Форум » Париж. Город » "Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь", 27 мая, ближе к вечеру, "Флер де Сите" » Ответить
"Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь", 27 мая, ближе к вечеру, "Флер де Сите"
Бернар де Вильнев: Время: 27 мая, около четырех Место: салон "Флер де Сите" Участвуют: Бернар де Вильнев, Эмильен де Басси, Эдуар Бонневиль, Матильда де Людр, Антуанетта-Франсуаза де Ларош-Эймон (НПС), Лютеция Флер-Сите.
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Бернар де Вильнев: В нынешнем опасно изменчивом мире постоянство начинаешь ценить особенно. Именно символом такого вот постоянства показался де Вильневу месье Руа, привычно встречающий посетителей салона «Флер де Сите» сразу у дверей. К этому моменту кипучая энергия вандейца понемногу шла на убыль, - день оказался слишком уж насыщенным событиями, каждое из которых, если задуматься, могло стоить барону головы. Утренняя стычка с республиканцами, погром, пренеприятное известие о том, что Мари Жерар – агент КОБа, еще одна, не менее «радостная» новость – исчезновение Матильды, и, наконец, полный недомолвок и взаимных подозрений разговор с родственницей Сен-Жюста… Дюверже не хотелось более ни тревог, ни подвигов. Хотелось избавиться от плаща и сапог, как следует умыться и, если получится (конечно, не получится, но надежда умирает последней), на время выкинуть из головы все планы и размышления об оных. – Мои приятели тут? Бернар помнил, что назначил де Басси и Бонневилю встречу в салоне. Если они отыскали мадемуазель де Людр в гостинице, должны были все вместе добраться уже и до вотчины Лютеции. «Ну скажи мне, что да, - он с надеждой уставился на портье. – Скажи, что они здесь, и девушка с ними!» Месье Руа отрицательно покачал головой, и из груди барона невольно вырвался обреченный вздох. С чего он возомнил, в конце концов, что в этой жизни что-то дается легко? «А что, если Матильда арестована. А что, если в гостинице роялистов поджидала засада? А что если…» Решительно приказав себе самому не думать о подобных перспективах, посетитель вымученно улыбнулся. - Но сама мадам... гражданка Лютеция, надеюсь, тут? Я могу с ней поговорить? Месье де Руа так же вымученно улыбнулся в ответ. Его хозяйку сегодня наперебой терзали представители враждующих политических лагерей, роялисты, республиканцы, - комиссар на счастье только что покинул салон, - теперь вот снова роялисты. Ах, да, еще и беглецы, чья политическая принадлежность еще до конца не установлена… Бедная мадам, тяжек ее крест. – Проходите в гостиную, месье, - портье утвердительно кивнул. Решать, что хорошо для мадам, а что скверно – не его ума дела. Лютеция из тех женщин, что не терпит опеки. – Я сейчас же пошлю за хозяйкой. Любоваться на физиономии патриотов у барона особого желания не была. Одно утешение, сегодня в салоне посетителей было мало, а радости на их лицах – еще менее. В воздухе витало странное напряжение, напоминающее настороженность природы перед надвигающейся бурей. «Это все из-за погромов, - решил гость. – Так вам и надо, граждане. Народ нужно не только развлекать казнями, но и кормить. В Вандее крестьяне уже поумнели, даст Бог, поумнеют оборванцы и в Париже…» Какой-то экзальтированного вида юноша с радостным восклицанием протянул ему номер «Старого Кордельера». Роялист от неожиданности едва не отпрянул, но вовремя сообразил, что юнца привлекла его трехцветная кокарда. Скупо поблагодарив, Дюверже уселся на кушетку у окна и принялся, в ожидании появления Лютеции, «наслаждаться» изящным слогом республиканского листка.
Лютеция Флёр-Сите: Вот так в жизни всегда – не успеешь прилечь, чтобы чуть-чуть вздремнуть, как раздается стук в дверь и срывает сладкие чары сна, которые только начинают овладевать сознанием. Лютеция решила, что ей просто необходимо восстановить физические, а главным образом, душевные силы после выматывающего «маскарада», той commedia dell'arte, которую ей приходилось устраивать, общаясь то с «белыми», то с «трехцветными». Но вездесущий «закон подлости», как обычно, вступил в силу в самый неподходящий момент. Минуты три женщина молча слушала назойливый зов посланника, который не прекращал стучать в дверь. Вот заставь дураков Богу молиться… - …К вам пришли!...- уже в который раз повторял голос за дверью. Лютеция, не отрывая головы от подушки, попыталась что-то ответить, но из груди её вырвался лишь хрип, что сильно её напугало. Усилием воли она заставила себя приподняться и сделать три глубоких вдоха. - Да слышу я! Слышу! Дьявол!... Опять! Кого опять принесло?! – грубо откликнулась женщина, вставая. - Руа мне сказал, что это один из тех граждан, что сегодня с утра к вам уже заходили… Гражданин Оливье, кажется. Гражданин Оливье… Так, так. Как скоро он вернулся… - Спустись и скажи ему, пусть поднимается ко мне в гостиную. Скажи, я приду туда. После того, как за дверью послышался звук удаляющихся шагов, Лютеция, принялась приводить себя в порядок, благо на платье, в котором она так и легла, не успело образоваться мятых складок. Взглянув на себя в зеркало, женщина едва не отшатнулась. Ей показалось, что она стала ужасна. Однако стоило нанести совсем немного румян, как все оказалось не так уж плохо. Тем временем ожидавшему внизу гостю передали сообщение Флер-Сите и проводили наверх. Вскоре и рыжеволосая хозяйка салона, дернув на себя ручку двери, как обычно, еле слышно переступила порог. - Добрый день… Надеюсь.
Бернар де Вильнев: – Мы все еще живы, это хороший знак, мадам, - натянуто улыбнулся гость, грозившийся, если судить по частоте его визитов, вскоре стать завсегдатаем в салоне Флер де Сите. – И, сдается мне, больше ничего хорошего мне сказать вам нечего. С брезгливой гримасой де Вильнев отложил республиканскую газету, что он принес с собой из зала, а сверху с усталым презрением опустил снятую с лацкана трехцветную кокарду. – Я наведался к актрисе. Той самой, за которой должна будет следить Мари Жерар. Не знаю, что там не так с ее мужем-англичанином, но девичья фамилия мадам - Сен-Жюст. И они с этим юным выскочкой-якобинцем не однофамильцы. Вот так вот и пойми, что на самом деле нужно КОБу и кому расставлены ловушки. Барон, собираясь с мыслями, потер лоб. – А еще девушка… Помните, вчера я просил у вас убежище для девушки. Она исчезла. Чистой воды безумие, ума не приложу, где ее теперь искать. Де Басси и Бонневиль должны были проверить гостиницу, а потом явиться сюда. И судя по тому, что я их опередил… Ваши запасы коньяка опять под угрозой, мадам. На этот раз улыбка вандейца вышла откровенно вымученной. – Вы говорили с Мари? Ваши впечатления?
Лютеция Флёр-Сите: Усталость и измученость, сквозившие в голосе, взгляде и жестах гостя не скрылись от, как всегда, внимательной хозяйки салона. Лютеция мягко прошлась к креслу, стоявшему напротив вандейца и, сев в него, посмотрела на мужчину с нескрываемым пониманием. Собственные усталость и недомогание какое-то время не давали женщине ответить и, она промолчала пару минут. - Ловушки расставлены всем…- наконец пробормотала она, казалось, ничуть не удивившись новостям, - Вот мне сегодня то и дело кажется, что я попалась в несколько ловушек сразу. Лютеция бросила взгляд вниз на запыленные сапоги роялиста, с отрешенностью наблюдая, как они контрастируют с, надо сказать, дешевым, но чистым ковром. В рыжей голове промелькнула мысль, что человек этот сегодня много ходил, он, наверное, все ноги избил в поисках сбежавшей девушки… Постойте. Как сбежавшей? Она же… Взглянув в лицо гостю, Флер-Сите осознала, что ему может не нравится ее замороженное поведение, ей бы самой не понравилось, будь она на его месте. Лютеция провела бледной рукой по лицу. - Простите меня… Вставая за графином с коньяком, стоявшим на комоде, она заговорила своим обычным тоном, стараясь придать ему знакомые оттенки иронии и деловитости. - Нда. Париж многолюден и неспокоен… - хозяйка салона резко обернулась, спохватившись, что сказала слова, которые отнюдь не прибавят мужчине надежды, - Но как? Если мне не изменяет память, она была ранена! Лютеция налила Бернару коньяка, снова села, совмещая в своих мыслях факт побега своей предполагаемой сожительницы и факт того, что актриса, которой, как она считала, угрожает опасность, в девичестве носила ту же фамилию, что и депутат Конвента – друг Неподкупного. - С Мари я разговаривала. И, надо признаться, эта девочка заставила меня и понервничать и задуматься. Она производит впечатление невинной особы, каким-то образом заблудшей в руки Рено. Да. На Рено она, видимо, все таки работает. Вопрос только, как? Либо она действительно представляет собой то, на что похожа, либо она просто хорошая актриса. Она говорила, что ранее никогда не выполняла никаких поручений республиканцев, когда я спросила, докладывала ли она на кого-либо когда-нибудь, ей, казалось, стало дурно. Хозяйка салона перевела дух, тяжело вздохнув. Тонкий платок вновь на мгновение коснулся раскрасневшихся губ. - Простите меня за эту неопределенность. Возможно, я была слишком осторожна. По крайней мере, я сочла нужным воспользоваться её вопросом о вас и постаралась ей внушить, что вы также агент КОБа, но внедрены к революционерам с каким-то заданием, а также, что эту информацию никому ни в коем случае нельзя говорить…. Секреты КОБа. Я продолжу наблюдать за ней...
Бернар де Вильнев: – Значит, тоже ничего хорошего. На этот раз коньяк не спешил действовать, и глоток ароматного напитка (безумных денег стоящего в их голодные времена) показался барону безвкусным. С Мари, с которой его так неудачно столкнула судьба, надо было что-то решать. Он не пойдет убивать ее прямо сейчас, потому… потому что устал. Эдак немудрено и в упор промазать. Но вот чувство сострадания к людям за день у де Вильнева заметно притупилось. Если оставить девушку в живых, то история о том, что он – агент Коба, долго не протянет. Не такой дурак Рено, чтобы не расспросить служанку булочной подробнее. А там… Если бы речь шла о нем самом, то, как говорится, семь бед – один ответ. Но на кону жизнь людей, ему помогающих, вроде того же де Басси или Бонневиля, планы генштаба, да и возможность спасения королевы в конце концов… И черт побери, как могло так неудачно сложиться, что именно эта юная республиканка могла бы вывести их на след дочери маркиза Монтерея. Хотя.. Если она действительно пламенная республиканка, то жива ли еще Шарлотта де Монтерей? – Но в любом случае благодарю вас, Лютеция, - мужчина, так и не допив к налитое, отставил бокал в сторону. - Вы делаете для меня гораздо больше, чем я мог рассчитывать в начале нашего знакомства. Долг мой становится неоплатным. Независимо от суммы, о которой мы с вами вчера говорили. Женщины… Видит бог, вы необыкновенные существа. Такие слабые и хрупкие, и в то же время… Я клянусь вам, мадам, вчера утром моя спутница казалась едва живой от воспалившейся за ночь раны. Ну кто мог подумать, что у нее хватит сил… О рассудке я не говорю, просто сил подняться с постели и уйти неизвестно куда. Господи, ну что мне делать?! Я ведь даже Парижа почти не знаю! – выдохнул Дюверже, устало массируя висок. Вместо долгожданного облегчения коньяк лишь добавил голове его тяжести, а грядущим перспективам – мрачных красок. – Вместо того, чтобы попытаться найти одну девушку, сходу потерял другую. Отличное начало.
Лютеция Флёр-Сите: Чувство неловкости постепенно овладевало Лютецией, закутанной в легкую шаль. От ее сердца все еще не желала отступать паранойя, она цеплялась за него, надвигала на лицо невидимую тень. Вместе с тем, чувства подсказывали рыжеволосой женщине, что глаза и уши не обманывают – перед ней просто уставший человек, попавший в трудное положение. От него не исходит опасности…пока. Да и вообще, раньше нужно было думать… - Больше, да без толку …- иронично заметила хозяйка салона, криво усмехаясь, - А если еще учесть, что я не бескорыстна и совсем не озабочена спасением монархии… После этих слов Лютеции, опустившей свои чайные глаза, осталось лишь пожать плечами, молчаливо заключив, таким образом, что, мол, все это пустяки. - Я зря дала вам коньяк…- пробормотала она, наконец, прямо взглянув на гостя, и взгляд её был спокоен, но где-то на дне глаз тихо блестела немая грусть, которую она стыдилась показывать кому бы то ни было, - Вероятно, у вас в во рту сегодня не было и маковой росинки. Пойду, попрошу, принести что-нибудь поесть… Лютеция не спрашивала, она уверенно констатировала факт, Лютеция не предлагала, она просто вышла за дверь и вскоре вернулась, чтобы затем сесть рядом с вандейцем и сказать, заглянув ему в лицо: - Не казните себя…мм…сударь, - Флер-Сите хотелось бы назвать своего нового знакомца по имени, но настоящего она не знала, а предложенное обращение «гражданин Оливье» никак не слетало с губ, - Думаю, не мало людей хотели бы с вами это сделать, так не стоит еще и самобичеванием заниматься. Я не знаю, смогу ли вам помочь хотя бы в этом случае… Сама я знаю Париж…- Лютеция хмыкнула, - …ну, если сказать вдоль и поперек, значит ничего не сказать… Возможно, еще живы некоторые мои знакомые…Если бы иметь хоть какие-то зацепки, относительно того, где может быть ваша беглянка… - на Бернара был направлен вопрошающий взгляд, - По крайней мере, скажите мне, где она была?
Бернар де Вильнев: – У месье Бонневиля, вы его знаете, - неожиданное предложение помощи его тронуло, особенно потому, вероятно, что прозвучал от чистого сердца. Барон ожидал, что в Париже ему помогут, кто-то из тех, с кем они связаны общими целями и планами, возможно, кто-то из тех, кто далек от любой идеи, но неравнодушен к золоту. Но на искреннее расположение он особо не рассчитывал, неходовой товар среди ужасов гражданской войны. Тем удивительнее казалось Дюверже поведение людей, с которыми его сталкивала судьба. Бонневиль, де Басси, теперь вот Лютеция. И это невольно заставляло верить в то, что мир, возможно, не так уж и плох. Не смотря на кровь, ожесточившиеся сердца и утраченные ценности. Не смотря на неутомимую Вдову. – Совершенно неожиданно мне удалось выяснить, что, покинув квартиру доктора, Матильда встретилась с Маргаритой Блекней, и, если леди мне не солгала, заночевала у нее, а утром исчезла снова. – По мере сил Бернар пытался ответить на вопрос мадам Флер-Сите, хотя знал он лишь мучительную малость. – И один раз, черт возьми, патруль ее уже пытался задержать! Графин на столе жалобно звякнул, когда ладонь мужчины в сердцах врезалась в столешницу. Если со стороны это и казалось проявлением гнева, то для любого наблюдательного человека не составило бы труда догадаться, что на самом деле несчастной винной емкости угрожает скорее вспышка откровенного отчаяния. – Простите, - пробормотал де Вильнев, неловко потирая руку. – Громить дома и бить чужую посуду – привилегия патриотов. А я, поверьте, не хочу стеснять вас поисками, тем более, что с чего начать, пока неясно. С вашего позволения, дождемся остальных. Любые новости, даже самые неутешительные, были бы сейчас кстати. Все лучше, чем неизвестность.
Эмильен де Басси: За разговорами время летит быстро, даже если разговоры эти не из приятных. Кости комиссара Рено еще очень далеки были до блеска, когда де Басси и Бонневиль добрались, наконец, до салона Флер де Сите. Прямо за порогом на Эмильена накатила внезапно горячая волна слабости. Ни слова не говоря, он прислонился к стене, терпеливо выжидая, пока пойдут на убыль темные круги перед глазами, и к без толку шевелящимся губам гражданина Руа природа любезно добавит звук голоса. Чертова рана, неужели она все же его доконает? – Месье, вам дурно? - тем временем допытывался обеспокоенный портье, по достоинству оценив смертельную бледность графа и его помутневший взгляд. – Месье болен? Не дождавшись у де Басси ответа, он переключился на Бонневиля. – Гражданин Оливье уже тут, - добавил он, понизив голос, - и спрашивал про вас. Сейчас он разговаривает наверху с хозяйкой. – Месье просто очень устал, - буркнул роялист, которого взбодрило известие о том, что де Вильнев уже вернулся таки от своей актрисы в целости и сохранности. – Но наверх подняться все еще в состоянии. Идемте, доктор. Мне кажется, что моя физиономия проходит сейчас все цвета республиканского флага, от красного до синего, и посему я бы присел где-нибудь. «Или прилег, но последнее – непростительная роскошь».
Эдуар Бонневиль: Бонневиль хотел было что-то сказать, но душевное опустошение было слишком велико, а сама ситуация не требовала лишних слов, а потому он ограничился молчаливым согласием, следуя за де Басси на расстоянии, достаточном для того, чтобы подхватить его, если дурнота в очередной раз накатит на его упрямого спутника. Когда роялисты оказались на втором этаже, Эдуар все-таки не выдержал: - Делайте со мной, что хотите, хоть расстреляйте, но сперва я все-таки напою вас одной вещицей, а после уложу спать. Прямо здесь. Не хватало еще, чтобы этот мятежник пал смертью храбрых от царапины и истощения, думал Бонневиль, параллельно стараясь отогнать от себя видение, в котором барон де Вильнев узнает от него не самые утешительные известия о судьбе Матильды. - Вы имеете на это право... - пробормотал злополучный последователь Асклепия, обычное жизнелюбие которого все сильнее отдалялось от своего обладателя.
Эмильен де Басси: – Но не имею времени. Доктор не видел лица говорящего, но даже спина графа, казалось, выражала в этот момент огорчение по поводу сказанного. – Мадемуазель Матильда, помните? А вдобавок к ней та дама, о которой говорил англичанин. Найти девушку для меня дело чести, месье де Вильнев сегодня спас мне жизнь. А найти женщину… Судя по всему, это необходимость. Решительным жестом де Басси распахнул дверь в комнату, где вандеец беседовал с хозяйкой салона. И, в ответ на красноречивый взгляд Дюверже, отрицательно покачал головой. – Увы, гражданин Оливье, наши надежды не оправдались. В гостинице ваша знакомая не появлялась. У нас с доктором в запасе презанятная история, но поскольку к исчезновению мадемуазель Матильды она отношения не имеет, я не стану настаивать, если вы не пожелаете ее слушать.
Бернар де Вильнев: – Я уже догадался об этом, де Басси. Еще в тот момент, когда добрался до салона и выяснил, что вы еще не появлялись, - последняя надежда на удачный исход поисков мадемуазель де Людр, если она и теплилась еще в душе барона, медленно растаяла под покаянным взглядом Эмильена. – Не корите себя, это гораздо более моя вина, чем чья бы то ни было. Поэтому… Забудем о Матильде. Пока. Последняя фраза далась де Вильневу с заметным трудом, - здравый смысл и понимание, что в Париж он приехал по делу особой важности, боролись в душе Дюверже со вполне понятным волнением о судьбе девушки, так или иначе вверенной его заботам. И все же, если поиски вандейской мадонны будут мешать подготовке побега королевы, ими придется пожертвовать. - С вами что-то случилось по дороге? – спросил он, давая понять графу, что его «презанятная история» его все же интересует. – Садитесь в кресло, черт возьми. Не стойте в дверях. У вас такой вид, будто вы вот-вот свалитесь. Определенно, мне не стоило просить вас лишний раз прогуляться по Парижу. Видите, Лютеция, - Бернар обронил кривую улыбку, обернувшись к хозяйке салона, - мы потеряли девушку с простреленной ногой, но взамен Господь посылает вам мужчину с простреленной рукой. Природа не терпит пустоты…
Лютеция Флёр-Сите: Внезапное появление еще двух недавних знакомых почти сразу после слов вандейца о них, заставило Лютецию легонько подскочить на месте. Во время стремительного разговора мужчин, она лишь молча следила глазами за их лицами, не нарушая молчания даже кашлем, который просился вырваться из груди. - Нда...Как у вас все скверно, господа...-пробормотала хозяйка салона без тени иронии. При этом она встала и, подойдя к де Баси, мягко усадила его в глубокое кресло, в котором обычно сидела сама. - Ну у меня в доме уже какой-то лазарет, откровенно говоря...Мари, еще две гражданки, напуганные погромом и вот месье... Лютеция обронила эту фразу бессознательно. Кашель прервал её на полуслове. Женщина судорожно прижала к губам платок и осела, зажмурив глаза. - ...А еще я сама...-пробормотала она сдавлено, - Садитесь, садитесь, доктор. Вам суждено кругом видеть болезных... Замолчав, Флер-Сите вновь приготовилась слушать.
Эдуар Бонневиль: - Бернар... - еще не закрыв за собой дверь, доктор набрал побольше воздуха в легкие и все-таки решился подать голос. Лучше сразу признать свою вину, думал он, чем дожидаться сурового вердикта. - Кажется, Матильда уже успела познакомиться с каким-то республиканцем. Прихрамывающую девушку видели вместе с подозрительного вида господином во время взрыва... Только сейчас Бонневиль заметил хозяйку дома, где роялисты нашли пристанище и которая по-прежнему не вызывала у него доверия. - Добрый день, мадам, - кивком головы поприветствовал ее нормандец, после чего вновь обратился к барону. - Подробнее вам обо всем расскажет граф. Вид у Эдуара был настолько виноватый, что на него было жалко смотреть, хотя больше он переживал не за себя, а за строптивую мятежницу, не выходившая у него из головы уже несколько часов подряд.
Эмильен де Басси: Де Басси начал издалека, с личности аббата де Латура, затем вкратце пересказал обстоятельства их встречи в гостинице и разговор на кладбище. – Я сразу подумал, что эта история вас заинтересует. Если у дамы, которую упоминал англичанин, и правда имеются какие-то важные известия о ее величестве, то вы, гражданин Оливье, как раз тот человек, кому они будут особенно интересны. И, как можете заметить, мы ищем уже двух женщин. Вернее трех, если иметь ввиду еще и девушку, дочь маркиза, о которой вы мне рассказывали. Описание хромающей мадемуазель, к тому же, как верно заметил доктор, похоже на описание Матильды. Может быть, совпадение, но может быть и нет. Ваша спутница, насколько я понял, особа отважная. Броситься на помощь женщине-роялистке в ее правилах? Эмильен мысленно признавал: все, что он рассказывает де Вильневу, важно. Вот только знать бы еще, за какую ниточку вернее всего стоит потянуть этот замысловатый клубок разрозненных сведений так, чтобы найти пропавших женщин.
Лютеция Флёр-Сите: - Как вы сказали?...Женщине-роялистке?...Подозрительного вида человек?... Лютеция, которая на протяжении всего рассказа вновь выступала в роли молчаливого слушателя, будто очнулась от оцепенения. И вопросы, которые она задала не то де Баси, не то де Бонневилю, не то им обоим, могли показаться откровенно странными. - И хромая девушка...- пробормотала рыжеволосая женщина, скользя отсутствующим взглядом по предметам, но решаясь сказать что-либо конкретно. - Забавно...
Бернар де Вильнев: – Алый первоцвет? – не менее удивленно переспросил де Вильнев. Это имя, казалось, сегодня его преследует. Постоянно мелькает в самых неожиданных разговорах. Алого первоцвета, якобы, ищет Рено. Алый первоцвет, якобы, скрывается под личиной английского лорда, мужа родственницы Сен-Жюста. Алый первоцвет организовывает дерзкие побеги жертвам из революционных тюрем… Неуловим, незрим, но у всех на устах… - Занятная история, де Басси. Правда, очень занятная. Я бы встретился с ним, с этим Анри. С гораздо большим удовольствием, чем с вашей драгоценной жирондой, Эмильен. Что вы сказали, Лютеция? Мадам Флер-Сите разговаривала как бы сама с собой, и среди «серьезного мужского разговора» риторические вопросы ее повисли в воздухе, но Дюверже все же обратил на них внимание. - Забавно? Да, пожалуй. Но, зная Матильду, вполне вероятно. Вандеец припомнил мадемуазель де Людр, размахивающую у него перед носом пистолетом в Лоссе. Если баронессу вновь спонтанно охватила жажда справедливости, милосердия и еще не пойми чего, она запросто могла ввязаться в уличную потасовку.
Лютеция Флёр-Сите: - Нет, нет...- Лютеция качнула рыжей головой. В её глазах по-прежнему читалась задумчивость, однако же на этот раз она смотрела прямо на собеседника. - Я не об этом. Видете ли, я уже упоминала об одном обстоятельстве...У меня здесь, в моем доме, еще гости. Две дамы, которых привел ко мне очень странный гражданин. Как я могу заключить, дворянин... И он, кстати, тоже упоминал об этом...Алом первоцвете. Последние слова Флер-Сите слегка протянула, будто смакуя на губах. - Одна дама постарше, другая - совсем еще молодая девушка. Та, что моложе...хромает... И на одежде всех троих посетителей были следы сажи. Правда, они представились матерью и дочерью, но кто сказал, что кто-то в этом мире говорит правду? ...Я не склонна верить в чудеса, господа, но и в случайности не верю. Закончив, Лютеция перевела внимательный взгляд с одного гостя на другого, а затем взглянула в глаза третьему.
Эмильен де Басси: Теперь настал момент роялистам переглядываться. Две женщины и мужчина, «мать и дочь», младшая хромает… Все сказанное Лютецией просто поразительно совпадало с рассказом англичанина. И де Басси тут же привычно насторожился. – Этот человек… Мужчина, дворянин… Почему он привел женщин к вам? Довольно неправдоподобно в понимании графа прозвучала бы история о том, что гость с улицы, тем более аристократ, ни с того ни с сего попросил какую-либо помощь в салоне, посетители которого обсуждают «Пер Дюшен» и цитируют друг другу патриотические стишки. С таким же успехом можно стать прямо возле Вдовы и потребовать у Сансона отрубить просителю голову вне очереди. – Вы его знаете? То есть, я имею ввиду, может быть вы знали его раньше, еще до революции? Или кого-то из этих женщин? Может быть, упоминались какие-то ваши общие знакомые? Я понимаю, «Алый Первоцвет» тоже звучит заманчиво, но ни я, ни вы, надеюсь, никогда его не встречали… В висках неприятно запульсировала кровь. «Анри», таинственный участник не менее таинственной Лиги, говорил не только о женщине, которую надо найти. Так же он упоминал о предателе, из-за которого толпа едва его не вздернула. В эту минуту Эмильен от всей души жалел, что отпустил де Латура и англичанина. Очная ставка мигом разрешила бы все его сомнения. – Он, этот мужчина, все еще здесь? – задал де Басси не на шутку волнующий его вопрос.
Бернар де Вильнев: – Да к черту мужчину, де Басси! Дюверже был более нетерпелив и гораздо более категоричен. – Охотно верю, что Париж полон хромых девушек, но для разнообразия готов познакомиться еще с одной. Лютеция, этих твоих гостей… гостий… Их можно как-то увидеть? Вандеец был абсолютно уверен, что адрес салона он Матильде не называл, ни до этого было. Так что знать о «Флер де Сите» баронесса не могла. И если она все же здесь… В конце концов, на небесах есть Господь, и в его силах явить любое чудо. Почему не сейчас, и почему не им!
Эдуар Бонневиль: Состояние Бонневиля можно было описать как близкое к безумию. Такое обилие событий со столь - вероятно, но насколько, Господи, вероятно! - чудесной развязкой ему еще никогда не доводилось переживать. - И правда, мадам Флер-Сите, где ваши гостьи? Бернар, я готов был уже самолично взять мыло и веревку и соорудить для себя петлю, но, похоже, все обстоит куда лучше... Слова о Первоцвете не произвели на доктора особенного впечатления. Мало того, что это прозвище было ему не знакомо, так и Матильда беспокоила его куда больше, чем ее безымянный спаситель. Хотя, ввиду того, что им с графом довелось услышать нынче на кладбище Маделины, стоило куда внимательнее отнестись к этому нечаянному альтруисту с роялистским или псевдороялистским уклоном.
Лютеция Флёр-Сите: Лютеция глубоко вздохнула, потому что ей предстояло ответить на множество вопросов, ливнем свалившихся на нее. - Я не знаю, сударь, - пожала плечами рыжеловолосая хозяка салона, прежде отвечая де Басси, - видимо, этому дворянину откуда-то стало известно, что в моем салоне помогают "бывшим". Вот только откуда? Раньше я его не видела, но этот мужчина определенно по рождению один из вас. Честно говоря, он не внушил мне доверия. Кто знает? Среди бывших дворян много тех, кто служит республике. Возможно, этот человек был послан проверить меня... А может и нет... До прихода своих новых знакомых, Флер-Сите много думала об этом и сейчас сказала о своих мыслях вслух. Но, конечно же, не стала говорить, что уже приняла решение сделать донос на незнакомца. Впрочем, прежде нужно разобраться с двумя дамами, которых он привел... - А вот одну из дам я, действительно видела раньше...- на лбу Лютеции залегла тонкая морщинка, говорящая собеседникам о том, что женщина пытается освежить свою память, - ...Но кто она никак не могу припомнить... Я видела её на одном из вечеров...когда мой муж в очередной раз рискнул вывести меня в свет... Что ж, возможно, я вспомню. Как и все, что она делала, Лютеция быстро встала и тут же была захвачена очередным приступом, отчего безвольно осела обратно на диван. - Господин Оливье...простите... Вы лучше всех, как я понимаю, знаете девушку, которую ищите... Пойдемте, я провожу вас к комнате... Остальним лучше остаться здесь...
Бернар де Вильнев: – Идемте, мадам. Дюверже торопливо поднялся сам и помог подняться хозяйке салона. Она неплохо держалась, но вандейцу была уже известна большая тайна этой маленькой женщины, и он не мог не заметить, с каким трудом дается сейчас Лютеции любое движение. Похоже, вывести даму в коридор было не только продиктованной делами необходимостью, но и своего рода актом милосердия. Невозможно требовать от человека слишком многого. – Вам опять плохо? – спросил Бернар шепотом, осторожно поддерживая свою хрупкую спутницу. – Знаете что, проводить меня может кто-то из прислуги. Кто-то, кому вы доверяете. Обещаю вести себя осторожно и не создавать почвы для каких-либо подозрений… Или же просто расскажите мне, как отыскать эту чертову комнату. Вам нужно прилечь. Посмотрите на себя, на вас лица нет. С решительным видом мужчина сжал тонкое запястье женщины. – Вы убьете себя вернее, чем это сделала бы гильотина. Это… просто глупо. Ступайте в свою комнату. Нет, пожалуй, в этом деле я вам не доверяю. Давайте, я сам отведу вас туда, где найдется открытое окно, чистая постель и теплое молоко. Или… попросить об этом Бонневиля, вы уже говорили ему о том, что с вами происходит? Даже желание поскорее сбросить с души груз сомнений, хотя бы одним глазком глянуть на хромую девушку и убедиться, что это и в самом деле мадемуазель де Людр… или, что равновероятно… просто очередная, незнакомая Бернару жертва революционных бурь, не могло пересилить в де Вильневе пронзительное, почти болезненное сочувствие к с трудом стоящей на ногах Лютеции, чьи мертвенной белизны губы вот-вот готовы были разомкнуться, чтобы выдавить слова отказа. Сильные женщины, какая глупость, черт возьми.
Лютеция Флёр-Сите: - Лица нет? - скривилась в ухмылке хозяйка салона, силясь прекратить надоевший удушающий кашель, - Так и знала, что забыла что-то одеть! Она по привычке пыталась шутить, хотя силы и впрямь куда-то улетучивались, как вода. Лютеция хотела было отстраниться от непривычной для нее заботы, в буквальном смысле - она потянула свою слабую руку, пробуя освободить её из руки роялиста - не тут то было! Мужская рука крепко держала её… С трудом подняв вверх голову, маленькая, но упрямая в своем не желании признавать свою слабость, женщина заглянула в лицо того, кто проявлял к ней такую неожиданную, потому что, казалось, искреннюю, заботу. Даже если это и обычная жалость… Даже жалость казалась Флер-Сите роскошью. - Постойте… Идите.. Направо по коридору…Дверь в конце. – выдохнула Лютеция в свой кружевной платок. - Не пугайте… Сначала тихо приоткройте дверь и присмотритесь.
Эдуар Бонневиль: Памятуя об утреннем разговоре с мадам Флер-Сите, Бонневиль без труда угадал причину ее слабости и тут же поспешил на помощь Вильневу. - Позвольте мне, - Эдуар подхватил женщину под руку, бережно, но достаточно крепко для того, чтобы поддержать, если силы вновь ей изменят, или же удержать, если ей внезапно захочется вырваться и, как и утром, явить миру свой независимый характер, - мне кажется, это по моей части... Пойдемте, мадам, наш друг совершенно прав... Проще было бы взять Лютецию на руки и донести ее до постели, чем мучить переходом, пускай и коротким, но вряд ли бы это пришлось ей по душе, тем более на глазах у двух роялистов. - Если эта девушка окажется Матильдой, Бернар, обязательно скажите мне. Немного подумав, он добавил: - И даже если не она, все равно... Сейчас все мы одним миром... Идемте, мадам, идемте. Ничуть не стесняясь ни барона, ни де Басси, Бонневиль обхватил Флер-Сите за талию и повел прочь из комнаты.
Бернар де Вильнев: В этой ситуации это было лучшее, что все они могли сделать. И все же, провожая взглядом Бонневиля и Лютецию, Дюверже пришлось напомнить самому себе, что мадам Флер-Сите больна, и от манипуляций доктора ей будет много больше пользы, чем от «просто участия» самого де Вильнева. Мужчина тряхнул головой: попадать под женское очарование сейчас совершенно не время, да и интересоваться ему стоило бы в первую очередь хромающей мадемуазель в комнате налево по коридору. – Я скоро вернусь, де Басси, - пообещал Бернар откинувшемуся в кресле графу. И этот тоже неважно выглядит, кажется, месье Эдуара ожидает много хлопот. Для того, чтобы добраться до указанной Лютеции комнаты, вандейцу понадобилось не более минуты. Совет хозяйки салона был недурен, но барон слабо представлял себя стоящим под дверью подсматривающим за женщинами. Поэтому он негромко стукнул костяшками пальцев по дверному косяку и толкнул ручку одновременно с коротким вопросом: - Можно? Если чуда не случится… что же, придется извиниться и сказать дамам, что гражданин Оливье банально ошибся дверью.
полная версия страницы