присяге испытывалась как можно дольше. А к эшафоту, увы, путь короткий. Анри в упор посмотрел на сэра Перси. Какой бы симпатией он не проникался к этому франтоватому молодому человеку, говорить про дофина вандеец не имел права. - Буду искать брата, - вздохнул он. - Попутно... Попутно сделаю все, чтобы в колесе Революции оказалось как можно больше палок. - И... вы думаете заняться этим одни? - уточнил Перси. - В Париже для вас совсем небезопасно.
Анри д'Ольме: - Я не ищу безопасности, - отмахнулся д’Ольме, потом с некоторым смущением улыбнулся, словно извиняясь за возможный пафос. Хотя, имея несколько ранений, роялист мог говорить такие слова с полным правом. – Я просто хочу найти брата и понять, если не вспомнить, для чего я сюда приехал. Ведь в месте, которое я покинул... Думаю, я бы пригодился там не менее, чем здесь. Значит, причина была достаточно весомой. Анри поставил чашку на стол и принялся философски рассматривать редкий узор чаинок на ее дне. Говорят, на кофейной гуще можно гадать. На чайной – вряд ли...
Персиваль Блекней: - Кстати, о покинутых местах... - Перси позвонил в колокольчик, подзывая слугу. -Вы ведь понимаете, что я здесь не открыто... В провинции у меня суконная фабрика, здесь же я хочу заключить контракт для поставки на нужды армии. Чередую наряды и знакомства, одно за другим, одно за другим... Рассуждаю о тканях и совершаю долгие прогулки. Ах, друг мой, Жан, - обратился он к вошедшему, - будьте добры, еще чаю.
Анри д'Ольме: Анри машинально придвинул и свою чашку, чаинки поднялись со дна, завертелись в водовороте, разрушая последнюю надежду что-то прочесть в их узоре. Д'Ольме в очередной раз подосадовал на свою проклятую амнезию, его память совершенно очевидно таила в себе множество важных и полезных сведений, но вот как извлечь их на поверхность из мрака забвения? -Вы надолго в Париже? - поинтересовался он, сочтя этот вопрос вполне безобидным.
Персиваль Блекней: - Надолго ль я - увы, не знаю. Что обрету и потеряю? - в рифму, но без тени иронии ответил Первоцвет. - Друг мой Анри, если бы сие мне было известно! Но право, сейчас меня интересует другое: что за бумаги, на которые вы то и дело смотрите?
Анри д'Ольме: - Я не знаю, - д’Ольме подтянул сверток поближе и распустил завязку. – Это документы моего брата, какие-то чертежи. Я нашел их на Сен-Флорантен. Бумаги с тихим шелестом развернулись, и Анри аккуратно стер с них пыль салфеткой. На чертежах явно были изображены какие-то планы, возможно, очень большого здания, или... Или рисунок городских улиц?
Персиваль Блекней: - Позвольте... - Перси подвинул чертежи к себе. - О капризы судьбы, вы и не представляете, что это такое!
Анри д'Ольме: - Надеюсь, вы меня просветите, - мрачно предположил д’Ольме. Что могло быть на этих чертежах, которые брат так старательно прятал? Пока Алый Первоцвет рассматривал документы, Анри, пользуясь временным отсутствием прислуги, принялся перезаряжать пистолет. Роялист не хотел второй раз оказаться в ситуации, где ему пришлось бы выступать безоружным против вооруженного противника. Еще и чертова головная боль, как бы от нее избавиться... «Вместе с головой», подсказал внутренний голос, и Анри усмехнулся своим мыслям, стараясь не рассыпать порох по всему столу.
Персиваль Блекней: Баронет ответил не сразу, то изучая чертежи, то поглядывая с легкой улыбкой на боевые приготовления д'Ольме. - Планы катакомб Парижа, - наконец объявил он, расправляя и без того идеальный галстук.
Анри д'Ольме: Немного пороха Анри все-таки рассыпал. - Мда... Во избежание дальнейших сюрпризов роялист все-таки закончил перезарядку, убрал со стола все, что не относилось к сервировке (кроме чертежей, разумеется), и немного покачался на стуле, соображая, что делать дальше. - А ведь я там был сегодня, - после недолгих раздумий сообщил д’Ольме. Планы следовало срочно показать Бернару. Подумать только... Кому придет в голову искать их под землей? А ведь по этим ходам можно попасть почти куда угодно.
Персиваль Блекней: - И как вам прогулка? - поинтересовался Алый Первоцвет. - Май нынче жаркий, и места, дарующие нам желанную прохладу, обретают особую ценность.
Анри д'Ольме: - Замечательная прогулка. – Д’Ольме передернуло, когда он вспомнил костницу и перспективу остаться погребенным заживо. – Прохладно, как в склепе. Поразмыслив немного, Анри поделился с Первоцветом историей их сегодняшних приключений, начиная от побега из гостиницы и заканчивая символическим возвращением к Божьему свету через церковь. Впрочем, роялист не назвал ни одного имени и ни одного названия, так что и "Триумф Революции" и Сакре-Кер остались безымянными точками, абстракцией на карте Парижа.
Персиваль Блекней: Перси слушал его задумчиво и внимательно, вновь и вновь убеждаясь в том, как полезен ему будет этот человек. Да и не просто полезен - он чувствовал, что в лице Анри может приобрести хорошего друга. Вот только ему все еще не доверяют, однако с учетом обстановки в Париже осторожность д'Ольме скорее успокаивала баронета, нежели вызывала недовольство. - Право, вы ловки, - проговорил он по окончании рассказа. - И бесстрашны, смею заметить. Весьма безрассудны... но ведь безрассудство свойственно всем, кто делает подобный выбор?
Анри д'Ольме: - Глядя на вас, я убеждаюсь, что это так, - Анри припомнил все обстоятельства их знакомства. – Достаточно безрассудным было с вашей стороны отбирать у меня документ в подворотне. Окажись я настоящим агентом, и будь мой пистолет заряжен... Кстати, выбросьте наконец это злосчастное свидетельство. Или сожгите его. Вы носите с собой готовый смертный приговор. «Мартену» никогда не простят ни сегодняшней ночи, ни визита к Робеспьеру. Свободного времени у роялиста оставалось не так уж много. Задержись он, и Бернар, чего доброго, решит, что д‘Ольме схвачен или убит. Ни к чему создавать лишнюю напряженность, нервы у всех и так не в лучшем состоянии... Да и чертежи нужно как можно быстрее доставить Вильневу.
Персиваль Блекней: - Да будет так, - баронет поднес документ к огоньку свечи. - Вы нервничаете, Анри? Мое общество досаждает вам или есть иная причина?
Анри д'Ольме: - Я... тороплюсь, - Анри напряженно думал о том, стоит ли знакомить Вильнева с Алым Первоцветом. Нужно обязательно рассказать Бернару о новом знакомом, но вот стоит ли новому знакомому рассказывать о Вильневе? - Меня ждут... друзья. Так что скоро я буду вынужден вас покинуть, но надеюсь на новую встречу. Кажется, мы можем быть полезны друг другу... В интонациях роялиста помимо его воли прозвучал извиняющийся оттенок. Необходимое недоверие, что тут сделаешь... Но сэр Перси, судя по всему, умный человек. И если он тот, за кого себя выдает – он поймет. Если не тот – поймет тем паче.
Персиваль Блекней: - Мы можем понадобиться друг другу весьма скоро, посему давайте условимся о месте встречи, едином на все случаи. Так мы избежим необходимости упоминать о нем в записке. Как мне вас найти, или же вы предпочтете сами найти меня?
Анри д'Ольме: - Я сам не знаю, где буду завтра... Поэтому дайте мне какой-нибудь ориентир. Что-нибудь достаточно приметное, и вместе с тем людное.
Персиваль Блекней: - Людное... Вы должны скрываться, Анри, но где проще затеряться, чем в толпе? Галереи Пале-Рояля, ныне Пале-Эгалите... Двое друзей, решивших забыть дурные мысли в обществе самых смелых женщин Парижа... Выберем центральную.
Анри д'Ольме: - Хорошо, пусть будет центральная. Если мне потребуется встретиться с вами, записку передать в эту гостиницу? – Анри аккуратно свернул чертежи. Любопытно, что скажет по этому поводу Бернар. Но... Какая удача. Неудивительно, что Гильом спрятал эти документы. Удивительно, что их до сих пор не нашли. Хотя кто станет обыскивать квартиру депутата Конвента? Разве что озабоченный судьбой брата роялист. - Честное слово, мне хочется послать месье Огюстену записку с извинениями за беспорядок в гостиной... – пошутил д’Ольме. – Он сохранил для нас эти бумаги, хоть и сам не знал об этом.
Персиваль Блекней: - Именно так, в эту гостиницу, - подтвердил Перси, поднимаясь из-за стола. - Последнее, мой любезный друг. Не сомневаюсь в том, что мое предложение вызовет у вас отказ, но все же спрошу: вам нужны деньги? И... где мне искать вас, если вы окажетесь нужны мне раньше?
Анри д'Ольме: - Мне и самому хотелось бы узнать ответ на этот вопрос - куда капризная Фортуна забросит меня нынешним вечером и где я проснусь завтра утром, - скупо улыбнулся вандеец. - Отчасти и поэтому деньги мне не нужны, но я искренне признателен вам за предложение. Я непременно сам разыщу вас, сэр Перси. Отказываясь, Анри все же отметил про себя, что в случае крайней нужды можно будет обратиться к новому знакомому и за финансовой помощью, что, на самом деле, никогда не бывает лишним. - И разыщу скоро, - добавил роялист, немного помолчав. У него возникла мысль, которую следовало обдумать и, возможно, обговорить с Вильневым.
Персиваль Блекней: - Тогда до встречи, друг мой, - Перси церемонно поклонился, прижав руку к сердцу. - Польщен знакомством и надеюсь на скорое свидание.
Анри д'Ольме: Анри усмехнулся. О да, ему редкостно повезло, что Алый Первоцвет оказался именно Алым Первоцветом... Но полностью отбрасывать все сомнения было рано. - До скорой встречи, месье, - пообещал вандеец, прихватывая со стола документы. – Я очень рад тому, что в подворотне наткнулся на вас, а не на республиканского комиссара. До скорой встречи и... Удачи нам всем. Покинув гостиницу, д’Ольме без приключений добрался до салона гражданки Лютеции, покружив немного по Парижу, чтобы быть уверенным в том, что за ним не следят. Эпизод завершен
полная версия страницы