Форум » Париж. Город » Пополнение в стройных рядах. Ночь на 28 мая » Ответить
Пополнение в стройных рядах. Ночь на 28 мая
Эдуар Бонневиль: Время: ночь -утро 28 мая. Место: салон "Флер де Сите" - гостиница "Триумф Революции". Участвуют: Бернар де Вильнев, Эмильен де Басси, Анри д'Ольме, Эдуар Бонневиль.
Ответов - 75, стр:
1 2 3 4 All
Эдуар Бонневиль: Если он без труда мог поделиться с друзьями своим кошельком, жилищем, помощью, даже, в крайнем случае, жизнью, то свои инструменты Бонневиль берег как зеницу ока. Это был его хлеб, часть руки, и пристойную замену им в дни хаоса найти было непросто. Конечно, несколько раз они использовались не по назначению, когда, страдая от тяжелейшего похмелья в пору своего безутешного вдовства, он пытался преодолеть сопротивление запечатанной бутылки, но подобные безрассудства были далеко в прошлом и теперь стыдливо, хотя и тщетно, обходились вниманием про воспоминаниях о прожитых годах. - Вряд ли они помогут, граф... - пробормотал Эдуар, не отрывая взгляда от барона де Вильнева, осторожно передвигавшегося по карнизу. В стенах гостиницы прогремел еще один выстрел. Нормандец, вздохнув, раскрыл замок сумки. - Впрочем... Держите, - он протянул де Басси остро наточенный ланцет. - Нападать с ним на кого бы то ни было я не пробовал, но, если постараться, покалечить человека им можно...
Анри д'Ольме: Пока за дверью топтались и перешептывались, «Мартен» перезарядил пистолет, чертыхаясь и просыпая порох. Второй пистолет лежал перед ним, и, когда в номер ломанулись вновь, вандеец, не задумываясь, послал в дверь очередную пулю. Теперь в двери зияли две дырки, а из коридора слышалась грубая ругань. Флегматично бросив взгляд в окно, на едва посветлевшее небо, «Франсуа» вновь принялся за перезарядку. Какое-то время он сможет удерживать гвардейцев за дверью, а когда кончатся пули… «Мартен» поморщился. Все, что его смущало – это смерть безымянным. Да и... Как-то совсем уж бестолково он попался, досадно…
Эмильен де Басси: Граф тихо чертыхнулся. Со много большим успехом можно было стащить у повара Лютеции кухонный нож и пытаться сражаться им с национальными гвардейцами. Игрушка доктора Бонневиля выглядела настолько безобидной, что роялист, огорченно скривившись, отмахнулся: - Ладно, оставьте это себе. Слишком утонченная вещица для убийства. Он задрал голову, наблюдая за движениями барона. – С третьего этажа в случае чего прыгать он не станет. Проще на крышу… Идемте доктор. Не ровен час хозяйка гостиницы в окно выглянет и узнает вас…
Бернар де Вильнев: Благодаря помощи Эдуара, де Вильнев вскарабкался вверх довольно быстро. Вандейца подстегивало собственное богатое воображение и второй выстрел, грянувший вскоре вслед за первым. Отыскав для ног подходящую точку опоры, мужчина, прижавшись к стене, глянул вниз. Черт возьми, спутники его и не думали уносить ноги, как он велел. То ли герои выискались, то ли просто спросонья не соображают, что там, где стрельба, штатским делать нечего. Дюверже возмущенно взмахнул рукой, убирайтесь, дескать. И едва не сорвался с карниза. Подошва сапога провалилась в пустоту, гипсовая лепнина опасно крошилась под весом человека. Мысленно понося последними словами и роялистов и республиканцев, барон проделал последние пару шагов к указанному ему Бонневилем окну. И… На улице светало, но в гостиничной комнатушке было темно, - «Мартен» не потрудился зажечь для себя, а особенно для явившихся по его душу патриотов, свечу. Все, что мельком разглядел Бернар – темный силуэт человека на фоне смутных очертаний скудной мебели. Полный триумф революции – никаких излишеств. Приглядываться далее времени не было, поэтому названный гость попросту высадил рукоятью пистолета оконное стекло. И тут же отпрянул, в очередной раз испытывая сомнительную прочность карниза, но предпочитая оказаться вне досягаемости выстрела, грохот которого наверняка последует за звоном разбитого стекла. – Сюда! Скорее! – Позвал негромко, не сомневаясь, впрочем, что человек в комнате его услышит. Как Мартен отреагирует, это уже другое дело. – В окно удирает, гад! – мгновенно сообразили в коридоре, и на дверь, подпертую баррикадой, заботливо воздвигнутой «национальным агентом», обрушился град ударов прикладами.
Анри д'Ольме: «Мартен» никак не мог ожидать чужого появления в окне третьего этажа, поэтому после звона разбитого стекла машинально пригнулся, ожидая пули. У гвардейцев могло хватить ума забраться по стене и решить вопрос «национального агента» одним выстрелом. Но возглас незнакомца, заглушенный жалобным треском двери, убедил «Франсуа» в обратном. С личностью утреннего гостя можно было разобраться позже, а пока он указывал путь для отступления. Это было очень кстати. Роялист заткнул пистолеты за пояс и осторожно перелез через подоконник. Следовало поинтересоваться личностью незнакомца, и не ведет ли он «Мартена» в ловушку, но... Нет никакого смысла в том, чтобы вести «национального агента» в капкан, вытащив его из предыдущей западни. А все прочие вопросы можно задать потом, не опасаясь, что собеседника прервет на полуслове чужая пуля. Правда, «Мартен» отнюдь не проникся к незнакомцу мгновенным доверием, и был готов к любому неприятному сюрпризу с его стороны. Едва оказавшись на крыше гостиницы, «национальный агент» направил на спасителя пистолет: - Кто вы такой?
Бернар де Вильнев: - Какая вам сейчас разница? – молодой мужчина казался Бернару радостно знакомым. Кажется, они встречались раньше где-то в партизанских боях или, может, в Шатийон-сюр-Севр. Кто-то из вандейских командиров, определенно. И тоже офицер. Это хорошо, это значит, Бонневиль не ошибся в своих предположениях, и они не зря впутались во всю эту историю. Де Вильнев пытался припомнить имя человека, эдак любезно угрожающего ему пулей, но ситуация категорически не располагала к обстоятельным размышлениям. – А вообще, в подобном ключе беседовать бессмысленно. Расщедрившись на ухмылку, Дюверже продемонстрировал собеседнику свой пистолет. Снизу доносилась забористая ругань, - солдаты приканчивали баррикаду. Через мгновение в окне показалась голова кого-то из патриотов, и де Вильнев, стоя на краю крыши, невозмутимо пальнул вниз. Красный фригийский колпак – та мишень, в которую барон никогда не промахивался. – Если у вас в запасе лишняя пуля, подарите ее народу, месье. Теперь, надеюсь, ваши приятели разохотятся выглядывать в окна и предпочтут спуститься вниз по лестнице. По сему нам пора… Крыши парижских домов смыкались вдоль улицы козырек к козырьку, так что, при некоторой доле сноровки, путешествие по ним труда не составляло.
Анри д'Ольме: "Мартен" молча признал справедливость замечаний незнакомца и коротко ухмыльнулся. - Этого добра я готов подарить Республике предостаточно... Роялист вытащил из-за пояса второй пистолет и протянул его спасителю рукоятью вперед: - Держите, в отличие от вашего, он заряжен. Путешествие по крышам не обещало возможности перезарядить оружие, и в случае неприятных сюрпризов лучше было стрелять из двух стволов разом, чем из них же, но по очереди. - Ведите. "Мартен" логично предположил, что незнакомец знает, куда идти.
Эмильен де Басси: Предположения де Басси оправдались. Оглянувшись, он успел увидеть, как к де Вильневу присоединился еще один мужчина, и оба они выбрались на крышу «Триумфа Революции». Затем Бернар пристрелил какого-то неосмотрительного республиканского солдата, тело его обмякло на подоконнике, и Эмильен с удвоенной настойчивостью потащил Бонневиля прочь от гостиницы. С минуты на минуту патруль, или кого там кликнула мамаша Тардье по душу подозрительного «национального агента» бросится а улицу. И категорически не стоит попадаться под горячую руку патриотам. – К булочной, доктор. Живее.
Бернар де Вильнев: Любезность пришлась к месту, но благодарность де Вильнев предпочел отложить до более подходящего момента. Сунув свой пустой уже пистолет за пояс, он взял оружие у Мартена. И, старясь держаться под защитой массивных каминных труб, - благо такие имелись на каждом доме, - поспешил к месту встречи с Бонневилем и де Басси. Новый знакомый легко поспевал за бароном, И это заставило Бернара вздохнуть с облегчением: рассказ Эдуара рисовал картину гораздо менее радужную, в жизни «национальный агент» не выглядел серьезно страдающим от последствий своей раны. По крайней мере, пока. Париж с высоты кошачьей любви заметно отличался от Парижа пешеходов и всадников, но Дюверже примерно представлял себе направление к дому покойницы Летуш. Почему туда? Вандеец подозревал, что сейчас там никого нет – булочница погибла, ее свояченица и дети у соседей, Мари у Лютеции… В случае чего в пустующем доме легче укрыться, чем там, где досматривают последние сны запуганные гильотиной граждане. – Добро пожаловать в Париж, месье… м-мм… господи, доктор сказал, что у вас временная потеря памяти, но у меня-то ее нет… - Перепрыгнув в очередной раз с крыши на крышу, пробормотал де Вильнев. Маневры двух мужчин вспугнули с ближайшего чердака стаю сонных голубей, и возмущенные птицы, сорвавшись с насиженного места, лихорадочно кружили в небе. – Я почти уверен, что встречал вас ранее, - продолжил барон, приглядывая подходящее место для спуска с небес на землю грешную. - Но вот имя…
Анри д'Ольме: - Ваше лицо тоже кажется мне знакомым, - заметил «Мартен», поскальзываясь и судорожно хватаясь за вычурный флюгер. – Черт... А насчет имени – я его сам не помню, могу ли я просить, чтоб его помнил кто-то еще? Лицо нового знакомого, который, впрочем, не представился, и вправду ассоциировалось у «Мартена» с преследовавшими его видениями. Но «национальный агент» не мог даже внятно сформулировать, что это за видения и откуда они взялись, не говоря уже о попытке разобраться, к какому периоду его жизни они относятся и не галлюцинации ли это вообще. Попытка решить эту дилемму сейчас обещала новый приступ головной боли, и «Франсуа» отступился. - Смотрите, чердачное окно. Можно забраться внутрь, и тогда нам не придется прыгать с крыши. Это ведь фигуру доктора я видел там, внизу? Вас привел Бонневиль?
Бернар де Вильнев: - Минуту терпения, месье, не хотелось бы будить какого-нибудь революционного художника утренним вторжением в его мансарду… Совсем недалеко я знаю подходящий чердак… Да, мое появление на вашем подоконнике – заслуга доктора Бонневиля. Вам повезло, что к вам пригласили именно его. Таким, как вы… и как я, чего скрывать… в наши времена от головной боли и прочих недугов прописывают одноразовое успокоительное на площади Революции… Опасно балансируя, Дюверже преодолел крутой черепичный скат и перебрался на следующую крышу. Последнюю в их маршруте. Сверху виден был уже знакомый барону черный двор, - вот тут он вчера предлагал помощь Мари Жерар, кто ж мог знать, что эта юная милая девушка – знакомая настоящего комиссара Рено, - и растерзанная толпой и пожаром булочная. – Сюда, - свесившись с карниза, Дюверже пнул ногой оконную раму. С тихим треском она вывалилась вовнутрь, освобождая беглецам путь на чердак. – Со вчерашнего дня в этом доме никто не живет.
Анри д'Ольме: От упоминания революционных художников «Мартена» передернуло, и он послушно последовал за провожатым. От осознания, сколь велика была сегодня его удача, по спине пробегал холодок – любой другой доктор на месте Бонневиля привел бы такого пациента прямиком на гильотину, и считал бы себя героем. Когда роялист совсем уже ощутил себя бродячим котом, и даже свыкся с перемещением по крышам – и без того свежий утренний воздух казался здесь, наверху, еще свежее, - новый знакомый наконец нашел подходящий чердак и «Мартен» осторожно, опасаясь внезапного головокружения, полез за ним. На чердаке было довольно пыльно и пахло гарью. Роялист провел пальцем по балке. На перчатке остались следы копоти. - Внизу что-то сильно горело. Сделав это ценное замечание, «Мартен» сообразил, что стоит на деревянной крышке, скрывающей спуск на нижние этажи. Сделав шаг в сторону, он осторожно сдвинул сбитый из досок щит, под которым обнаружилась узкая лесенка.
Бернар де Вильнев: – Да, народ вчера разгромил булочную. На первом этаже дома. В Париже не хватает хлеба, зато в избытке зрелища. Света зарождающегося дня все еще не хватало, чтобы разогнать мрак, царящий в пустом доме. Так что по шаткой чердачной лесенке мужчинам пришлось спускаться практически на ощупь. Оказавшись в коридоре, Бернар поморщился. Запах старой сырой гари сродни запаху из могилы: огонь уже оставил это место, на прощание пометив уютное некогда человеческое жилье печатью хаоса и запустения. Возможно, позже тут поселятся какие-нибудь неприхотливые санкюлоты, говорят, Париж переполнен оборванцами, приветствующими революцию… - Надеюсь, перекрытия несильно обгорели. Пол под ногами жалобно поскрипывал, но держался, и все же де Вильнев спешил оказаться внизу, на улице. В поисках лестницы на первый этаж им пришлось миновать пару смежных комнат, одна из которых, судя по обгорелым останкам постели, была когда-то спальней покойницы Дельфины. В полумраке барон едва не наступил на груду тряпья. И невольно шарахнулся в строну, когда куча эта с жалобным вздохом зашевелилась. Затем из-под рваного одеяла высунулась вихрастая голова ребенка. – Господи, а ты что тут делаешь? – Не удержался от отчаянного вопроса вандеец, приглядевшись, признав в мальчике сына булочницы.
Этьен Летуш: – Сплю, - Этьен демонстративно протер глаза и спросонья заскулил: - Дяденьки, чего вам надо? Со вчерашнего дня он чувствовал себя брошенным, всеми позабытым и никому не нужным. Мальчик, не смотря на юный свой возраст, видел уже достаточно смертей, в том числе и казни на гильотине – в Париже убивали достаточно. Но понимания смерти конечно же не имел. Поэтому мама для него пока просто «исчезла». От этого маленького внутреннего обмана, правда, лучше не становилась. Какие-то чужие люди делали вид, что им не безразлична судьба сиротки, тетка по словам соседки сошла с ума, злая гражданка тащила Этьена прочь от дома, суровый мужчина, опоясанный трехцветным шарфом, обещал пристроить в приют… Все это пугало куда больше, чем исчезновение матери. Пользуясь суетой, Этьен вырвался из рук всех этих неприятных ему взрослых и сбежал. Поплутал по городу, а к вечеру вернулся… домой. Дома у него больше не было, никто не бранил за грязные следы на лестнице и не звал к ужину. Поплакав в темноте, ребенок завернулся в уцелевшее от огня тряпье и заснул. И вот теперь последовало пробуждение, такое же безрадостное, как прошедший вечер. – Вы грабить пришли? – с простодушным цинизмом поинтересовался он у незваных гостей. – Или за хлебом? Хлеба нет… Ни крошки. Эту нехитрую истину Этьен выяснил еще вчера вечером в тщетных попытках найти хотя бы старый сухарь на ужин. На улице в этот момент захлопали выстрелы: мужчины и мальчик одновременно обернулись к окну.
Анри д'Ольме: «Мартен» молча слушал диалог своего нового товарища – или все же старого?.. – и мальчика. Он не видел ничего удивительного в том, что беспризорник забрался в брошенную булочную, некоторый интерес представлял только тот факт, что он был знаком со спасителем «Мартена». Любопытные знакомства у парижских роялистов... Когда грянули выстрелы, «национальный агент» прижался к стене, чтобы не маячить в оконном проеме, и осторожно выглянул на улицу. По мостовой топал патруль. Судя по выражению лиц, республиканцы были злы на весь белый свет. На их месте «Мартен» тоже был бы зол, конечно – подняли ни свет, ни заря, заставили искать неизвестно кого и, самое главное, неизвестно где. Патруль с умеренной добросовестностью обшаривал закоулки, периодически постреливая в воздух. - Синие, - сказал, будто сплюнул, «Мартен». – Изображают облаву. Впрочем, изображают качественно... Как бы им не пришло в голову заглянуть сюда. В висок некстати толкнулась тупая боль, и вандеец с силой провел тыльной стороной ладони по лбу, пытаясь унять зарождающийся приступ. Ко всем чертям, он не похож на нервную барышню, и привык терпеть и не такое... Боль отпустила так же внезапно, как и появилась. «Мартен» бросил на спутника быстрый взгляд – заметил тот, или нет? Хорошо бы, нет...
Эдуар Бонневиль: - Что же они так долго? - беспокойно прошептал Эдуар, хотя с исчезновения сослуживца его брата на крыше гостиницы прошло не так много времени. В столь опасной обстановке каждая секунда могла оказаться решающей в схватке за жизнь, и оттого-то время тянулось невероятно. Как ни старался Бонневиль сохранять внешнее спокойствие, дабы, не приведи Господь, какой-нибудь бдительный патриот не заподозрил в двух мужчинах, прогуливавшихся рано утром по столичным улицам, в контрреволюционном умысле, тревога без труда читалась на его лице. Шуткам и легкомысленной радости от необычности происходящего, если и присутствовал некий намек на них, теперь не было места, и подтверждением тому были вполне реальные выстрелы. До булочной оставалось всего ничего, только за угол завернуть, но именно там спутников поджидал сюрприз, и сюрприз этот носил крайне неприятный характер. - Стоять! Кто такие? Что забыли в такую рань на улице? Документы, граждане. Слово "граждане" тощий краснолицый верзила в форме сержанта национальной гвардии произнес с нескрываемым ехидством. Трое солдат за его спиной заспанными глазами разглядывали любителей утреннего парижского воздуха в лице графа де Басси и барона де Бонневиля. - Гражданин, я врач, возвращаюсь от пациента, - ровным голосом отозвался нормандец, с неохотой запуская руку во внутренний карман сюртука. - Полагаю, оказание помощи занемогшим патриотам только приветствуется, верно? Эдуар хотел было сказать, что его спутник - аптекарь или хирург, но промолчал, не зная, насколько документы Эмильена позволяют эту ложь.
Эмильен де Басси: Сам де Басси не спешил раскрывать рот. Хоть и понимал, что отмолчаться не удастся. Если бы он мог хотя бы заявить, что не знаком с Бонневилем… Пустое, когда двое мужчин шагают куда-то вместе в начале шестого утра, убедить патрульных, что они при этом впервые видят друг друга не получится. Документов у графа не было. Никаких. Те, что были, стали достоянием сержанта, арестовавшего роялистов вчера утром. А новыми бумагами Эмильен просто не успел обзавестись. Да еще простреленная рука. Кажется, они влипли… Как это обычно бывает, глупо и нелепо. В двух шагах от условленного с де Вильневом места встречи. Мужчина стиснул зубы, меряя взглядом расстояние до ближайшей подворотни. Будь он один, рискнул бы. В крайнем случае пуля в спину, быстрая смерть… Но он не один. Так что же делать, черт возьми?!
Бернар де Вильнев: Про отсутствие у графа де Басси документов знал по крайней мере еще один человек. И этот человек с напряженным вниманием изучал происходящее на улице из окна второго этажа. Разговор патрульных и задержанных тут был хорошо слышен. И последствия задаваемых гвардейцами вопросов вообразить труда не составляло. Барон лихорадочно прокручивал в голове простую и неприятную арифметику. Два плюс два – четыре. Пуля в пистолете одна. Еще одна – у Мартена. Двоих, если повезет, они отправят на тот свет сразу. Оставшиеся двое начнут вопить… Что обычно орут эти ублюдки – К оружию, республика в опасности? – и численность патриотов на улице резко и опасно возрастет. Будет огромным счастьем, если солдаты позабудут про доктора Бонневиля и его спутника и сосредоточатся на охоте за «настоящими роялистами». И еще большим счастьем – если де Басси и Бонневиль не сообразят геройствовать, а просто унесут отсюда ноги. А они с Мартеном… Как-то выкрутятся. Крыша недалеко. Молчание внизу затягивалось, и де Вильнев решительно вскинул пистолет, метя в тощего верзилу с трехцветной кокардой на груди. - Документы там ни к черту, - хриплым шепотом сообщил он «национальному агенту». – Буду весьма признателен, если вы окажете доктору Бонневилю любезность и пристрелите солдата справа от сержанта.
Анри д'Ольме: Когда патруль остановил спешащую по улице парочку, «Мартен» закусил губу, прикидывая, смогут ли доктор и его спутник убедить солдат в своей благонадежности. Но слова коллеги-роялиста развеяли сомнения «национального агента», и он поднял оружие и всадил пулю в грудь указанного кандидата на тот свет. Хлопнувший выстрел поверг патруль в ступор, который продолжался ровно до того момента, пока тело убитого не коснулось мостовой. «Франсуа» тихо понадеялся, что у Бонневиля и его товарища хватит самообладания, чтобы как можно быстрее покинуть место действия. - Откуда стреля... – вопль сержанта оборвался вместе с выстрелом де Вильнева. Оставшиеся без руководства солдаты потеряли к утренним прохожим всякий интерес и попытались укрыться от новых выстрелов за углом дома напротив. Было видно, как напряженно они высматривают стрелков. Но вопли «Они здесь, сюда, скорее!» намекали на необходимость дальнейшего отступления. Довольный результатом «Мартен» одобрительно глянул на товарища. - А теперь нам пора уносить ноги...
Эдуар Бонневиль: Ни де Басси, ни Бонневиль, к их счастью, не растерялись и вскоре благополучно свернули в проулок, где днем ранее доктор вместе с мадам Флер-Сите укрывались от ярости парижской черни. Гвардейцы не спешили их догонять, занятые невидимыми стрелками, но беспокойство за барона и Мартена оттого лишь возросло. - Похоже, нам все-таки придется послушаться нашего друга, - отдышавшись, сказал Эдуар. - До салона отсюда совсем близко. Он осторожно выглянул из этого своеобразного убежища, удостоверяясь, нет ли поблизости носителей синих мундиров. Преследовать подозрительных граждан более не входило в планы гвардейцев, а потому можно было продолжить путь до заведения Лютеции.
полная версия страницы