Форум » Зарисовки партизанской войны » Призрачны мечты о мире... » Ответить
Призрачны мечты о мире...
Альбер Рено: Время: 1 января 1795 года, полдень Место действия: развилка дороги на Сен-Брие и Жанвиль Участвуют: Альбер Рено, Раймон де Маруэн, Шарлотта де Монтерей, Чарльз Остин, НПС-ы
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Чарльз Остин: Чарли не удалось подавить едкий смех. Он коротко сорвался с жесткой линии губ. - Просите, мадемуазель, - коммандер опустил Шарлотту на землю, блистательно улыбнулся, но взгляд его был сумрачным. Англичанин шагнул к шуану. - Не время нам разговоры разговаривать, а, мсье Гионик? Голос Остина прозвучал тихо, но стало вдруг ясно, что перед стариком Жагезом стоит тот, кому не нужно повышать голос, чтобы быть услышанным. - Не поздновато ли вы спохватились, Жагез, высказывать мне свое недоверие? На лице коммандера стала более заметна линия скул, а лоб прорезали суровые военные морщинки, едва проглядывающиеся раньше. Англичанин еще ближе подошел к французу. Совсем близко. Еще немного и казалось, что он возьмет Гионика под грудки и встряхнет. Однако, англичанин оставался невозмутим. Лишь горячая жилка, выдававшая его гнев, билась у его виска. - А может это мне стоит задать несколько вопросов? И тебе? И твоим дружкам? Каждому в отряде барона, быть может? Может ты объяснишь мне, лягушатничья ты душонка, почему погибли мои люди, едва ступили на эту вашу проклятую землю? Мои люди во имя ваших идеалов?!
Le sort: - Задавай, - невозмутимо предложил старик. – Только ответ ты, видать, сам знаешь. Встречали тебя люди Маруэна, а Маруэн, вишь ты, ручкается с синепузыми… Ручкался, - удовлетворенно поправился шуан, так что ясно было, о своем выстреле Гионик не сожалеет. Отвага шевалье и его долгая война на стороне роялистов были разом забыты и перечеркнуты. Что поделаешь, люди неблагодарны. Увиденное на развилке для Жакеза объясняло засаду на берегу, гибель партизан, потерянный груз оружия и расстрел священника. Но чудесное спасение английского офицера из плена оно не объясняло. - А вот как ты нам объяснишь, что граждане не поставили тебя к стенке, а с миром отпустили? – мрачно поинтересовался бывший мельник, и, слыша в его голосе угрозу, двое крестьян послушными тенями подступили ближе к своему негласному вожаку. По иронии судьбы сейчас порукой правдивости слов Остина должен был стать именно Маруэн, ведь именно на встречу с шевалье дочь мэра Сен-Брие привела спасенного ею пленного. Но Маруэн был мертв, и в глазах Гионика его поручительство весило столько же, сколько личное поручительство дьявола. - Барон из благородных. Он верит себе подобным. А я - не очень, – добавил папаша Жагю. – Англичане достаточно нам пакостили. Да и ты, парень, в душе нас презираешь. Вам, мистерам, все едино, лишь бы выгода была. Остин был чужд им, этим воинственным и суровым крестьянам. Даже в божбе британцы не доверяли англичанам, ведь эти парни - не католики. - Где это видано, чтобы синепузые давали деру там, где преимущество на их стороне? – высказал Гионик самое главное свое сомнение. – Коли ты умеешь одним взглядом обращать республиканцев в бегство, то, может и воскреснешь, как Христос?
Шарлотта де Монтерей: Шарлотта с возрастающим беспокойством прислушивалась к мужскому разговору. То, что мистеру Остину «посчастливилось» побывать в республиканском плену, она знала, Чарльз рассказал ей об этом, в том числе рассказал и о своем знакомстве с комиссаром. А вот то, что из-за этого плена шуаны не доверяют коммандеру, стало для маркизы откровенностью. Почему Рено вдруг решил оставить их в покое? Этот вопрос не давал покоя и самой Шарлотте, но вряд ли Остин к этому причастен. Скорее уж… Великодушие со стороны комиссара было сродни пощечине. Ничего подобного маркиза де Монтерей никогда не ожидала от комиссара Конвента. Но то, что он развернулся и уехал, узнав ее, было для девушки почти очевидным. «Сейчас не девяносто третий год, - напомнила себе дочь вандейца. – А первый день девяносто пятого. Якобинская диктатура пала, граф де Пюизе много разглагольствовал по лондонским салонам о том, что республика уже не та. Может, причина в этом? Может, Рено таким образом дал понять…Или он со своей дьявольской прозорливостью предугадал последующую ссору в лесу? Зачем убивать роялистов, если они могут покончить друг с другом сами. - Как вы можете друг с другом… Так? – не выдержала Шарлотта. – Вместо того, чтобы благодарить за помощь, обвинять друг друга в предательстве! Мне нужно в отряд, - она шагнула к Гионику, высокому и неприступному, как серая замшелая скала, и запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. – И вы меня туда доставите. И не смейте, слышите, не смейте сводить счеты друг с другом на радость республиканцам. Раз барон де Вильнев – ваш командир, пусть он и решает, на ком какая вина! Или ему вы тоже не доверяете?
Чарльз Остин: - Ну это скорее не я их спугнул, а ты, - усмехнулся коммандер. - От твоего взгляда побегут не то, что "синие", даже твои благородные и храбрые шуаны бросятся прочь. Чарльз тяжело вздохнул. Как же не любил он пускаться в пустопорожние объяснения. - Я сбежал. Неужели ты и вправду думаешь, что твои соотечественники отпустили бы меня с миром? "Да ничего ты ему не докажешь", - в сердцах подумал Остин, злясь еще больше. Образ мертвого шевалье снова встал перед его глазами и англичанина передернуло. Стоило ли признаваться хмурому старику, что все те слова, обвинения, острые, как наточенные стрелы, давно беспокоили и самого англичанина? Коммандер был недоверчив, чертовски недоверчив к случайной удаче. - Ты прав, Жагез, - Чарли выпрямился, привычно приняв выправку военного. - На твоем месте я бы тоже заподозрил неладное. Я не знаю, почему нас не преследуют. Ведь было бы так легко передавить нас, как мышей не истратив даже ни одной пули при этом. Остин смотрел прямо в глаза французу. - Однако, может быть, я и англичанин, но уж никак не предатель. Ведь даже у англичан есть понятия чести. Подумай, старик, если рассуждать хладнокровно, отбросив эмоции, месть, недоверие и просто неприязнь ко всему трехцветному и английскому, то можно сделать лишь один вывод. Комиссар не стал нас преследовать, потому что либо он уже получил то, что хотел, либо надеется получить это "что-то" в скором времени. Но смотри, Гионик, не просчитайся. Как там говорится про верблюдов в Святом Писании? - коммандер тихо рассмеялся. - Скорее верблюд пройдет через игольное ушко, нежели француз станет доверять англичанину, так? Нет, кажется, я опять что-то напутал.
Le sort: - Комиссар? – удивленно повторил старый шуан. В отличие от Шарлотты и Остина, Гийоник никогда еще не сталкивался с Рено лицом к лицу. И для него высокий статус синепузого оказался новостью. Не самой, кстати говоря, приятной. – Это какой еще комиссар? Который новый глава департамента? На суровом лице папаши Жагю мелькнуло разочарование. В эту минуту бывший мельник сожалел о том, что потратил свою пулю на Маруэна. Тот и так никуда бы ни делся, нашли бы, судили и расстреляли позже. А вот упустить самого чрезвычайного уполномоченного парижских палачей… Не сдержавшись, роялист тихо чертыхнулся. И тут же осенил себя крестным знаменем, демонстрируя присущую всем бретонцам набожность. Настолько явную, что иногда она казалась вызывающей. Набожность эта, впрочем, не мешала крестьянам быть безжалостными к врагам, часто вступая в противоречие с библейским «не убий». Последующие слова англичанина были еще более неприятны. Уже получил то, что хотел… Выходит, что так. И оружие английское получил, и одному Господу ведомо, что шевалье успел наболтать своему дружку-республиканцу о численности партизан и о местах их стоянок. - Значит, ты знал, кто он такой. И отпустил его живым. – выплюнул упрямый бретонец. Как обычно услышав в речи Остина только то, что хотел услышать. – Тут уж мне не просчитаться. Отдай-ка свою саблю Перрину. От греха подальше. А потом и правда пускай барон решает, кто агнцы, а кто козлища, - постановил Гийоник, уступив то ли здравому смыслу, то ли напоминанию Шарлотты о том, что командиром их оставался Вильнев. И о том, что стоит поспешить в отряд, пусть даже с дурными новостями.
Шарлотта де Монтерей: Шарлотта закусила губу. Ясно было, что слова ее пропали втуне. Доверие, - хрупкое, эфемерное, и при этом жизненно важное для всех присутствующих, - потеряно, развеялось и исчезло где-то под оцепеневшими зимними кронами. И вернуть его непросто, если вообще возможно. «Бернар справится. Он знает, что делать», - решила маркиза, радуясь хотя бы тому, что шуаны не устроили скорую расправу над английским офицером тут же, на месте, не дожидаясь возвращения в отряд. Французу по имени Маруэн повезло меньше. А он тоже, если верить словам Гионика, когда-то был для этих людей кем-то из своих. Девушка зябко передернула плечами. Такая война ее пугала. - Все будет хорошо, - прошептала она коммандеру, подкрепляя свое обещание неловким рукопожатием. Остин отдал шуанам саблю и разряженный пистолет, но Шарлотта надеялась, что эта опала долго не продлится. Она верила в здравомыслие любимого мужчины, хотя где-то в глубине души заворочался неприятный червячок сомнений. Вильнев, которого она знала, остался в Париже и в прошлом, а война способна ожесточить любого даже очень благородного и порядочного от природы человека. Тем более, что ему, как командиру, приходится считаться с желаниями и мнением своих людей. А отношение Гионика к англичанину было более чем прозрачно. Их маленький отряд двинулся вновь, углубляясь в лес по едва заметной тропе, больше похожей на звериную, чем на проложенную людьми. И Шарлотта продолжа держать коммандера за руку, то ли опираясь на нее сама, то ли предлагая Чарльзу опору. Зпизод завершен
полная версия страницы