Форум » Париж. Город » "Эндшпиль", 27 мая, ранний вечер, салон "Флер де Сите" » Ответить
"Эндшпиль", 27 мая, ранний вечер, салон "Флер де Сите"
Матильда де Людр: Время: 27 мая, около пяти Место: салон "Флер де Сите" Участвуют: Бернар де Вильнев, Матильда де Людр, Антуанетта-Франсуаза де Ларош-Эймон (НПС), может, еще кто-нибудь.
Ответов - 47, стр:
1 2 3 All
Эмильен де Басси: – Ну, не думаю, что мадемуазель нанесет моему здоровью больший урон, чем те ублюдки-гвардейцы сегодня поутру. Граф страдальчески качнул простреленной рукой. – Простите, сударыня, вырвалось. Милейшие люди, разумеется, отцы семейств и тому подобное. Но трехцветная кокарда, - вот занятное наблюдение, - мигом превращает человека в зверя… Ступайте, Бернар, успокойте доктора, а то он уж извелся. А я побеседую с вашей знакомой. Героическая поза Матильды в иных обстоятельствах от души развеселила бы роялиста, но сейчас рана и усталость свели на нет все потуги девушки продемонстрировать свою независимость. – Значит, его имя де Сент-Пуассо, и к тому же маркиз. Расскажите мне о нем, прошу вас. Откуда этот человек взялся, как он вам показался, что он вам говорил, что делал? Рассказ англичанина накрепко засел в памяти Эмильена, и, если речь в данном случае идет о предателе или агенте Комитета, им всем нужно быть очень осторожными.
Матильда де Людр: – Дух противоречия в который уже раз сослужил мадемуазель де Людр скверную услугу. Чем яснее она понимала, что ее собеседников интересует именно личность Эжена де Руонвиля, тем менее хотела делиться с ними своими собственными подозрениями на счет маркиза. К тому же, если Бернар сказал правду, и вознице каким-то чудом удалось уцелеть, избежав петли и праведного гнева разъяренной толпы, то о том, что там произошло между ним и де Сент-Пуассо, он может рассказать и сам. Поэтому история, изложенная Матильдой, выдалась великолепным образчиком краткости. И в конце баронесса по привычке не сдержалась от упреков. – Гражданин Оливье, - она иронично поджала губы, - даже не удосужился рассказать вам о том, о чем с ним говорила мадам де Ларош-Эймон. А ведь речь идет о судьбе королевы… Благо, «гражданин Оливье» уже удалился на поиски доктора и не мог слышать этого обвинения, так что Матильда могла вдоволь позлословить о нем в отместку за все прошлые (и наверняка грядущие) «любезности». – Чем расспрашивать меня о маркизе, виновном лишь в том, что он решил, поддавшись благородному порыву, помочь мадам, может, вам стоит озаботиться опасностью, угрожающей ее величеству?
Эмильен де Басси: - Видите ли, мадемуазель, помочь королеве… Действительно помочь, не патетическими разговорами, а делом, могут только люди хорошо организованные, так же хорошо информированные о всех планах патриотов, подготовившие план побега в мельчайших деталях… А главное, живые. Де Басси, кажется, начинал понимать причину беспокойства де Вильнева. Стоящая перед ним девушка была без сомнения отважна, Господь наделил ее благородным сердцем, великодушием и беззаветной преданностью интересам своего класса, но вандейской мадонне категорически не хватало осмотрительности. – И если… По какой-нибудь чертовски несчастливой случайности я, вы, барон… мы все окажемся на гильотине, то, лишившись головы и жизни, помочь ее величеству мы уже ничем не сможем, понимаете? Вы же сами сегодня были свидетельницей тому, как мелочь, вроде не вовремя соскочившей с оси ступицы, срывает тщательно подготовленный и буквально выстраданный план и ставит его участников на грань гибели. Прошу вас впредь не упрекать нас с гражданином Оливье в мелочности, от этой мелочности зависит жизнь многих, тех, кого вы никогда не встречали, ваша собственная и, возможно, жизнь королевы и дофина. Мне, между прочим, пришлось переселить из гостиницы нескольких роялистов только потому, что существовала вероятность того, что вы попали в лапы республиканцев. И они могли явиться обыскать отель, в котором вы ночевали. Все происходящее очень серьезно, мадемуазель, это война, и малейшая наша с вами промашка может оказаться последней ошибкой в нашей жизни. Мы не в Вандее. Там каждый крестьянин сейчас готов с вилами в руках броситься на тех, кто носит трехцветные кокарды. В Париже же каждый оборванец, нацепивший такую кокарду, охвачен паранойей революционной бдительности. И немедленно выдаст вас, едва вы на мгновение потеряете осторожность.
Матильда де Людр: Матильда слушала, не перебивая. Что ей оставалось? На ум девушке некстати пришла хромая женщина, кликнувшая патруль. Случайность? Если верить столичному роялисту, это происходит сплошь и рядом. А вот заступничество леди Блэкней не просто случайность, а настоящее чудо. Не появись рядом актриса, баронесса наверняка оказалась бы за решеткой, как неблагонадежная. А там… - Даже если бы меня схватили республиканцы, сударь, клянусь, я никогда не выдала бы «гражданина Оливье», и никогда не назвала бы им ни цели нашего появления в Париже, ни адресов, что нам дали в Нантере, - тихо, но твердо заявила мадемуазель де Людр, когда де Басси, наконец, выговорился. – Ваше право не верить мне… Я же вижу, вы считаете меня взбалмошной и недалекой девицей, - в голосе юной дамы зазвучала почти детская обида. – И наверное со стороны оно так и выглядит… Но я не такова! Я готова умереть за королеву, за наше дело, за… Даже за гражданина Оливье, хотя он заслуживает этого в последнюю очередь!
Эмильен де Басси: – Я уверен, гражданину Оливье было бы очень лестно это услышать, - ухмыльнулся Эмильен. И тут же снова стал серьезным. – Мадемуазель, не романтизируйте войну, не нужно. Если вы попадете в республиканскую тюрьму, и патриоты будут подозревать, что вы утаиваете от них что-то важное, то одними расспросами дело не закончится. Пытки – обычное дело на допросах, и я уверен, что в той же Вандее наши товарищи тоже порой допрашивают пленных с пристрастием. В общем, я в любом случае не стану полагаться на любые героические обещания молчать. И не советую вам давать оные. Де Басси привычно потянулся к коньяку, но потом, глянув на Матильду, передумал. – Значит, никаких подозрений в отношении маркиза де Сент-Пуассо у вас не возникло? Может быть, это просто разные люди – тот, кто предал англичанина и тот, кто помог вам? – принялся рассуждать вслух роялист. – Что ж, такое тоже возможно. Он, этот ваш спаситель, обещал за вами вернуться, надеюсь? Мне стоит с ним встретиться. Сейчас каждый человек на счету. «А главное, устроить очную ставку между Руонвилем и Мобреем. Только тогда все выяснится окончательно и бесповоротно» Сообразив внезапно, что он так и не предложил девушке присесть, и она все еще стоит перед ним, напряженная как струна и с детской обидой в глазах, граф, охваченный запоздалым раскаянием, кивнул на кресло. – Аресты, пытки… Мадемуазель, мне нет прощения, война войной, но мне стоило начать разговор с вопроса о том, как вы себя чувствуете!
Матильда де Людр: – Не беспокойтесь, со мной все в порядке, - Матильда рассеянно качнула головой, пытаясь унять разыгравшееся воображение. Пытки, господи, он ведь не шутит. Когда-то не так давно она гарцевала на коне перед де Вильневом с требованием уважать пленных на устах. Не удивительно, что он смотрел на нее, как на сумасшедшую. Как страшно жить, когда даже самые благородные из людей потеряли благородство. Мадемуазель де Людр умудрялась оставаться экзальтированной и доверчивой девушкой даже в хаосе революционных бурь. – Нет, то есть да… У меня нет в запасе обличительных фактов в отношении Эжена де Руонвиля, - вздохнула она, спасая уже не столько маркиза, сколько свою пошатнувшуюся веру в человеческое благородство. Старая истина, - благими намерениями выложена дорога в ад, - неизменно оставалась в моде. – Я от всей души надеюсь, что мы обретем в лице де Сент-Пуассо верного соратника. Я… Девушка, наконец, присела в предложенное ей де Басси кресло и неловко пождала перевязанную ногу. – Простите, что заставила вас и ваших людей волноваться. Я, признаться, не ожидала что всего за сутки гражданин Оливье обретет такие обширные связи
Эмильен де Басси: - Гражданин Оливье умеет располагать к себе людей, - граф иронизировал, главным образом сам над собой, припоминая подробности их знакомства с вандейским эмиссаром. – Во всяком случае, мужчин, хмм… Дальнейшее к деловому разговору уже не относилось, но в де Басси после коньячных возлияний внезапно пробудилось светское любопытство. – Но на вас его обаяние кажется не действует, да, мадемуазель Матильда? Откинувшись в кресле, Эмильен рассеянно улыбнулся. - Это… Неожиданно. Знаете, барон очень переживал за вас. И тогда, когда не смог исполнить данное доктору обещание вернуться за вами вчера вечером… Это между прочим моя вина, я запер его в подвале. И потом, когда выяснилось, что вы пропали. Мы даже умудрились ввязаться в погром булочной потому, что там, как выяснилось, прислуживала бывшая горничная родственников каких-то де Монтереев. Бернар сказал, что в штабе вам поручили разыскать их. Видите, гражданин Оливье вовсе не так уж ужасен, как вы вообразили.
Матильда де Людр: Мадемуазель де Людр удивленно раскрыла глаза. Шарлотта де Монтерей. Господи, как она могла позабыть о просьбе маркиза. То есть, конечно, же не позабыть… Но и ничего не предпринять. А Бернар, выходит, уже нашел кого-то из тех, кто может пролить свет на судьбу бедной девушки. Так быть может именно поэтому он столь категоричным тоном грозился отправить ее обратно в Вандею. Не потому ли, что искать и спасать больше некого?! – И…Что сказала горничная? Ее бывшие хозяева, они живы, что с ними, где они?! Баронессе хотелось расспросить своего собеседника и о Монтереях, и о погроме, и о подвале, в голове ее сейчас роилось такое огромное множество вопросов, что девушка решительно затруднялась превратить их в связную последовательность.
Эмильен де Басси: – Не имею понятия, мадемуазель. Видите ли, булочную, где служила бедняжка, разгромила чернь, хозяйка булочной была убита, в доме орудовали мародеры. Девушке чудом… И не без вмешательства барона удалось уцелеть, и, как вы понимаете, момент для расспросов был не самый подходящий. По ее просьбе мы привели Мари сюда, в салон, но я не уверен, что гражданин Оливье о чем-то с ней успел побеседовать. Навалились другое заботы… «Например, мы выяснили, что исчезли вы», - последний комментарий де Басси озвучивать не стал, он и без слов находил его вполне очевидным. – Мне кажется, она все еще тут, и Лютеция обещала ей место прислуги. Впрочем, не уверен, думаю, об этом вам стоит справиться у самого барона. Надеюсь, малышка хоть что-нибудь знает об интересующих вас людях… человеке. Бернар обмолвился, что генштаб ищет девушку, дочь кого-то из руководителей восстания. Именно поэтому поиски получили вам. Самого Эмильена сейчас гораздо больше занимала личность маркиза де Сент-Пуассо, чем Шарлотты де Монтерей. Но все же ничто человеческое не был чуждо графу, и если бы он как-то мог помочь в поисках мадемуазель, он сделал бы это без колебаний.
Матильда де Людр: Чуда не произошло, но у них по крайней мере появилась хоть какая-то зацепка в деле де Монтереев. Что уже неплохо. – Мадам Лютеция – удивительно великодушная женщина, - с легкой неуверенностью в голосе заметила Матильда. Приютила их с Антуанеттой-Франсуазой, теперь, оказывается, принимает участие еще и в судьбе девушки-служанки. – Она ведь… Она роялистка? Подобное предположение плохо вязалось с наличием республиканского салона, что держала гражданка Флер-Сите, но зато прекрасно объяснило бы, отчего и де Вильнев, и этот де Басси чувствуют себя в ее доме так вольготно.
Эмильен де Басси: Ответить «да» было бы проще всего, но в случае с Лютецией простоты не было. Рассказывать Матильде все то, что он по пути в салон излагал доктору Бонневилю, де Басси не стал, - уж больно эта юная особа склонна к максимализму, - но и оставить вопрос вовсе без ответа не смог. – Лютеция помогает тем, кто нуждается в помощи. И тем, кто может эту помощь оплатить. Возможно, данный факт покажется вам циничным, но не спешите судить людей, не зная их. Дом мадам Флер-Сите за последние полгода приютил многих беглецов, и, в конце концов, добродетель тоже имеет свою цену.
Матильда де Людр: - За деньги? Матильде очень хотелось не поверить своим ушам. Столь велико было разочарование. После всего, сказанного де Басси, образ отважной Лютеции, ловко водящей за нос республиканцев и спасающей роялистов, заметно поблек в воображении баронессы. – И кто же будет расплачиваться? За меня, за мадам де Ларош-Эймон, за ту служанку, наконец? Мысль о том, что в результате она обязана маркизу де Сент-Пуассо еще и финансово, заставила мадемуазель де Людр окончательно прикусить язык. О, теперь она понимает, о чем разговаривали де Руонвиль и хозяйка салона наедине. Об оплате. Как все же хорошо, что она не поделилась ни с кем своими сомнениями. Месье Эжен благороден вдвойне, если в такое нелегкое время позволил себе расплачиваться за безопасное пристанище для каких-то совершенно незнакомых ему женщин.
Эмильен де Басси: - Мадемуазель, слово дворянина, об это вам беспокоиться совершенно нет необходимости, - как граф и ожидал, «вандейская мадонна» поняла его превратно. Оставалось только в который уже раз мысленно посочувствовать де Вильневу. – Если золото или презренные республиканские бумажки, которые они называют новыми деньгами, помогут спасти жизнь достойным людям, то у нас достаточно и того, и другого. А мадам нужно содержать свое заведение: покуда в нем собираются патриоты, тут безопасно скрываться от преследований роялистам. Поэтому ни о чем, совершенно ни о чем не беспокойтесь… Де Басси никак не мог избавиться от менторского тона, но он, черт побери, разговаривал с женщиной… Да какой женщиной, с ребенком! И тут граф ничего не мог с собой поделать, покровительственные нотки прорезались в его голосе сами по себе.
Матильда де Людр: Матильда с показной тщательностью изучала свои руки, будто надеялось высмотреть там что-то новое, доселе ей неведомое. Ложь, предательство, продажность, взаимная подозрительность. Как много нового и как скоро открывалось вандейской мадонне в Париже об их «святой войне». Поистине не даром говорят, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным. – Благодарю за совет, сударь. Я постараюсь… Ни о чем не беспокоиться. Но, знаете, это довольно затруднительно, потому что я приехала в Париж именно потому, что ни о чем не беспокоиться не могу! Щеки девушки опасно вспыхнули от сдерживаемого с трудом раздражения. Не удивительно, что от их борьбы так мало толку, ведь пока они в Вандее с оружием в руках сражаются против республиканцев, роялисты в столице играют в какие-то гнусные продажные игры, подозревая всех и вся в предательстве. – Я хочу поговорить с той горничной. – Если она собирается действовать, начинать надо с малого. Тем более, что большего пока не позволяет больная нога. - Вы сказали, она все еще в салоне. Как мне ее найти?
Эмильен де Басси: - Быть может вам сначала отдохнуть, прийти в себя после всех потрясений? Да и мадам Ларош-Эймон вас ждет, уверен, волнуется о вас… Тон мужчины оставался мягко-покровительственным. Решительно, де Басси отказывался воспринимать сидящую напротив него героиню партизанской войны всерьез. – Видите ли, хозяйка этого дома пока не знает наверняка, кто вы такая. Поэтому соблюдайте осторожность: вокруг прислуга, в салоне «отдыхают» честные патриоты, кто-то что-то увидит, кто-то что-то заподозрит… Мне точно неизвестно, где именно Лютеция поселила Мари, вы же не станете врываться во все комнаты этого дома подряд? Сама мадам почувствовала себя неважно, и сейчас под присмотром врача. Дождитесь возвращения барона, очень вас прошу. Поверьте, так будет лучше для всех нас. Сам Эмильен не видел большой беды в том, если Матильда поболтает со служанкой, но лишний раз распоряжаться в чужом доме ему не хотелось. И вообще, будь его воля, он бы посадил мадемуазель под замок, пока она не исчезла снова. Де Вильнев, кажется, грозился отправить ее обратно в Вандею. Замечательная мысль…
Матильда де Людр: Матильда едва не вспылила. От очередной колкости баронессу удержала лишь мысль, что она едва знакома со своим не к месту иронично-заботливым собеседником. Пусть думает, что хочет. Тем более, что со стороны она сейчас, - несчастная и хромая, - и правда выглядит больше обузой, чем соратницей в борьбе. Если несколько минут назад мадемуазель де Людр радовалась, что де Вильнев оставил ее с де Басси наедине, то теперь этот тет-а-тет начинал тяготить девушку. Барона она все же худо-бедно знала, да и он знал, что она готова сражаться с республиканцами наравне с мужчинами. Этот же столичный роялист того и гляди покровительственно погладит ее по голове, как маленькую девочку. – Вы правы, конечно же, - Матильда вымученно улыбнулась, являя собой в это мгновение образчик кротости и покладистости. – Дождемся барона. «Который некстати исчез, не иначе как нарочно оставив ее в компании их парижского союзника». Если Бернар намеревался таким образом преподать мадемуазель еще один урок, то девушка чувствовала, что урок этот она усвоила уже в полной мере.
Бернар де Вильнев: Ждать де Вильнева никому долго не пришлось. Негромкие шаги в коридоре возвестили о возвращении вандейского эмиссара за мгновение до того, как он сам возник на пороге, пропустил в комнату доктора Бонневиля и по обыкновению плотно прикрыл за собой дверь. – Вот теперь я уверен, мадемуазель, что вы нездоровы, - иронично усмехнулся Дюверже, оценив напряженно-скромную позу Матильды, с видом пай девочки восседающей на краешке предложенного ей Эмильеном стула. – Вы буквально на себя не похожи. По сему я привел вам врача. И на этот раз, уж будьте любезны, исполняйте все его предписания в точности.
Эдуар Бонневиль: - Мадемуазель Матильда! - лицо Эдуара просияло , когда он окончательно и бесповоротно убедился в том, что беглянка, а не кто-то иной, пускай и изумительно на нее похожий, нашлась и пребывала нынче в относительной безопасности салона мадам Флер-Сите. - Не выразить, как я рад, что вы нашлись. Теперь уж я вас никуда не отпущу, будьте уверены... Нормандец подошел к девушке, мимоходом кинув на графа радостный взгляд. Впрочем, сам Эмильен уже достаточно пообщался с мадемуазель де Людр, чтобы испытывать тот же восторг, что и его новый знакомый. - Но сперва я должен извиниться перед вами за то, что случилось вчера вечером, - тихо добавил Бонневиль, извиняющеся глядя в темные глаза юной особы, - а также за то, что позволил себе оставить вас и тем самым подверг опасности... Несмотря на острый приступ раскаянья, от привычек, диктуемых ремеслом, Эдуар отделаться не мог, а потому пальцы его вскоре очутились на руке девушки. Как он и думал, Матильда де Людр оказалась на редкость жизнестойкой - пульс был почти ровный, не выдавая признаков бушевавшей недавно лихорадки.
Матильда де Людр: - Доктор Брнневиль! Матильда бросила умоляющий взгляд на эскулапа. Это она должна извиняться перед ним за свою вздорность, а не наоборот. Да еще в присутствии де Вильнева, на вдохновенном лице которого ясно написано было, что он все слышит, все запоминает, а главное, не раз еще припомнит мадемуазель де Людр все происходящее. – Я… Сама не знаю, что на меня нашло. – Девушка в растерянности прикусила губу. Ее вчерашнее возмущение поведением Люсиль сегодня казалось вандейской мадонне глупым ребячеством. Особенно по сравнению с пережитым на улице. – Но, не смотря на всю мою глупость и неосмотрительность, - добавила она ласково, - ваши золотые руки сделали свое дело. Я… почти хорошо себя чувствую, честное слово. Слова Матильды полностью подтверждали наблюдения самого доктора. Как девушка не старалась доконать себя, молодой здоровый организм уверенно шел на поправку. – Мне сказали, что вы нашли кого-то, возможно осведомленного о судьбе мадемуазель де Монтерей, - позволив Бонневилю продолжать все его манипуляции, баронесса устремила требовательный взгляд на Дюверже. – Я хочу поговорить с этой горничной…служанкой, или кто она такая есть.
Бернар де Вильнев: – Нет! – вырвалось у де Вильнева торопливо-непреклонное. В свете того, что рассказала ему про Мари Лютеция, после разговоров с гражданкой Жерар у Матильды появится отличный шанс снова повидаться с так полюбившимся ей в Лоссе Альбером Рено. Подобного развития событий Бернар не намерен был допустить. Другое дело, что и рассказывать всем им, - Боневилю, Матильде, де Басси… особенно де Басси, - о том, что юная служанка булочницы работает на КОБ, вандеец не хотел. Пока не хотел. Мысленно подбирая для Мари оправдания, находя их и тут же находя найденное неубедительным и недостаточным. Что ж, значит, мадемуазель де Людр в очередной раз суждено стать жертвой его «дурного нрава». – В этом нет необходимости, я поговорю с девушкой сам. Мне, надеюсь, она доверяет больше, чем вам, мадемуазель. А значит, больше вероятность, что он скажет мне нечто такое, что не скажет вам.
полная версия страницы