Форум » Париж. Город » Пополнение в стройных рядах. Ночь на 28 мая » Ответить

Пополнение в стройных рядах. Ночь на 28 мая

Эдуар Бонневиль: Время: ночь -утро 28 мая. Место: салон "Флер де Сите" - гостиница "Триумф Революции". Участвуют: Бернар де Вильнев, Эмильен де Басси, Анри д'Ольме, Эдуар Бонневиль.

Ответов - 75, стр: 1 2 3 4 All

Эдуар Бонневиль: Бонневилю пришлось прождать порядка десяти минут, прежде чем за дверью послышались шаги и сонная брань кухарки, чья спальня, на ее несчастье, оказалась ближе всего к парадному входу в салон. - Ты с ума спятил, не видишь, ночь на дворе? - скрипучим голосом пробормотала она. - Прошу прощения, гражданка, но у меня срочное дело к хозяйке. Я врач, вы должны меня помнить. Кухарка поднесла подсвечник к самому лицу доктора и, подслеповато щурясь, расплылась в улыбке. - А, конечно, конечно. Понравился мой кофе? Наверное, не к хозяйке, а за ним пришли? - Почти, - улыбнулся Эдуар. Входя в помещение, он испытал облегчение. Он не был трусом, однако на всем протяжении пути от "Триумфа революции" и до заведения мадам Флер-Сите его не отпускало тревожное ощущение: в Париже ночью всегда было небезопасно, а теперь, когда Национальная гвардия все больше выискивает несогласных, нежели настоящих бандитов, показываться на улице после захода солнца не стоило вообще. - Нет-нет, не стоит, я сам дойду, идите спать, - упредил доктор попытку служанки проводить его до спальни хозяйки. Не к Лютеции он сейчас направлялся, и лишние свидетели ему были ни к чему. Кухарка великодушно отдала гостю свечу и вернулась в свою комнату, откуда уже через минуту донесся ее богатырский храп. Бонневиль, стараясь не издавать шума, добрался до второго этажа и, немного помявшись в попытках вспомнить, где он в прошлый раз оставил Бернара и Эмильена, пару раз прошелся по коридору, пока не остановился перед дверью, которая, как он был почти уверен, вела в убежище роялистов, и негромко постучал.

Бернар де Вильнев: Де Вильнев привык спать чутко. Эта привычка за последний год, проведенный в лесах, стала такой же естественной, как привычка всегда класть рядом заряженный пистолет. Обманчивое ощущение безопасности, нахлынувшее на него в доме Лютеции, улетучилось ровно в тот момент, когда в путанные сновидения роялиста настойчиво ворвался тихий стук извне. В комнате, что хозяйка салона любезно предоставила двум мужчинам, было темно. Огарок свечи, не потушенный с вечера, оплыл до конца и погас. Значит, дело к утру. На соседней койке, с головой укрывшись пледом, безмятежно похрапывал де Басси, и, судя по всему измученный раной и перебравший вчера коньяка, граф так запросто просыпаться не собирался. – Кто? – тихо окликнул неведомого ему ночного гостя Дюверже, приподнимаясь на локте и нащупывая в изголовье привычную рукоять оружия.

Эдуар Бонневиль: - Бонневиль. Гражданин Оливье, откройте. Как он и предполагал, в руке Бернара, когда тот открыл дверь, красовался пистолет. Более чем разумно. Надо бы и ему обзавестись такой штукой. На всякий случай. - Простите, что потревожил ваш сон, барон, - извинился доктор, входя в комнату, - но у меня кое-какие новости. И дело, думается мне, безотлагательное. Граф де Басси по-прежнему спал. Не желая ни будить его, ни привлекать внимания тех, кто мог ненароком оказаться в коридоре, нормандец отвел Вильнева в сторону и вкратце пересказал ему историю "Франсуа Мартена". - Мне очень не понравилась эта мамаша Тардье. Она крайне подозрительно смотрела на этого человека, боюсь, не верит она в то, что он национальный агент. Кто знает, что он успел наговорить в бреду, пока меня не было...


Бернар де Вильнев: – Это хорошо, что вы пришли к нам, Эдуар. Значит, он поминал Россиньоля? Человек, сражавшийся против «адской» колонны мог рассчитывать на любую помощь со стороны капитана де Вильнева, не зависимо от того, кто он таков и как оказался в Париже. Ну, или почти на любую, покуда это не идет вразрез с приказом Генштаба. Бернар попытался нащупать в темноте плащ, но безуспешно. Тогда, тихо чертыхаясь, вандеец подобрал со стола огниво и взялся возвращать к жизни давно погасшую свечу. – Это ваш «национальный агент», насколько он плох? Волочь его на себе, надеюсь, не придется? Вы кстати, пешком пришли или на извозчике? За оконной рамой едва заметно серело небо в преддверии рассвета. – Который час, не знаете? Чахлый огонек, наконец, затрепетал в плошке, и при свете быстро нашелся и плащ, и потертый багет в кармане плаща. Бегло взглянув на часы, Дюверже безжалостно стянул плед со спящего де Басси. - Эмильен, просыпайтесь. Мы отправляемся завтракать в… как вы его назвали, доктор?.. В «Триумф Революции».

Эмильен де Басси: – Де Вильнев, вы ополоумели? – простонал роялист, страдальчески щурясь на свет, и спросонья позабыв напрочь, что вандейца договорено было называть «гражданин Оливье» - Куда вас несет в такую рань? Тут он разглядел за спиной Дюверже фигуру Эдуара, и окончательно вернулся из страны грез в реальность. – Бонневиль? А вы откуда тут? Что-то случилось?

Эдуар Бонневиль: - Мы с бароном расскажем вам все по дороге, а сейчас не стоит терять ни минуты. Бонневиль вытащил из жилетного кармана часы. - Уже без четверти пять. Национальные гвардейцы, как вы знаете, очень любят наносить визиты в темное время суток, когда благонадежные и не слишком благонадежные граждане пребывают в своих постелях, а мадам Тардье может быть слишком навязчивой, чтобы проигнорировать ее донос. Этот Мартен слаб, но, полагаю, на собственных ногах устоит. А если не устоит, помочь ему не составит труда, - разом отвечал доктор на расспросы де Вильнева. - Я пришел пешком, это недалеко, на Рю Паради, в нескольких шагах от моего дома, да и не хотелось бы привлекать постороннее внимание. Дабы ускорить сборы, Эдуар помог де Басси, чья рука по-прежнему оставалась перебинтованной, натянуть сапоги и придержал графский камзол.

Эмильен де Басси: Продолжая сквозь зубы сетовать на несовершенство мироздания, Эмильен послушно принял помощь эскулапа. Из разговора доктора и де Вильнева он пока понимал мало что. Однако упоминание национальных гвардейцев мигом прогнало графу остатки сна. – У нас теперь каждое утро будет начинаться общением с этими господами? – процедил он, нахмурившись. – Вчера они напрошенными заявились на улицу Турнон, а сегодня, стало быть, наша очередь наносить ответный визит? Барон, не кажется ли вам, что один пистолет на троих – непростительная самонадеянность для подобно прогулки? Вряд ли Лютеция хранит в салоне оружие. Это было бы слишком откровенным везением. И вряд ли им удастся раздобыть пистолеты по дороге, особенно в пять утра.

Бернар де Вильнев: – Спокойнее, Эмильен. Это всего лишь предположение. Вопрос был резонным, но Дюверже в любом случае не мог его решить здесь и сейчас. А связываться с людьми де Басси, собирать отряд, вооружаться… Все это требовало времени, которого у них, предположительно, не было, да и простой визит в «Триумф Революции» сам по себе опасным не казался. – Нужно забрать из гостиницы одного человека… роялиста. Пока на него не обратили слишком пристальное внимание патриоты. Только и всего. И, помня предубеждение графа к незнакомцам, Бернар уверенно добавил: - Я за него ручаюсь, месье из Вандеи. Довольно неосмотрительное ручательство, если принимать во внимание, что ручался де Вильнев за человека, которого никогда даже и не видел. Но в противном случае, как подозревал барон, де Басси демонстративно уляжется обратно спать. А без его помощи им с доктором не обойтись. «Мартена» мало увести из ненадежной гостиницы, его нужно приютить в безопасном месте. А безопасных мест в Париже Бернар знал не так уж и много. Трое мужчин, наскоро собравшись, выбрались на улицу. В это время суток все еще темную и абсолютно пустынную. – В случае чего… У меня все еще есть мандат комиссара КОБа, - ухмыльнулся бывший кавалерийский офицер.

Эдуар Бонневиль: - Я все-таки надеюсь, что наш "гражданин Мартен" сможет дойти самостоятельно хотя бы до порога гостиницы, - Эдуара уже начинало одолевать беспокойство, как за судьбу молодого человека, так и ввиду неопределенности, на которую он вел своих знакомых-роялистов, и последнее можно было без труда понять: с какой стати они были обязаны рисковать в бессчетный раз мчаться посреди ночи к незнакомцу, о котором толком и сказать нельзя, к какому лагерю он принадлежит. - Скажу хозяйке, что ему лучше провести неделю-другую в больнице, а видеть вас ей лучше не стоит... У меня еще одна новость, - будничным тоном прибавил доктор, хотя был уверен, что новость эта заинтересует его спутников, особенно барона де Вильнева, ничуть не меньше известия о странном постояльце "Триумфа революции". - Сегодня в девять у меня назначена встреча с Сен-Жюстом. Он хочет предложить мне место врача при дофине.

Эмильен де Басси: – Мандат? Черт, забудьте о нем. А лучше выбросите от греха подальше, - проникновенно посоветовал граф де Басси. - После вчерашней истории на улице Турнон вы наверняка в черном списке КОБа. Слишком опасно вновь напоминать о своем существовании республиканцам. Шутки шутками, но не хватало им сейчас наткнуться на патруль. Документы в порядке разве что у доктора, у де Вильнева – его злосчастный мандат, у Эмильена вообще ничего за душой, все отобрали во время вчерашнего ареста. Герои, черт побери, надежда и опора французской монархии. Благодаря ранней побудке, Басси пребывал в скверном расположении духа. Поэтому последовавшее заявление Бонневиля воспринял скорее настороженно, нежели радостно. – С чего вдруг такая честь, доктор? Вы что, пользовали кого-то из патриотов? Откуда гражданин Сен-Жюст вообще проведал о вашем существовании?

Бернар де Вильнев: - Дофин болен? - беспокойно вскинулся Дюверже. – Или в этих ублюдках запоздало пробудилось человеколюбие? Новость, эдак походу поведанная Эдуаром, могла оказаться знамением божьим. Все же Господь направляет тех, кто исполняет волю его, в этом барон де Вильнев никогда не позволял себе усомниться. От перспектив, что открываются перед роялистами, если Бонневиль будет вхож в Тампль, дух захватывало. Но подозрительность, незамедлительно продемонстрированная де Басси, тоже имела право на жизнь. – Сен-Жюст… Что-то я стал часто слышать это имя. Будьте осторожны, доктор. Теперь особенно. Комитетчики, насколько я о них наслышан, будут серьезно присматривать за вами. Если уже не присматривают. После подобного повышения эдак запросто к вам в гости не заявишься. «И будет особенно обидно – мысленно рассуждал Бернар, - если из-за какой-нибудь случайности сорвется запланированная утром встреча или республиканцы утратят доверие к Бонневилю» - Может, вам сейчас вернуться домой? – Тихо предложил он. - «Мартена» мы разыщем и уведем из гостиницы сами.

Эдуар Бонневиль: - Нет, барон, - замотал головой Бонневиль, - он знает только меня, мало ли, кем вы ему покажетесь... Да и у мамаши Тардье могут возникнуть подозрения, а у этой гражданки глаз чересчур бдительной... Мужчины миновали булочную несчастной Дельфины Летуш. Обычно в это время из ее печи вовсю валил дым, а по улице начинал распространяться соблазнительный запах свежего хлеба. Сегодня же возиться с противенями явно было некому. - Что до моих связей с патриотами, то они весьма условны, Эмильен, - доктор вернулся к разговору о соратнике Робеспьера. - Я ведь рассказывал, что у меня есть невеста. Так вот, ее покойный супруг, занимавший какой-то пост в министерстве юстиции, протежировал Сен-Жюсту, когда тот еще жил в провинции и не прославился своими речами в Конвенте. Вчера они, моя невеста и Сен-Жюст, случайно встретились, завязался разговор. Каким-то образом он упомянул о том, что дофин нездоров и ему требуется врач. Мадам де... моя невеста порекомендовала ему меня. Вот, собственно, и все, что я могу рассказать, потому как больше ничего и не знаю...

Бернар де Вильнев: Едва удивительное совпадение объяснилось банальным бытовым стечением обстоятельств, де Вильнев почувствовал себя спокойнее. Невеста, старое знакомство… Нет, на ловушку не похоже, да и кто возьмется испытывать лояльность доктора Бонневиля республике столь изощренным способом. – Значит, нам и правда повезло. Постарайтесь получить это место, Эдуар. Проклинайте тирана Капета, хулите монархию, поносите Вандею… Все, что угодно, лишь бы прослыть патриотом в глазах господина… гражданина Сен-Жюста. Я понимаю, какое отвращение к себе способна вызвать подобная лживая угодливость, но за ней – благородная цель. Беглый взгляд на пустующую булочную – из почерневших оконных проемов все еще тянуло характерным запахом гари, - заставил Бернара нахмурился. Мари Жерар. Как поступить с девушкой, он еще не решил. А предупреждение, что он пытался сделать актрисе, похоже, ожидаемого эффекта не возымело. Ладно, сейчас самое насущное дело – «Мартен». Остальное позже. Вскоре над очередным побитым временем и парижской разрухой зданием мелькнула большая вывеска с трехцветным флагом, символизирующим собой триумф того, с чем барон де Вильнев поклялся бороться до последнего вздоха и удара сердца.

Эмильен де Басси: – Это оно? Гримаса на лице де Басси напоминала страдания от зубной боли, но вызвана была скорее терзаниями моральными. – Ну до чего же мерзкая мазня, - побормотал граф, приглядываясь к вывеске. Помимо собственно флага ее украшала внушительная фигура в красном колпаке, попирающая могучей пролетарской ступней головы гильотинированных врагов, мешавших триумфу революции. Гротескные лица мертвецов, выписанные с простодушным натурализмом, вызывали особое отвращение у Эмильена. – Ваш национальный агент и впрямь болен, раз поселился в подобном заведении. Представляю себе его хозяйку!

Анри д'Ольме: Мамаша Тардье была женщиной практичной и целеустремленной. Практичной настолько, чтобы всячески демонстрировать лояльность новым порядкам, а целеустремленность заставляла ее доводить всякое начатое дело до конца. Она заглянула в комнату к гражданину Мартену спустя несколько минут после ухода доктора. Убедиться, что пациент Бонневиля и впрямь не отдаст концы в ближайшие пару часов, ну и... Вдруг гражданин национальный агент выскажет какие-нибудь пожелания, что ли.... Постоялец спал, как спят многие больные люди – тяжело дыша и ворочаясь с боку на бок, но уже не казался живым трупом. Лицо его заметно порозовело; Мартен что-то бормотал, но от двери не было слышно, что именно. Тардье подошла поближе и склонилась над постояльцем. Спустя несколько минут гражданка взялась за сердце и, постоянно оглядываясь, поспешила прочь. - ...Именем Республики, Единой и Неделимой, откройте, - донеслось из-за двери. Голос был мужской, с заметной хрипотцой. – Не заставляйте нас ломать дверь. - Идите к черту, - любезно посоветовал «Мартен», любовно оглаживая рукояти пистолетов. – Ночь на дворе. Я специальный уполномоченный Республики и имею право на отдых. - Вот об этом мы и хотим поговорить. Мы хотели бы взглянуть на ваши документы. - Приходите после рассвета. Клянусь, я выстрелю в первого, кто попытается сюда ворваться. – «Мартен» подумал, и уточнил: - И во второго тоже. Есть желающие? Приходите днем, только пораньше. Я не хотел бы опаздывать в Комитет. За дверью началось перешептыванье. Лейтенант Молье был изрядно озадачен. С одной стороны, человек за дверью гостиничного номера держался уверенно и даже нагло, чего никак нельзя было ожидать от роялиста, застигнутого национальной гвардией. С другой стороны, настоящий агент КОСа уже давно предъявил бы документы и с чистой душой махал бы вслед уходящей восвояси гвардии. - Ломайте дверь, - наконец решился лейтенант, но после первого же удара плечом в хлипкую преграду в комнате грохнул выстрел. Пуля пробила дверь и, оставив выщерблину на стене, рикошетом зацепила одного из гвардейцев, разорвав форму и оставив длинную кровоточащую ссадину на его плече. Гвардия оторопело переглянулась. - Никакой это не агент, - рявкнул Молье. – Ломайте дверь! - Я предупреждал. – донесся из комнаты несколько напряженный голос. «Мартен» судорожно перезаряжал пистолет. Гвардия замялась. Получить пулю не хотелось никому.

Бернар де Вильнев: - Признали кого-то из знакомых? – кисло съязвил де Вильнев, оценив внимание своего спутника к шедевру революционной живописи, красующемуся над входом в гостиницу. – Ладно, чего время тратить, ступайте за вашим пациентом, Эдуар. Пусть он… В этот момент где-то в недрах «Триумфа Революции», вспугнув остатки дремоты у обитателей половины квартала, зло и сухо хлестнул выстрел. «Не успели», - молнией промелькнуло в мозгу вандейца тревожное. Самым благоразумным поступком в их ситуации было немедленно развернуться и исчезнуть в ближайшем переулке, пока на шум не сбежались окрестные патриоты да и просто охочие до подобных зрелищ зеваки. И не важно, кто стрелял – Мартен или в Мартена. И нашла ли эта первая пуля свою жертву. Но благоразумие никогда не было сильной чертой де Вильнева. – Бонневиль, вспомните, куда выходит окно комнаты, где вы пользовали раненого. На улицу, во двор? Можете показать его? Если солдаты уже внутри гостиницы, то им соваться вовнутрь бессмысленно. С одним пистолетом на троих. Но это не повод ничего не предпринимать.

Эдуар Бонневиль: Опоздал. Черт возьми, снова из-за его отлучки все пойдет прахом, но теперь шансов, что власти не узнают о присутствии роялистов в самой цитадели революции, как то было с Матильдой, уже не было, свидетельством чему был выстрел в стенах гостиницы. Стоило пренебречь секретностью и отправить Жака к Лютеции... - Я думаю... сейчас... - процедил Бонневиль сквозь зубы, пытаясь восстановить в памяти свой маршрут по кривой лестнице "Триумфа революции" и соотнести его с унылыми стенами здания, красоты которым пачкотня в виде патриотично-пестрой вывески нисколько не придавала. - Вот! Окно на третьем этаже, справа. Видите?

Бернар де Вильнев: Де Вильнев кивнул. – Подсадите меня, док. Бонневиль казался барону на вид покрепче телосложением, чем граф де Басси. А в данный момент ему требовалось плечо друга в особенно буквальном смысле этого слова. Между первым и вторым этажом здание огибал декоративный карниз, подоконники украшала грубоватая лепка, но все это, вызывавшее оторопь у каждого ценителя прекрасного, простодушно радовало потенциального вора или любовника, предпочитающего окна дверям. – Я гляну, что там. А вы уходите. Встретимся… Как обычно, у мадам.

Эдуар Бонневиль: - Может, нам все-таки побыть где-нибудь рядом? Бонневиль отставил в сторону потертую сумку, с которой не расставался с самого визита Жака на свою квартиру, сцепил руки и подставил Бернару это произвольное стремя, чтобы тому было легче перебраться к нему на плечо.

Эмильен де Басси: В этот момент Эмильен был целиком и полностью согласен с доктором. – Мы подождем вас возле известной вам булочной, Оливье, - буркнул он в спину вандейцу. Даже не потому, что не хотел «светить» салон Лютеции пред неким совершено неизвестным ему «Мартеном». Просто сама мысль спокойно вернуться во «Флер де Сите» и дожидаться новостей о драматичных событиях, разворачивающихся в «Триумфе Революции», казалась графу абсолютно неприемлемой. Поэтому даже последнее свое обещание он не спешил исполнять. В очередной раз проклиная собственную безоружность, роялист торопливо оглянулся по сторонам. Взгляд его невольно задержался на сумке Бонневиля. – Доктор… Быть может, среди ваших инструментов найдется что-нибудь… для скоростного кровопускания? – Недобро улыбнувшись, осведомился де Басси.



полная версия страницы