Форум » Зарисовки партизанской войны » Неисповедимы пути Господни » Ответить
Неисповедимы пути Господни
Чарльз Остин: Время: 30 декабря 1794 года, вечер. Место действия: Собор Сен-Брие Участвуют: Чарльз Остин, Ортанс Дюбуа, отец Антуан, Мари
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Шарлотта де Монтерей: Говорила девушка. Говорили мужчины. Говорили достаточно для того, чтобы Шарлотта начала понимать: она снова на маскараде. И этот темноволосый, что назвал ее юнгой, такой же республиканский солдат, как барон де Вильнев – республиканский офицер. А хмурые крестьяне – те самые шуаны, которых граф де Пюизе мнит скорыми спасителями французской монархии. Маркиза перевела взгляд на окно, где, за разбитыми окнами, продолжало озарять вечернее небо зарево пожара. Она уже почти не сомневалась в том, кто стоит за недавним взрывом. Смертельная опасность, дохнув могильным холодом в лицо, отступила, враги обернулись друзьями. Есть все же на этом свете милосердие Господне. Шарлотта ничего не ответила коммандеру Остину. Да, она смелая. А еще очень глупая. Или и то, и другое. Куда больше девушку взволновал взгляд старика, адресованный Ортанс. Шарлотта уже видела такие взгляды. Даже Бернар однажды смотрел на нее так. Тогда она чуть не умерла. У Вильнева не поднялась рука убить женщину, но Вильнева сейчас тут нет. Люди принимают разные решения, но очень важно, чтобы они не теряли человеческое подобие. - Вы сами сказали, что мы в храме божьем, - тихо, но твердо напомнила маркиза суровому старику со стальными глазами. – Не в том месте, чтобы впустить дьявола в свое сердце. Я тоже не доверяю вам, но я верю ему, - девушка кивнула на массивное распятие на стене собора. И заговорила уже быстрее и громче, словно надеясь связать их всех общей откровенностью. - Я приехала из Лондона. От графа де Пюизе. Вам должно быть знакомо это имя. Приехала… Потому что знала Бернара де Вильнева раньше. Мой отец погиб в Вандее. Они воевали вместе с бароном. Шарлотте хотелось, чтобы ее безумство тут, перед незнакомыми людьми, имело хотя бы вид делового поручения. Потому что объяснить истинные причины своей поездки было слишком просто, и слишком сложно одновременно.
Le sort: И папаша Жагю сдался. Хоть сомнения и продолжали одолевать старого мельника, горячность английского офицера и христианское милосердие, о котором заговорила «посланница графа де Пюизе», смягчили сердце шуана. Коммандер даже не подозревал, от какой серьезной опасности он уберег дочь мэра. Иностранец, он мало что знал о жестоких нравах французской гражданской войны и о том, как быстро и безжалостно, порой, расправлялись и республиканцы с роялистами, и роялисты с республиканцами. Достаточно было малейшего подозрения… К счастью, мадемуазель Дюбуа этого тоже не знала. Ей случалось видеть публичные казни, но от зрелища пыток и массовых расстрелов Господь и заботливый отец пока еще уберегли девушку. - Ничего не говори священнику, - предупредил Гийоник Ортанс. - Не стоит зря тревожить старика. И вообще никому ничего не говори, - заключил он веско. – Ступай домой и забудь о том, что видела. И что слышала. А вы, мистер… Вы ведь англичанин, - напомнил шуан очевидное. – Вот эта девочка говорит, что приехала из Англии. Поговорите с ней. Он почти верил «дочери вандейца». Если ее действительно послал де Пюизе, граф рассудил верно. Вильнев, как и любой другой на его месте, скорее поверит тому, кого знает. Если же девушку подослал кто-то другой… То он, наверняка, руководствовался тем же расчетом. Прежде, чем вести Шарлотту в Лорж, Жакез хотел быть уверен, что она не представляет угрозы для его командира.
Ортанс Дюбуа: Папаша Жагю рассуждал, как будто сам не католик и не местный житель. Ничего не говорить отцу Антуану? Допустим, специально, конечно, можно и промолчать, а на исповеди? Но до исповеди ещё нужно было дожить, желательно, им всем. Невзирая на нависшую в буквальном смысле в воздухе опасность, шуаны решили устроить этой де незнакомке и мистеру Смиту допрос по всей форме. Ортанс ужасно хотелось остаться, послушать, возможно, англичанин, наконец, назвал бы своё имя, но испытывать терпение мрачного старика явно не стоило. Разумней было покинуть храм, да и дома уже, небось, её добрые старушки если не сошли с ума от тревоги, то близки к этому состоянию. - Пойдёмте, Мари, - обратилась она к служанке мадемуазель Джудит. - До утра я спрячу вас в доме, а потом подумаем. У нашей кухарки родственников - на пол Бретани хватит. Всего доброго, Господа, и пусть хранит вас Господь, - это адресовалось остальным. Не мешкая более, они с Мари покинули храм.
Чарльз Остин: Коммандер проводил Ортанс долгим взглядом. И, когда рыжеволосая девушка и добрая Мари растворились в дыме ночи, быть может, уже навсегда, Чарльз, скрутив непрошенные чувства морским узлом, вдруг посерьезнел. Он оглядел Шарлотту цепким, ледяным взглядом, подмечая все до последней мелочи. Гийоник был прав. Уж кого-кого, а этого старого и ворчливого бретонца Остин понимал преотлично. Было б иначе - Чарли не держал бы руку на пистолете всё то время, пока шуан не сводил проницательного взгляда с мадемуазель Дюбуа. Сейчас этот проницательный взгляд пронизывал незнакомку. Надо отметить - коммандер обладал отличной памятью на лица. Однако, эту красивую леди (а Чарли, безусловно, знал всех красивых леди Англии) раньше встречать ему не доводилось. - Как вы сказали, - обратился коммандер к девушке,- граф де Пюизе? Но это имя известно каждому республиканцу. Коммандер заговорил на английском, не спуская жесткого взгляда с той, что выдавала себя за знакомую де Вильнева. Из хороших знакомых, как раз таки и получаются отменные предатели. Чарли отметил это с холодной расчетливостью военного. Кто даст гарантию, что женщина не следует собственным корыстным планам? Скажем, если посулят вернуть конфискованное имущество или дать амнистию близким? Остин цепко следил за мимикой мадемуазель. На что готова пойти хладнокровная женщина с целью коммандер знал не понаслышке. - Как он выглядит? - напрямик спросил он. - Граф дал вам какое-то поручение? Какое именно? Чарльз засыпал молодую женщину вопросами. На сей раз он не старался походить на благородного джентльмена. В конце концов, если женщина вмешивается в политику, то должна быть готова не только к чаепитию и пустым нотациям. - И, быть может, вы все-таки назовете нам свое имя? "А глаза у нее все-таки красивые", - невольно отметил англичанин. Недоверие к женщине от этого только выросло. Недаром говорят - оружие мужчины заключается в его силе, оружие женщины - в её красоте.
Шарлотта де Монтерей: Мужчина в республиканском мундире, - жизнь полна сюрпризов, - заговорил с ней по-английски, и теперь Шарлотта, наконец, поняла, почему ее подспудно смущал его французский. Значит, он англичанин. И шуаны ожидают, что он выведет ее на чистую воду. Это испытание маркиза де Монтерей готова была выдержать. Она отвечала Остину, а вспоминала почему-то комиссара Рено, а потом графа де Басси. Девушке не впервой было сталкиваться с подозрительностью. Причем как со стороны врагов, так и со стороны «своих». Ожесточенные войной люди не верят ничему и никому. И порой даже это недоверие не становится порукой безопасности. До Шарлотты доходили слухи, что де Басси погиб в Париже зимой девяносто третьего. И маленький сын графа больше никогда не увидит своего отца. Так же, как она никогда не увидит своего. Что стало с Рено, маркиза не знала. Но не исключала, что ненасытная гидра революции пожрала и его, как остальных своих отпрысков. Сначала бриссотенцов, потом бешенных, потом якобинцев… - Я не могу сказать вам, каково мое поручение, - кое о чем Шарлотта все же предпочла бы умолчать. – Вы должны понять меня, сударь. Что бы ни сказал мне граф Жозеф, его поручение было адресовано не вам. Мое же имя я не стану держать в секрете. Я им горжусь. Я Шарлотта де Монтерей. Граф Солсбери полагает, что я имею полное право носить титул маркизы, но сейчас, в республиканской Франции, я просто «бывшая». А теперь, быть может, и вы мне представитесь?
Чарльз Остин: Девушка держалась непринужденно, с той статью, которая, несомненно, говорила о её отнюдь не республиканском происхождении. Незнакомка смотрела бесстрашно, взгляд не прятала, разговаривала смело и прямо. Коммандеру это пришлось по душе. Девушка не стала жеманиться, ссылаться на дурное самочувствие и, уж конечно, на лице её не было и намека на слезы. Карие глаза смотрели если не с вызовом, то с достоинством, тем самым достоинством, которое не позволяло усомниться в правдивости её слов. Или же мадемуазель была просто чудесное актрисой. Значит маркиза де Монтерей. Взгляд Чарльза снова скользнул по стройной фигурке от макушки до грубых сапог. Это имя было вскользь знакомо Остину. На приемах, на которых коммандер должен был появляться хоть изредка, имена французских роялистов вытеснили разговоры о бывших английских колониях. "Что ж, откровенность за откровенность, маркиза. Кем бы вы ни были на самом деле", - сказал себе коммандер, жалея, что не встретил Шарлотту раннее. Будь так, то сейчас можно было смести колючее недоверие. - Позвольте представиться, маркиза. Чарльз Джеймс Остин. Коммандер английского флота. В некоторых республиканских кругах известен под именем Смитти, - англичанин не удержался от шутки, рискуя получить пулю от Гийоника, поэтому поспешил добавить. - Успев побывать в застенках местной комендатуры, комиссар очень мило сократил моё мистер Смитт до Смитти. Какая фамильярность, не правда и?
Шарлотта де Монтерей: - Чарльз Джеймс Остин? – Шарлотта на мгновение растерялась. Вопросы о де Пюизе и делах роялистов не смущали, к подобному маркиза была готова, но имя офицера вызвало в голове девушки «английские» воспоминания совершенно иного толка. Даже странно было, всего неделю назад она ступила на палубу «Кокетки», а полтора года под опекой Солсбери уже казались Шарлотте счастливым сновидением, чем-то, чего никогда не было. Реальность все это время оставалась здесь, во Франции. В тени гильотины. Так вот, там, в тех «счастливых снах», мелькало множество лиц. В том числе и леди Пемброк, охваченная желанием женить какого-то своего племянника. Поначалу погруженная в апатию после потери близких, а позже увлеченная голубоглазым лордом Греем, маркиза де Монтерей обычно слушала россказни настойчивой леди о своем родственнике-офицере в пол-уха. Она быстро привыкла к меркантильному интересу, который вызывала у свах. Пусть даже иностранка, сирота, и с призрачным титулом за душой, но зато с далеко не призрачным приданым и под покровительством самого принца-регента. Выгодная партия. Леди Агата была одной из многих, кто так считал. Нет, пожалуй, она была куда настойчивее многих. И оттого часто становилась предметом насмешек. Даже сдержанная леди Элизабет, супруга лорда Сессила и неизменная спутница Шарлотты на всех светских раутах, каждый раз страдальчески поднимала взор к потолку, едва за чаепитием заходил очередной разговор о коммандере Остине. Вот уж воистину, мир тесен. С трудом сдержав неуместную улыбку, маркиза протянула офицеру руку. Для поцелуя. Глупейшая картина, наверное. Он в республиканском мундире, она в крестьянской рубахе, мужских штанах и деревянных башмаках. Да и рука вся в следах пороха после выстрела на заставе. И все же, как сказали бы англичане, этикет есть этикет. - Как поживает ваша тетушка Агата мистер Остин, - осведомилась девушка нарочито светским тоном. – Все еще мечтает женить вас?
Чарльз Остин: - Господи Иисусе, - едва не вырвалось из уст коммандера, когда тихие слова Шарлотты были произнесены под сводами храма. Голос у девушки был негромким, почти полушепот, но в Остине он прогремел хлесткими ударами набата. Он так и застыл на мгновение, понимая, что представляет сейчас на диво презабавное зрелище. Впервые ему, болтуну и острослову, нечего было сказать. Тонкая ручка все еще была на весу, ожидая вежливого поцелуя, а коммандер не сразу и сообразил, что от него требуется, напрочь позабыв все правила хорошего тона. Наконец, опомнился, усмехнулся, откашлялся. Легко коснулся узкой ладошки. - Тетушка Агата в добром здравии. Благодарю. Воистину, мир тесен. Попытка моей достапочтимой тетушки меня женить снова не увенчалась успехом. Не могу сказать, что это меня сильно расстраивает. Надеюсь, знакомство с ней принесло вам только приятные воспоминания. Леди Пембрук просто чудесная собеседница, - улыбнулся Остин, прекрасно зная насколько "чудесной" собеседницей может быть его тетушка. Та могла уболтать даже глухого. Коммандер, все еще пораженный перипетиями судьбы, обернулся к Гийонику: - Дружище, эта девушка определенно говорит правду. По-крайней мере то, что она из Англии не вызывает у меня никаких сомнений.
Le sort: Старый шуан не понимал из слова из разговора двух аристократов. Откуда простому бретонскому мельнику знать английский язык? Но когда девушка протянула офицеру руку, и тот склонился к ней с почтительностью истинного джентльмена, Гийонику стало ясно, что коммандер удовлетворен результатами беседы. - Вам лучше снова надеть шляпу, госпожа, - тон мельника смягчился, он больше не был суровым, а звучал почтительно. - Так безопаснее. Он подобрал с пола бесформенную шляпу, что стянул с головы Шарлотты Остин, и, отряхнув от пыли, вернул девушке. - Пешком нам до Лоржа путь неблизкий, тем более, ночью. Поэтому заночуем за городом, у верных нашему делу людей. А с бароном, если будет на то воля Божья, вы увидитесь завтра. Про то, что завтра все окрестности Сен-Брие будут кишеть республиканскими патрулями, Гионик решил не упоминать. Потому что на все воля Божья, на нее одну и уповать следует. А еще на тайные тропы, что ведомы местным жителям, да неведомы синепузым. Шуан снова размашисто перекрестился на распятие. И это означало, что пора, наконец, покидать церковь.
Симон Кадье: * * * Голова звенела, как надтреснутый колокол. Кадье осторожно тронул затылок. Так и есть. Кровь. Его кровь. Сколько же он тут провалялся? Комната была пуста, шуанов и гражданки д’Арсон давно след простыл. А над Сен-Брие занималась заря. «Что? Уже утро? – мелькнуло в тяжелой после знакомства с рукоятью сабли голове гражданина оценщика. И лишь когда ноздри его уловили характерный запах гари, Симон мысленно поправил сам себя. – Нет, не заря. Пожар» Нет ничего отвратительнее пожара для человека, который зарабатывает на жизнь спекуляциями с недвижимостью. Поначалу Кадье решил, что Джудит подожгла свой особняк, дескать, так не достанься ж ты никому, и что нужно немедленно бежать, спасаться прежде, чем пламя доберется до этой комнаты. Но потом понял: горит не этот дом, пожар взметнулся где-то в центре, ближе к порту. Сквозь зубы понося и проклятую д’Арсон, что опять от него ускользнула, и ее неуловимого для республиканцев родственника, и всех роялистов вместе взятых, гражданин оценщик тяжело спустился по лестнице. Его заметно пошатывало. И хоть совсем недавно он мечтал выжить любой ценой, сейчас радости от жизни Кадье не испытывал. Как и благодарности к женщине, что сохранила ему эту жизнь. Он с отвращением переступил через трупы солдат на первом этаже. Никудышные вояки, вот и полагайся после этого на республиканские штыки. А самое неприятное, теперь не избежать встречи и объяснений с Рено. Чертов Рено, он скажет, что предупреждал, и хорошо, если дело ограничится руганью. Кадье не хотелось покидать Бретань, еще не время. Он еще встретится с Джудит д’Арсон. Он найдет возможность. Он найдет способ. Эпизод закрыт
полная версия страницы