Форум » Париж. Город » Пополнение в стройных рядах. Ночь на 28 мая » Ответить
Пополнение в стройных рядах. Ночь на 28 мая
Эдуар Бонневиль: Время: ночь -утро 28 мая. Место: салон "Флер де Сите" - гостиница "Триумф Революции". Участвуют: Бернар де Вильнев, Эмильен де Басси, Анри д'Ольме, Эдуар Бонневиль.
Ответов - 75, стр:
1 2 3 4 All
Бернар де Вильнев: Ответить «да» и «нет» было одинаково сложно. Согласиться, значит, взять на себя ответственность за человека, который все же не совсем здоров. Отказаться… Но ведь помощь ему понадобится, а д’Ольме – не какой-нибудь от отчаяния схватившийся за оружие мальчишка-аристократ, а боевой офицер. – У меня задание генштаба, - помедлив, отозвался де Вильнев, с неудовольствием ощущая, что он начинает заражаться подозрительностью от де Басси. – Но об этом потом… В более располагающей к разговорам обстановке. На счастье беглецов большинство дворов в Париже были проходными, а каждый дом имел черный ход. Пугая сонных котов и путаясь в вывешенном на просушку исподнем, роялисты все же постепенно приближались к салону Флер-Сите. – Это довольно специфическое место, поэтому прощу вас ничему не удивляться, - шепотом попросил барон своего спутника, когда они, наконец, оказались у заветной двери. – Это временное укрытие. К сожалению, я сам не могу предложить вам ничего более надежного. Я позавчера приехал, и полагаюсь пока что на рекомендации наших парижских товарищей. Молю бога, чтобы Бонневиль и де Басси уже были здесь.
Эмильен де Басси: Дверь распахнулась за мгновение до того, как Дюверже дотянулся до дверной ручки. – Вы живы, хвала Создателю! Входите скорее, пока мы не перебудили весь дом… Де Басси и Бонневиль вернулись в салон намного раньше де Вильнева и д’Ольме, ведь им не пришлось блуждать по подземным лабиринтам и пробираться к дому Лютеции окольными путями. Вернулись, и все это время провели, как на иголках. Ждать и догонять – худшее из возможных занятий, а если учесть, в каком отчаянном положении им пришлось оставить барона и «национального агента», не трудно догадаться, что ожидание это выдалось не из приятных. – Подумать только, уже втрое утро подряд то я, то вы начинаем с перестрелки с республиканцами. Эмильен с бесцеремонной радостью сгреб Бернара в дружеские объятья, ощупал его с придирчивостью заботливой няньки и, лишь убедившись, что вандеец вернулся целым и невредимым, вздохнул с облегчением. – Где вы так задержались? – поинтересовался он укоризненно. – Прогуливались по Люксембургскому саду? Мы с доктором чуть с ума не сошли от беспокойства.
Эдуар Бонневиль: С виду оба вандейца были невредимы, что позволило Бонневилю облегченно вздохнуть. Опасность если не миновала, то беда, свидетелями которой они с де Басси едва не стали, все-таки не случилась, и одно это можно было считать чудом. Будь доктор более религиозен, он бы не преминул сказать, что Бог на стороне роялистов, но это утверждение, ввиду развешанных повсюду триколоров и дрожащих от страха дворян и священников, было, по меньшей мере, слишком смелым. - Да, мы уже передумали все, что только могло прийти в голову, - Эдуар последовал примеру графа и, не сдерживая чувств, поочередно стиснул барона и "Мартена", с первым из которых он познакомился лишь два дня назад, а второго знал и того меньше. - Такое ощущение, будто прошло несколько часов... Кстати, спасибо за помощь с патрулем. Если бы не меткий выстрел, пришлось бы долго объясняться с гвардейцами.
Бернар де Вильнев: - Я догадался. Неожиданно для себя самого барон был тронут той радостью, с которой его встречали новые товарищи. Особенно Эмильен. А ведь не далее как позавчера вечером граф был всерьез настроен отправить подозрительного вандейца на тот свет. – Простите меня, де Басси. Я ведь знал, то у вас нет документов, и все равно потащил с собой, - покаянно пробормотал де Вильнев, с особым вниманием изучая потертый паркет у входа. – Впредь обещаю по возможности совать в петлю только свою голову. Теперь, между прочим, нам срочно нужны новые документы. В первую очередь гражданину Мартену… Кстати, познакомьтесь с месье д’Ольме, как оказалось, мы вместе учились в военной академии… Эдуар, вы не представляете, как я вам благодарен за то, что вы не поленились меня разбудить. Опоздай мы на четверть часа, и… Впрочем, не будем о дурном, все позади.
Эдуар Бонневиль: - Месье д'Ольме? - удивленно переспросил Эдуар, переводя взгляд с Бернара на их нового знакомого. - Значит, вы все-таки вспомнили свое имя? Или... или что-то еще случилось?
Анри д'Ольме: Отвечая на приветствие доктора, Анри не смог сдержать вздох облегчения. Все-таки Бонневилю и его спутнику удалось уйти невредимыми. - Нет, доктор, ничего не случилось. Просто Бернар меня вспомнил... А я вспомнил его. Представляете, республиканцы все-таки загнали нас сегодня в могилу. – д’Ольме мягко улыбнулся, вспоминая подземный холод. – В самую настоящую. Выбрались мы просто чудом. Анри с интересом рассматривал помещение, куда привел его Вильнев. Гостиница?.. Салон?..
Эмильен де Басси: – Идемте в комнату, - первым вспомнил об осторожности де Басси. – Даже в салоне прислуга просыпается рано. Увидят, услышат, проболтаются, а то и донесут сознательно. Не будем создавать хозяйке лишние проблемы. Крошечная комнатушка, простой приют «голову преклонить» стала нестерпимо тесной, когда в ней втиснулись сразу четверо мужчин вместо тех двух, что тут ночевали. – Документы я вам достану, об этом можете не беспокоиться, - шепотом заговорил де Басси, усаживаясь на кровать и жестом приглашая остальных последовать его примеру. - Если есть какие-то пожелания, говорите, потому что ни каждый из вас сойдет за санкюлота. Если писарь напишет в свидетельстве о благонадежности «сапожник» или «пекарь», даже малограмотный рекрут национальной гвардии в такое не поверит. Что до всего остального… Мое предложение в силе, барон. Постараюсь организовать вам встречу со сторонниками Бриссо как можно скорее.
Бернар де Вильнев: - Вы с похвальной настойчивостью толкаете меня на тропу бездарных переговоров с негодяями, - мрачно откомментировал де Вильнев напоминание графа. – Я уже говорил вам, я согласен встретиться с жирондистами, санкюлотами, в одиночку с «адской колонной» синих, с самим дьяволом, если только это пойдет на пользу нашему делу. Вы спрашивали, зачем я в Париже, д’Ольме, - барон обернулся к Анри. - Я в Париже затем, чтобы организовать освобождение королевы и дофина. Силой или хитростью, войной или миром, любой ценой и любыми средствами.
Анри д'Ольме: Вандеец с интересом поднял глаза на соратника, словно оценивая, по силам ли ему задуманное. Перевел взгляд на Бонневиля, на графа... - Это прекрасно, - мягко констатировал д’Ольме. – Я с вами, Бернар. Полагаю, вам в таком деле не помешает еще один человек, верный короне. Кроме того, я задолжал вам за сегодняшнюю прогулку... Офицер улыбнулся краешком губ. - Не люблю оставаться в долгу, так что можете располагать мной, как сочтете нужным.
Бернар де Вильнев: - Не стану говорить, что я и сам не люблю долги и не люблю быть должен. Обстоятельства таковы, месье д’Ольме, что, уверен, жизнь предоставит наши счета к оплате гораздо раньше, чем всем нам хотелось бы, - отозвался де Вильнев. Затем барон обернулся к доктору Бонневилю. – Наши дальнейшие действия теперь во многом зависят от вашего разговора с Сен-Жюстом, Эдуар. Поразительное стечение обстоятельств и практически знак свыше. Постарайтесь не упустить эту возможность увидеться с королевой и его величеством. Формально юный Луи оставался «дофином», но многие роялисты, в том числе вожди Вандеи, признали мальчика своим королем. И Дюверже не был исключением, он успел присягнуть Людовику XVII, пусть и заочно.
Эдуар Бонневиль: - Его... ах, да, дофином... - нормандец неуверенно потер подбородок. - Непривычно называть его королем. Кто бы мог подумать, что потомка Людовика Святого будут фамильярно именовать Шарлем Капетом... За последние три четверти часа Бонневиль неоднократно теребил крышку старых отцовских часов, отсчитывая время, прошедшее с исчезновения барона из поля зрения его спутников. Теперь же не мешало узнать, сколько оставалось до встречи с депутатом Конвента, от милости которого нынче зависело очень многое. На то, чтобы привести себя в порядок и добраться до места, названного Люсиль, у него оставалось порядка двух с половиной часов. - Очень хочется верить, что его хваленая бдительность будет спать спокойным революционным сном во время нашей беседы... Жаль, что у меня нигде не завалялось трехцветной кокарды, тогда, возможно, я бы сошел за патриота.
Бернар де Вильнев: - Будьте осторожны, доктор. Очень прошу вас, - пропустив шутку Бонневиля мимо ушей, де Вильнев оставался серьезным. Купите кокарду, повяжите трехцветный шарф… Это выглядит продажно и глупо, но подумайте о том, что если вы понравитесь Сен-Жюсту, то судьба, быть может, дает вам шанс оказать Франции неоценимую услугу. А если не понравитесь, - добавил он хмуро, - то прямиком после беседы отправитесь в Консьержи. И тогда, не сомневайтесь, приговор народных судей будет быстр, суров и неизменно справедлив. Мужчина невольно стиснул кулаки. Лицемерие – сложная и опасная игра, а Эдуар создавал впечатление человека доброго, честного и прямодушного. Если он оговорится хотя бы в мелочи, погубит в первую очередь себя. – Ступайте домой. Я слышал, этот Сен-Жюст - щеголь и франт, так что вам придется еще и принарядиться. А времени осталось не так уж и много.
Эдуар Бонневиль: - Да, вы правы, - со вздохом пробормотал Бонневиль, смиряясь с неизбежным в лице верного соратника Робеспьера. Попытка подсластить собственную участь сомнительной шуткой не удалась, и оставалось лишь идти вперед, невзирая ни на какие внутренние преграды, прежде не позволявшие доктору близко сходиться с пылкими приверженцами революционного строя, общение с которыми сводилось к необходимому минимуму. - После встречи я вернусь сюда. Вы ведь останетесь пока что во "Флер-Сите"?.. Да, Бернар, совершенно вылетело из головы, - тут же добавил Эдуар, уже схвативший свою сумку. - Этот Рено собирался приставить к той актрисе, Марго Сен-Жюст, новую служанку. И он отчего-то интересовался мной. Но это вряд ли связано с гражданином депутатом, здесь что-то иное.
Бернар де Вильнев: – Дьявольщина, он настроен серьезно, мой старый приятель Альбер! Дюверже едва не проболтался о том, что Мари Жерар – начинающий агент комитета, но вовремя вспомнил про методы де Басси и запнулся, понимая, что без этого факта объяснить все перипетии истории со служанкой друзьям будет довольно проблематично. – Он интересовался вами? Это плохо. – Разговор требовал срочной смены темы, и барон решил попросту проигнорировать «служанку» - Рено был когда-то моим сержантом, в армии, еще до революции. Он знал вашего брата. Шапочно, конечно же, как одного из офицеров, но ваше имя наверняка показалось ему знакомым. Быть может поэтому…
Эдуар Бонневиль: - Мир тесен, безо всяких сомнений. Прошлое, даже чужое, оказывается, штука весьма непреклонная, просто так отступаться не хочет и будет преследовать человека так долго, как это только возможно. Известность Шарля в армейских кругах теперь могла сослужить не самую лучшую службу его младшему брату, но даже если так, то сам Эдуар Бонневиль еще ни в чем, не считая происхождения, не успел очернить себя в глазах нового порядка, а немного непринужденного притворства, вероятно, помогут ему сойти за своего в обществе его представителей. - Но ничего не попишешь, менять имя уже поздно. Да и мало ли Бонневилей, если посудить... На мгновение перед глазами нормандца встало лицо покойного деда, воздевшего перст и вещавшего о доблестном прошлом их рода. Как славно, что Господь прибрал его задолго до наступления времен, когда подобные вещи обесценились, если не сделались и вовсе преступлением. - Как мне ни жаль, вынужден вас покинуть, господа, - доктор отвел руку в сторону. - Не знаю, какую проверку устроит мне гражданин депутат, но постараюсь его не разочаровать. Бонневиль раскланялся с присутствовавшими мужчинами и покинул комнату, постаравшись как можно бесшумнее ступать по коридору, спустился к выходу и, не столкнувшись ни с кем из служителей салона, очутился на улице, где немедленно растворился в оживающей парижской суете.
полная версия страницы