Форум » Париж. Город » Маленькая пьеса на двоих, театр Республики на улице Ришелье, 27 мая, день » Ответить
Маленькая пьеса на двоих, театр Республики на улице Ришелье, 27 мая, день
Бернар де Вильнев: Время: 27 мая, день Место: театр Республики на улице Ришелье Участвуют: Маргарита Блэкней, Бернар де Вильнев Дополнительно: Внешний вид театра
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Бернар де Вильнев: Здание театра Республики, куда Тальма увел свою часть труппы после раскола в составе Театра Нации, по символичному стечению обстоятельств располагалась во дворце Ришелье, том самом, где когда-то познал свой громкий успех Мольер, и на сцене котоpого окончил свои дни знаменитый обойщик Поклен. Композитоp Люлли, дpугой любимец Людовика XIV, изгнал тpуппу Мольеpа из театpа, революция восстановила «историческую справедливость». Правда, как всегда, своеобразно. Величественное сооружение с длинной колоннадой нынче выглядело неряшливо, как и все, чего касались грязные руки санкюлотов. А пестрые трехцветные оборочки и банты новой национальной символики, обильно украшающие колонны, карнизы и подоконники дворца, по мнению барона, категорически не шли гречанке Мельпомене. Столбы и стены домов на улице Ришелье на подходах к театру были обклеены афишами с описаниями революционных спектаклей и премьер, и содержание этих листков тоже не добавляло де Вильневу радости. Задержавшись у входа, Бернар размышлял, какой путь в поисках леди Блэкней ему избрать. Искушение опять воспользоваться мандатом Рено было велико, - бумага эта открывала, как выясняется, любые двери и любые рты, - но как раз тут, в театре Республики, комиссара могут и знать в лицо. Не даром де Басси поминал революционных драматургов, по совместительству активных деятелей республиканского правительства. К тому же, если судить по рассказу Лютеции, за актрисой если и не следят шаг в шаг, то наверняка периодически наблюдают… Неподалеку бойкая девица во фригийском колпаке торговала тюльпанами, республиканскими кокардами, трехцветными лентами и маленькими гильотинами – милыми игрушками террора, на которых парижская детвора казнила кукол, раскрашенных и наряженных, как бывшие аристократы. Гильотину вандеец решил пока не покупать, резонно полагая, что в случае чего, то ж самое получит не за свои деньги, а за счет республики. Улыбнувшись юной патриотке, Бернар бросил на лоток монету и, почти не поморщившись, приколол на лацкан ненавистный бело-сине-красный цветок. Затам, улучив подходящий момент, сорвал со стены несколько афиш, - хорошо, что патриоты поскупились на клейстер, - сложил их текстом вовнутрь, изображая «важные бумаги», и лишь затем направился в театр. Не смотря на суету в холле, попытку барона пройти за кулисы пресек некто при исполнении, предположительно, национальный гвардеец. – Обожди-ка, гражданин, ты куда и по какой делу? – Срочный пакет для гражданки Блэкней, - буркнул де Вильнев, деловито помахав сложенными афишами перед носом стража порядка. – Оставь, я передам. – Не могу, гражданин. Приказано отдать под роспись. Сценарий. Народное достояние. – Проходи, - поразмыслив, решил гвардеец, сраженный деловитостью «курьера». - Спросишь внутри, как пройти… Барон конечно же спросил, и вскоре выяснил, что сама леди Блекней беседует сейчас с Тальма, но артистке уже выделили отдельную гримерную, и как раз там можно ее обождать. Крохотная комнатка выглядела необжитой, зеркало запылилось, и вещи, в беспорядке сваленные в углу, явно не принадлежали англичанке. Но у нее похоже просто не было еще времени привести свою новую гримерную в порядок. Смахнув с табурета груд старого тряпья, гость устроился, создав себе некое подобие удобства, и приготовился ждать хозяйку.
Маргарита Блекней: Войдя в комнату, леди Блекней с грохотом захлопнула за собой дверь и, бросив рукописные листы сценария, глубоко вздохнула. Причиной такого поведения и дурного настроения артистки послужила долгая и изнурительная беседа об искусстве с гражданином Тальма. Он заявил некогда знаменитой Сент-Жюст, что ее представления об актерском мастерстве устарели, когда она предложила внести несколько поправок в сценарий готовящегося празднества. Возмущенная таким отношением молодая женщина решила придти в себя в гримерке, приготовленной для нее. Поправив складки платья, Маргарита кинула взгляд на свое отражение в зеркале, но не увидев ничего кроме слоя пыли на оном, решила стряхнуть ее. Не найдя ненужной тряпки на столе возле зеркала, артистка окинула взыскательным взором "убранство" гримерки. В душе уже проклиная новый режим, Революцию и Тальма, женщина вздрогнула от неожиданности, заметив сидящего в углу де Вильнева.
Бернар де Вильнев: Поскольку дама, безусловно его заметив, не произнесла ни слова, - ни кокетливого «ах, это вы», ни возмущенного «какого дьявола вы тут делаете?!», - начинать разговор Бернару предстояло самому. – Простите за вторжение, леди Блекней. Помните, я обещал, что навещу вас в Париже. Оказия представилась раньше, чем ожидалось. Как прошел ваш первый день в театре? Как вы находите город? Не смотря на двусмысленность ситуации, голос мужчины звучал с дружелюбной искренностью. А саму беседу он разворачивал с исконно светской неторопливостью. Хоть и понимал, что время работает не на него. Но не огорошивать же сходу женщину страшными историями про КОБ, слежку, заговоры и ловушки. В конце концов она может искренне не догадываться о сложностях своего нынешнего положения в революционной столице.
Маргарита Блекней: Маргарита улыбнулась в ответ на любезность Бернара. - О! Гражданин комиссар, я рада нашей встрече. Да, Париж хотя и изменился с моего отъезда, но думаю, это ему на пользу.. , - произнесла артистка совсем не то, что хотелось бы высказать, так как минуту назад она проклинала всё и вся в этой стране; но решив держатся любезно, продолжила светскую беседу с лже-Рено, - Ведь, что не происходит, все к лучшему, - вы так не считаете, комиссар? Заметив валяющиеся тряпки на полу, леди Блекней несколько брезгливо подняла одну из них и направилась к зеркалу. О чем может беседовать этот человек с ней, Марго представить не могла. Но с трудом верила, что и "этот комиссар Рено" будет интересоваться ее служанкой и навязчиво предлогать помощь.
Бернар де Вильнев: Выдавая себя за патриота, можно составить представление о том, как и о чем эти ненавистные барону людишки общаются между собой. Де Вильневу очень хотелось верить, что ответ женщины – не более, чем очередная роль, что ей приходится играть даже за краем сцены. Ведь она уверена что имеет дело с комиссаром республики. И все же невинное «это ему на пользу» вынудило вандейца на мгновение сжать губы много жестче, чем это предполагала дружеская беседа. Разоренные дворцы и храмы, грязь, голод, реки крови и нависающая над всем этим гильотина. Вот уж поистине, что не делается, то к лучшему. – Раз вам так понравился Париж, мне будет вдвойне неловко рекомендовать немедленно его покинуть, - совладав с собой, сообщил мужчина. На этот раз улыбка ему не далась.
Маргарита Блекней: Стряхивая пыль с зеркала, Марго не заметила, как лицо Бернара стало жесче после слов, сказанных ею о "лучших переменах в Париже". Но рекомендация лже-Рено покинуть Париж отвлекло артистку от "уборки" гримерной, так как леди Блекней, очистив зеркало, начала протирать стол от пыли, которая была везде. Молодая женщина выпрямилась, не выпуская грязную тряпку из красивых ухоженных рук, и удивленно посмотрела на Бернара. Он сидел в той же позе, но только глаза светились добротой и искренностью. Наверно, он не желает мне зла.. Но почему? ..почему? Марго, думай сдраво, зачем ему тебя предостерегать? ..и к тому же хоть один Рено из двух должен хорошо играть.. и признай, присутствующий даже очень правдоподобен.. - в душе шла борьба - верить или нет. Держаться осторожно толкали и предостережения Люсиль. Но не придя к однозначному решению, как себя вести, леди Блекней ответила: - Комиссар, почему вы считаете, что мне стоит покинуть Париж? Вы считаете, что я неблагонадежна? Но ведь меня пригласил Конвент, - закончила она причиной своего приезда.
Бернар де Вильнев: - Вам никогда не приходило в голову, миледи, что принимать подобные приглашения – безумие, – желчно осведомился де Вильнев. - Неужели в Англии не нашлось достойных вашего таланта театров? Сказать по правде, он, еще с того первого разговора в пути, не понимал до конца, зачем эта женщина приехала в Париж. Она определенно не глупа, ее муж, раз КОБ так рьяно желает его голову, тем более. Так какого дьявола? Или это тоже игра, рисковая игра. Не менее рисковая, чем его собственные парижские планы? Но что в таком случае на кону? Шпионаж? – Я желаю вам добра, леди Блекней. Серо-голубые глаза мужчины не отрываясь следили за выражением лица Маргариты. Хоть он и понимал, что это бессмысленно, он ведь имеет дело с актрисой. Гениальной актрисой, черт возьми. - Но одного моего желания, боюсь, будет недостаточно, чтобы спасти вас от гильотины. Поэтому уезжайте, упакуйте вещи и покиньте Францию, пока еще можете себе это позволить. Никого не интересует и не будет интересовать, благонадежны вы или нет.
Маргарита Блекней: Маргарита молча слушала Бернара, а когда он закончил, слегка кивнула головой, но не понятно - или соглашаясь с ним, или принимая его слова к сведению. Возвращаться к стряхиванию пыли со стола молодая женщина не собиралась, поэтому положив тряпку рядом с зеркалом, Марго отряхнула руки и, сложив их на груди, облокотилась на край стола. В гримерной стояла непроницаемая тишина. Собеседники молча смотрели друг на друга. Леди Блекней вдруг произнесла после столь долгого обдумывания слов Бернара: - Комиссар Рено, - обратившись "по имени", она внимательно взглянула на мужчину, сидевшего напротив нее, - Я, конечно, тронута вашей.. заботой.. вниманием.. Но я не хочу покидать свой родной город как изменница. Или вы считаете, что выйдя замуж за англичанина я перстала любить Францию? ..На чужбине понимаешь, что скучаешь по Родине, - артистка глубоко вздохнула и опустила руки.
Бернар де Вильнев: - Мне кажется, что, выходя замуж за английского баронета, вы сделали совершенно определенный выбор, миледи. Скажите откровенно, неужели ваш супруг в душе республиканец? Вандеец чувствовал, что уговаривать эту женщину бесполезно, но силой усадить ее в экипаж, а затем проследить, чтобы она оказалась на борту судна, пересекающего Ла Манш, у него не было ни возможности, ни права, ни времени. – Англия и Франция находятся в состоянии войны, содержание декретов об иностранцах и подозрительных лицах для вас, полагаю, не тайна. Если баронет Блекней окажется на нашей стороне пролива, его, вероятнее всего, расстреляют, как английского шпиона. Как полагаете, миледи, его жизнь стоит вашей любви к родине? Я восхищаюсь вашим патриотизмом, можете в этом даже не сомневаться, - барон иронично повел бровью. – Но здравый смысл кому-то из нас отказывает напрочь.
Маргарита Блекней: Леди Блекней была удивленна настойчивостью "комиссара" уговорить ее вернуться в Англию, и это сбивало молодую женщину столку. - Да, я в курсе этого декрета, - согласилась она, - Но мой супруг не поедет во Францию по одной простой причине - у баронета Блекнея и так много дел в Англии, - она трагично улыбнулась. Марго было, конечно, тяжело так наговаривать на Перси, но без этого никак не объяснить такое "безразличие" супруга к своей супруге. Но по мере беседы с Бернаром к Маргарите снова возвращалось чувство доверия к своему собеседнику, которое она испытывала при их первой встрече на заставе, хотя удивляться его странности не переставала. Женщина слегка улыбнулась уголками рта, вспомнив их совместный путь. Интересно себя вели он и его спутница.. - всплыло в памяти, -Да.. а юная мадемуазель нашла его? - решила узнать артистка. - Хотела поинтересоваться, а как чувствует себя ваша юная спутница? Она, наверно, нашла здание Комитета Общественной Безопасности или вы с ней еще не виделись сегодня?
Бернар де Вильнев: – Кто? – Не сразу нашелся де Вильнев, потеряв на какое-то время нить разговора, вильнувшую от мужа миледи к «юной спутнице» самого лже-комиссара. – О чем вы? О-оо… Матильда? Бернар заметно растерялся второй уже раз за сегодняшний день. Ни история на улице Турнон, ни погром в булочной, ни даже намек Лютеции на то, что Мари Жерар работает не КОБ, не сбивали его с толку так запросто, как сначала известие об исчезновении мадемуазель де Людр, а теперь упоминание о ней из уст актрисы. – Она собиралась искать меня в Комитете?! Самое абсурдное из утверждений, которое только можно было вообразить, говоря о роялисте, пользующемся украденными документами республиканца, и его спутнице. – Вы с ней виделись? Когда? При каких обстоятельствах? Не скрывая волнения, мужчина вскочил с табурета, в полшага оказался рядом с леди Блекней. С трудом сдерживая себя от желания схватить ее за плечи и встряхнуть, чтобы скорее и подробнее отвечала.
Маргарита Блекней: Леди Блекней заметила, какой нескрываемый интерес и волнение вызвала у своего собеседника. - Юную мадемуазель я встретила вчера на улице, когда возвращалась к себе в гостиницу, - начала свой рассказ артистка, не желая мучать Бернара, так как она все-таки обратила внимание, как он волнуется за девушку, - Ее остановил патруль, и какая-то хромая женщина обвиняла ее в неблагонадежности, вот я и вступилась за бедную Матильду, ведь так зовут вашу спутницу?.. - уточнила Марго и, увидев кивок Бернара, продолжила, - После недолгой беседы, все обвинения были сняты, и мы отправились ко мне в гостиницу, так как юная мадемуазель забыла адрес ночлега, куда вы ее определили, и леди Блекней слегка улыбнулась, - А подробности поведует вам мадемуазель при встрече.
Бернар де Вильнев: При первых словах актрисы вандеец почувствовал, что сердце его, нехорошо дернувшись, обрывается в липкую пустоту страха. Все эти банальные «остановил патруль», «обвиняли в неблагонадежности», на практике оборачивались ужасными вещами, и барон прекрасно понимал, чего бы они стоили мадемуазель де Людр, окажись она под перекрестным допросом республиканских следователей. – Матильда забыла адрес ночлега? - Переспросил он растерянно, пока понимая только одно: вверенная его попечению девушка вчера арестована не была, и сегодняшнюю ночь она провела в гостинице в номере леди Блэкней. Однако облегченно вздыхать было рано. Ведь за миледи вероятно следят, и так же вероятно, соглядатаи донесли и на Матильду. – И что произошло утром? - спросил Бернар убитым голосом. Воображение рисовало Дюверже картины, самые неприглядные, включая хорошенькую головку мадемуазель де Людр под ножом "вдовы". И вину за подобный финал барон был склонен возлагать на себя. Если бы он не оставил баронессу у Бонненвиля без присмотра… Если бы…
Маргарита Блекней: Маргарита, чувствуя, как волнуется за девушку Бернар, взяла его за холодную сильную руку. Столь дружеский жест она применила, так как прекрасно понимала, что такое волнение сыграть невозможно, и в такие моменты обязательно нужна поддержка близкого друга. Хотя таковыми они и не являлись, но леди Блекней было тяжело смотреть, как взволнован собеседник. - Утром произошла неприятная беседа между юной мадемуазель, мной и моей подругой, - она решила назвать всех участников того разговора, потому что КОБ явно хорошо был осведомлен о всех встречах артистки, и скрывать факт ссоры она посчитала лишним, - И в конце нашего разговора Матильда выбежала.. нет, точнее гордо вышла, и больше я ее не видела, - пожала плечами молодая женщина.
Бернар де Вильнев: – Возможно она все же вернулась в гостиницу… Адреса которой она не помнит, - пробормотал вандеец, постепенно свыкаясь с ситуацией «все обстоятельства против нас». По крайней мере история, рассказанная леди Блэкней, свидетельствует о том, что еще утром с Матильдой было все в порядке. Не считая какой-то женской ссоры, но это дело, мужскому разуму неподсудное. – Она сильно хромала? – спросил Бернар хмуро, про себя догадываясь, что, не смотря на все упрямство мадемуазель де Людр, скрыть свою хромоту она не смогла бы, даже если очень того хотела. Другое дело, скрыть саму причину хромоты.
Маргарита Блекней: Маргарита немного задумалась, вспоминая уход Матильды, и вскоре ответила: - Нет, не так сильно, как вчера. И юная мадемуазель чувствовала себя намного лучше, - и снова молодая женщина замолчала, так как перед глазами всплыла их утренняя сцена, когда она советовала девушке сменить повязку на ноге и промыть рану; но и как о причине ссоры между ними леди Блекней решила не говорить об этом. - Значит, девушка вас не нашла в Комитете.., - она задумчиво вздохнула. Эти нюансы юная Матильда сама расскажет при очередной встрече с комиссаром, можно не сомневаться.. - мысль постоянно вертелась в голове. - Комиссар, может вам лучше присесть, - предложила артистка учтиво, указывая на покинутый им табурет.
Бернар де Вильнев: – Благодарю, но я уже ухожу, - отказался от предложения Бернар, мысленно прикидывая, куда могла направиться Матильда, покинув леди Блэкней. И с горечью осознавая, что он не имеет о том ни малейшего представления. Если в гостинице ее не окажется, может быть, проверить адрес, данный им агентом в Нантере? Тот самый, с которого в Париже начинал он сам. – Но на прощание… Услуга за услугу… Комитет наблюдает за вами, миледи. Следит, если вы предпочитаете менее деликатное слово. Кажется, вы ищете горничную. На вашем месте я согласился бы на ту, что вам станут настойчиво рекомендовать окружающие. Иметь рядом шпионку, признаю, неприятно. Но вы по крайней мере будете уверены, что это шпионка. А поскольку вам нечего скрывать, то и соглядатаи вам не страшны, не так ли? Барон беспечно пожал плечами и, нахмурившись, добавил: - Любая честная девушка, возьми вы ее в услужение, подвергнется опасности… Понимаете? Внезапная болезнь, несчастный случай, даже не знаю, что может произойти с бедняжкой. И вам придется искать новую горничную. Скорее всего до тех пор, пока она не устроит КОБ.
Маргарита Блекней: Маргарита сжала губы и в складках платья спрятала руки, сжатые в кулаки, чтоб не кинуться на Бернара с угрозами, которые, конечно, и звучали бы глупо в ее положении, но боль от потери своей преданной служанки, может быть, и немного утихла бы. Ее расстроило то, что человек которого она считала порядочным и испытывала хоть какую-то симпатию, неожиданно начал под видом дружеского совета намекать на ее незавидное положение. Собравшись с силами, чтоб не натворить глупостей, молодая женщина ответила: - Благодарю, сударь, за вашу заботу и приму ваши слова к своему сведению, - и замолчала; но спустя несколько минут добавила тихим сдавленным голосом, - Комиссар Рено, значит, свою Жанну я больше не увижу? Леди Блекней неотрываясь смотрела на Бернара. Зрачки расширились, хотя слез пока не было, но боль, которую она испытывала и которую ОНИ ей причинили, не проходила, потому что при каждой встрече преданные бравые революционеры напоминали артистке об ее одиночестве в Париже.
Бернар де Вильнев: – Жанну? Это девушка, которая была с вами в Нантере? – попытался припомнить барон имя спутницы актрисы. Он видел их документы, но имя горничной никак не отложилось в памяти лже-комиссара. – Я не могу ответить на это вопрос, миледи. «И не нужно так на меня смотреть. Не потому, что не хочу, черт возьми, а потому, что не мо-гу!» Полный боли взгляд женщины заставил барона почувствовать себя неуютно. Оказывается, статус комиссара дает не только преимущества. Порой он вынуждает отвечать за чужое паскудство. – Поймите меня правильно, леди Блэкней, все, что я знаю, это то, что Комитет надеется подсунуть вам своего агента под видом служанки. Судьба вашей нынешней… бывшей… судьба Жанны мне неизвестна. Но если с ней что-то случилось, - добавил он неожиданно жестко, - то вина на вас, гражданка. Это ведь все ваша любовь к парижским подмосткам, знаете ли…
Маргарита Блекней: Маргарита кивнула головой с видом, что слова Бернара выслушаны, но соглашаться с ними или нет - она еще подумает. - Сударь, вы так считаете? - задала молодая женщина встречный вопрос и, не дожидаясь ответа, продолжила, - Благодарю еще раз за проявленую любезность, была рада видеть вас, комиссар Рено. Надеюсь увидеть вас на самом Празднестве. Вы, наверно, наслышанны какое грандиозное событие ожидается.., - слегка улыбаясь закончила она и, поправив прядь волос, добавила, - Буду надеяться, что с Матильдой все в порядке и вы ее найдете. С вашими возможностями комиссара, не сомневаюсь, что это не составит труда.
Бернар де Вильнев: – Как же вы все-таки безжалостны, - не сдержался де Вильнев, по достоинству оценив мгновенную перемену в облике актрисы. Напряженный, полный боли и тревоги взгляд исчез, - мгновение, и рядом с ним вновь любезно улыбающаяся женщина, изящно поправляющая волосы и болтающая о грядущем празднестве. – Простите, миледи, вырвалось… Он отступил к двери, мучимый желанием содрать трехцветный бант с лацкана… Впрочем, лента ни в чес не виновата, это всего лишь лента. - Да, конечно, я ее найду. Или она меня. Времена сейчас неспокойные. Особенно сегодня… Волнения, погромы. Но я надеюсь на осторожность и здравомыслие мадемуазель.
Маргарита Блекней: Маргарита слегка кивнула на "комплимент" барона. Конечно, ей тоже хотелось высказаться об актерском мастерстве "комиссара", но Марго посчитала это лишним. - Гражданин Рено, благодарю за вашу любезность, - повторила в очередной раз артистка и слегка улыбнулась, - Мадемуазель вы обязательно найдете, эта девушка очень сообразительна, - ободряюще произнесла леди Блекней и, немного подумав, добавила, - Конечно, если Матильда вернется ко мне в гостиницу, мы вам напишем записку в Комитет.. Хотя, наверно, мало вероятно, что она вернется в гостиницу гражданки Кренон, - вздохнула Марго.
Бернар де Вильнев: – Я не знаю, что между вами произошло, - поморщился де Вильнев, мысленно моля бога о том, чтобы Матильда взялась, наконец, за ум и вернулась в ту гостиницу, где он ее оставил. Только записки в Комитет им не хватало. – Но вероятность чуда остается всегда, миледи. Поэтому если мадемуазель появится у вас, отправьте ее обратно к доктору. Имя и адрес мадемуазель известны. Не дело разгуливать по городу с простреленной ногой. Тем более, для девушки. Тем более одной. Тем более сейчас. И… подумайте о нашем разговоре. Очень вас прошу. За дверью послышался какой-то странный стук, и вандеец едва заметно вздрогнул. «Это еще что такое, кто-то их подслушивает?» Не желая оставлять вопросы подобного рода без ответов, мужчина тут же резко дернул дверную ручку, и… едва сшиб с ног какого-то невзрачного средних лет человечка. – Что ты тут делаешь, гражданин? – взгляд Дюверже принял оттенок каленой стали, и незнакомец опасливо попятился. – Гражданин Тальма велел повесить таблички на гримерные. В театре много новеньких, вот я и… Бернар повернул голову, разглядывая, что там теперь написано на двери гримерной миледи. И с легким удивление прочел «Маргарита Сен-Жюст». – Сен-Жюст? – имя казалось странно знакомым. Неприятно знакомым. – А как же баронет Блэкней?
Маргарита Блекней: Маргарита собралась уже попрощаться с Бернаром, как неожиданное упомянание некогда родной фамилии Сен-Жюст, заставило ее последовать за вандейцем и взглянуть на табличку, теперь красующуюся на двери ее гримерки. - Да, гражданин Рено, Сен-Жюст, - с гордостью произнесла она, вспомив свое блестящее актерское прошлое, - Сен-Жюст - это моя девичья фамилия, - улыбаясь добавила она и вернулась к зеркалу. Взяв снова тряпку, леди Блекней продолжила стряхивать пыль. Наступившее молчание нарушила она: - Комиссар, а почему вы так удивленно произнесли мою фамилию? Ведь в Париже меня знают, как Маргариту Сен-Жюст, а не Блекней, - легко рассмеялась она, чтоб разрядить обстановку.
Бернар де Вильнев: - Я не парижанин, гражданка Сен-Жюст, - отстранено пробормотал вандеец, окончательно запутавшийся. Вспомнить отчего фамилия актрисы кажется ему такой знакомой, барону оказалось не сложно. Это ведь одно из тех имен, что «у всех на слуху», особенно последнее время, когда имя Робеспьер звучит все чаще, повторяемое толпой с обожанием, а роялистами с ненавистью.– Но только теперь я понял, каким глупцом был, уговаривая вас покинуть Париж. Скажите, нет ли у вас родственников… среди депутатов Конвента? Вопрос о ловушке все еще оставался открыт, понять бы только, кто кого на самом деле ловит.
Маргарита Блекней: - Да, вы правильно провели параллель, - слегка улыбнулась леди Блекней, потому что она с Арманом не всегда была рада признать родство с депутатом Конвента Сен-Жюстом, - Да, гражданин Рено, Антуан Сен-Жюст мой кузен. И вы слышали вероятно о нем, а не о великой артистке Сен-Жюст, - и рассмеялась. Марго после замужества стала стесняться этого родства с ярым последователем Революции Сен-Жюстом и не любила говорить о достижениях молодого депутата Конвента, но показывать комиссару КОБа, что эта тема ей не очень приятно, посчитала неуместным и поэтому голосом полным гордости за родственника добавила: - Антуан - очень талантливый политик и оратор от природы.
Бернар де Вильнев: - Мне остается только восхититься вашим кузеном, гражданка Блекней. Как это делают все истинные патриоты республики. «Господи, ты идиот, Бернар. То, что кого попало не приглашают во Францию от лица Конвента, можно было сообразить и раньше. Но к чему тогда вся история с мужем мадам и слежкой? Неужели, - о счастье, - корабль республики тонет, и крысы грызутся меду собой перед бегством? А Жанна? А эта тень боли в глазах женщины?» – В таком случае, если ваша служанка действительно… Если с ней что-то произошло, гражданин Сен-Жюст – именно тот человек, что может разрешить дело одним росчерком пера, - посоветовал «комиссар». - И я советую вам с этим не затягивать. Ошибки случаются везде, даже в нашем ведомстве. Если до этого Вильнев еще колебался между осторожностью и желанием быть откровенным, то, едва разговор зашел о Сен-Жюсте, желание это окончательно покинуло вандейца. – Прощайте. И всего вам наилучшего.
Маргарита Блекней: Маргарита в очередной раз улыбнулась в ответ вандейцу и, слегка кивнув, сказала: - Спасибо за совет, комиссар Рено. А то я сразу не додумалась обратиться за помощью к Антуану, - и представив встречу со своим родственником, немного отступила назад, будто встреча происходит уже наяву, и натянуто улыбнулась. Но вспомнив о правилах светского этикета, добавила, - Комиссар, буду рада видеть вас на празднестве. До встречи.
полная версия страницы