Форум » Зарисовки партизанской войны » Место встречи изменить нельзя » Ответить
Место встречи изменить нельзя
Ортанс Дюбуа: Время: 27 декабря 1794 года Место действия: особняк д'Арсонов, побережье Участвуют: Чарльз Остин, Джудит д'Арсон, Мари, Раймон де Маруэн, Ортанс Дюбуа
Ответов - 22, стр:
1 2 All
Ортанс Дюбуа: Чем ближе к гражданам, и не только к ним, а и к роялистам и сочувствующим, подбиралось 27-е число, тем волнительнее было дочери мэра. Увести из комендатуры пленного, приговоренного к смертной казни без суда и следствия под покровом ночи ей уже казалось сущим пустяком по сравнению с тем, как переправить этого самого счастливчика из оживленного Сен-Брие в уединенную бухту. Ту самую, о встрече в которой они договорились с «адвокатом из Треге» в день Святой Люции. За то недолгое время, которое она провела в обществе англичанина, Ортанс чётко уяснила одно – ему очень нужно поскорее попасть к роялистам, с каждым днем мистер Смит выглядел всё лучше, хотя некоторая бледность на щеках ещё присутствовала, и это значило, что оттягивать момент нельзя. К тому же, ещё один день в доме Джудит был чреват разоблачением, ведь комиссар уже побывал здесь во время пребывания англичанина. Это было опасным для всех, и для всех же было лучше, чтобы мистер Смит поскорее сделал то, за чем прибыл во Францию, и от чего его так бесцеремонно оторвали республиканские солдаты в ту злополучную снежную ночь. Утром 27-го декабря Ортанс, как всегда, позавтракала в компании Элади, они поболтали ни о чем и обо всём на свете – преимущественно, о ценах, об армии, о Рождестве и том, чего им всем ждать в новом году. Элади была уверена, что ничего хорошего. На этой оптимистичной ноте Ортанс закончила пить посредственный кофе – а где достать нормального, сказала Элади, даже невзирая на то, что Ортанс ничего у неё не спрашивала, и выскользнула из дома, сославшись на дела в городе. По мнению Элади, дела у Ортанс могли бы самыми безобидными – в церковь сходить, к подружкам, да и, пожалуй, всё. Поэтому Ортанс не опасалась подозрений со стороны домочадцев, её больше беспокоило, как же поступить сейчас. По дороге к дому Джудит Ортанс обдумывала, стоит ли вести мистера Смита через весь город в залив, или же сначала переговорить с де Маруэном, а потом уже, возможно, как стемнеет, привести к нему англичанина. Все же, час пополудни – это ещё светлый день, даже в декабре. Но у мистера Смита есть право принять риск и пойти прямо сейчас. Пусть решает сам. С этими мыслями Ортанс постучала в дверь дома д’Арсонов. Открыла Мари, да и ушла на кухню, а Ортанс осталась в прихожей, воюя с завязками на шляпке, которые никак не поддавались промерзшим пальцам. С целью сбережения тепла вокруг головы Ортанс так затянула тесемки, что теперь они совершенно отказывались развязываться. В таком виде её и застал мистер Смит, вышедший поприветствовать гостью.
Чарльз Остин: Время тянулось медленно и неприхотливо. Стрелки часов монотонно отсчитывали часы и минуты. День сменял другой - ночь превратилась в вечность. Офицер мало спал: поздно ложился, рано вставал. Чарльз, будь его воля, лучше бы и не спал вовсе - слишком уж были беспокойными сны. При других обстоятельствах англичанин, быть может, и был бы рад неожиданным каникулам, но слишком уж резало слух и чужая речь, и чужое, хоть и такое светлое Рождество. Надо признаться, коммандер не очень любил праздники: весь этот шум, подчас слишком уж глянцевое веселье, жеманный смех и глупое кокетство барышень - почти всегда вызывало у Чарльза парочку едких скороговорок и шуток. - Ах, коммандер Остин, неужто правду говорят, что моряк повенчан с морем? Вы, наверное, жуткий романтик, - и смех от которого так и передергивает. После этой многозначительной, о, будьте уверенны, безусловно многозначительной фразы, Чарли невольно тянуло побрататься со стаканом бренди. Морской офицер – неизменный романтик? Чушь. Неделя, месяц, полгода плавания с ограниченным запасом воды, скудным провиантом, муштрой, самым разнообразным грузом, (порой контрабандным, порой не очень) в окружении полсотни вонючих мужиков, о, конечно, что может быть романтичнее. Нет, коммандер определенно не поощрял праздников, но сейчас, тоска по родному очагу сжало твердое неулыбчивое сердце. Рождество, домашнее Рождество, без помпезных приемов и прочих глупостей он любил. В меру, конечно, но оно его забавляло. Может быть даже в этот раз ему повезло больше, чем в прошлом году: Мари приготовила скромный ужин, Джудит украсила дом, была мила, шутила – Чарли на какое-то время почудилось, что тяжелые думы сбежали прочь. Ему было хорошо и душевно так, как уже не было очень давно. Но даже тихий уют напоминал Остину, что он на чужбине и, что усыпить бдительность было бы неосмотрительно. Визит Рено был предостережением и Чарли вдохнул с облегчением, когда настал день прощания и с этим домом, спасшим ему жизнь, и с его хозяйками, которых, офицер был в этом уверен, он не забудет. Впрочем, не только их. Коммандер застыл на пороге гостиной, наблюдая, как рыжий воробышек копошится в прихожей. - Доброе утро, мисс Ортанс. Надеюсь, вы хорошо спали в вашей башне и страшный дракон не грозился сожрать вас на завтрак? - пошутил англичанин, взявшись за завязки шляпки – пара рывков и узел был побежден.
Ортанс Дюбуа: - О, доброе, - улыбнулась в ответ на галантную шутку англичанина Ортанс, не успев даже толком проследить за движением его рук, в результате которых тесемки шляпки расстались друг с дружкой очень быстро и легко, словно и не были связаны намертво. Вот что значит – морская выправка. Или это просто она неуклюжая, а в уверенных мужских руках дело спорится? – Спасибо вам большое за помощь, - Ортанс отложила шляпку на столик, видавший революционные виды, - сразу заметно, что вы имели дело не с одним морским узлом. – Или не с одной шляпкой? Почему-то при этой шутливой мысли Ортанс почувствовала странный неприятный укол, но она прогнала этот неуместный порыв. – Спалось мне чудесно, - это было чистой воды враньем, потому что всю ночь Ортанс раздумывала над сегодняшней встречей с Маруэном, и о том, как привести на неё англичанина, но молодость довольно быстро убрала с лица дочери мэра следы бессонницы, и на нём сияла улыбка, - а дракон слишком занят более охотой за более крупной добычей. Что ему маленький воробышек, так, на один зуб, - Ортанс представила Рено в виде дракона, шлепающего перепончатыми лапами по скрипящим половицам их дома, и рассмеялась. – Хотя, конечно же, я стараюсь быть очень осторожна, дабы не вызвать в нём каких-нибудь подозрений и не навлечь на нас на всех беду. Я же вам обещала, - эти слова Ортанс сказала уже серьёзным тоном.
Джудит д'Арсон: Открыв дверь и узнав Ортанс, Мари коротко поздоровалась и сразу ушла на кухню - встретить гостью было кому, а у нее дел и без того хватало. Шла рождественская неделя и каждый день Мари старалась приготовить что-то более приятное, чем надоевшие глазу и желудку лепешки из смесовой муки и жидковатые тушеные овощи. Но сегодня ей повезло - удалось задешево купить цыпленка, и теперь Мари стояла и разглядывала полуощипанную тушку, раздумывая, как бы его приготовить. По правде говоря цыпленок больше походил на чуть переросшего голубя, который недоедал с детства. - Потушить придется, - буркнула под нос Мари, - С картошкой, отдельно сделаю сырный соус. - Но теперь ее стал занимать другой вопрос - сколько взять картошки. То, что беспокойный гость должен был уехать сегодня, Мари знала, осталось узнать поточнее - когда. Немного потоптавшись, служанка отправилась в сторону дверей, откуда все еще слышались голоса. Женщина вздохнула - и что у дверей топчутся да шумят, не ровен час комиссар нагрянет, прости Господи, хотя, если уж придет, то аккурат к обеду, а цыплячий недокормыш еще даже не ощипан. Мари подошла к дверям и вдруг, подняв глаза, всплеснула руками. - Вот повезло-то! Мадемуазель Ортанс, стойте на месте, не уходите. Посмотрите-ка - вы оба стоите под омелой! - И женщина торжествующе указала на густые зеленые ветки, закрепленные над дверями, а потом весомо заявила, - Мадемуазель Ортанс, мистер Смит, нам всем нужна удача! Так что я думаю, ничего страшного не случится, если вы ... Ой, у меня там цыпленок на кухне, - И Мари спешно повернувшись, оставила молодых людей под омелой самих разбираться с доброй приметой. А по дороге к своим заботам, она позволила себе помечтать об удаче - чтоб картошки не пришлось класть больше положенного, чтобы дохлый цыпленок удивительным образом поправился хоть немного, да и честно сказать, чтобы незваных гостей было поменьше, а то не напасешься ни картошки , ни цыплят.
Чарльз Остин: Чарли вскинул голову одновременно с Ортанс. Зеленый куст над головой висел над ними с неопровержимостью факта. В другой ситуации коммандер бы только вымолвил недовольно: «Этого еще не хватало», ибо в Рождество обходил омелу, как чумные столбы. Примета была добрая, но в его туманной старой Англии ходило поверье, что молодые, поцеловавшиеся под этим рождественским символом, непременно в скором времени воспоют клятву Гименею. Поцелуи, разумеется, бывают разные, и суеверие было опасным для такого убежденного холостяка, как коммандер. Ведь он прекрасно знал своих тетушек, которые выстраивали вереницу девиц под каждой веточкой омелы. Однако сейчас все произошло спонтанно и неожиданно. Остин, считавший, что случайно оказаться под благословенной веткой, просто невозможно - был озадачен. « Чудо какое-то», - пробормотал он под нос, заметив с высоты своего роста, что раковины ушей Ортанс чуть порозовели. Мари, всплеснув руками, умчалась на кухню. Чарли, собравшийся крикнуть что-то вслед, вдруг совершенно забыл, что именно. «Бог мой, коммандер, ты как школьник!» - отругал себя англичанин. - Интересно, а вашем доме Эллади тоже развесила сей дивный куст? – беззаботно спросил он девушку, затем потянулся к кусту и оторвал небольшую веточку. - С Рождеством, Ортанс! – Остин протянул ярко зеленый лист, пропуская на этот раз и «мисс», и «мадмуазель», да и просто «воробышек». «Это же всего лишь обычный братский поцелуй. Ничего больше», - старательно убеждал он себя, словно боялся перейти рамки приличия. Девушка была на добрую голову ниже. Рыжие волосы спускались на плечи, и коммандер поймал их неуловимый аромат - аромат ромашки и летних трав. Чарли наклонился и легко коснулся губами алебастровой щечки. - Надеюсь, это принесет мне удачу, - улыбнулся он.
Ортанс Дюбуа: - С Рождеством, мистер Смит, - в тон словам англичанина пролепетала Ортанс. По крайней мере, она изо всех сил старалась, чтобы голос её не дрогнул, и не звучал, как блеяние одинокой овечки, оставленной пастухом посреди луга, примыкающего прямиком к лесу, в котором водятся злые волки. Отчего смущаться? Старый добрый обычай, по которому не зазорно поцеловать под омелой даже незнакомца, а мистера Смита она знает уже довольно давно, целых пять дней, да ещё как знает! Тащила его на своих плечах из застенок. Знает, как же! Знала бы – не был бы он мистером Смитом, был бы Брауном, Уайтом и какие там у них ещё есть фамилии в Англии, настоящие, а не выдуманные, как в этом случае. Неловкость и смущение взвихрили мысли, окрасили уши – Ортанс так и чувствовала, как они пылают под стать цвету волос, а сердце заставили проситься на свет божий. «Бог мой, Ортанс, ты как школьница!» - отругала себя француженка. - В нашем доме Элади не повесила ни одной в этом году. Почему-то. – Причину Ортанс знала, но не озвучила. Старая кухарка ворчала, что не дай бог комиссар с девочкой столкнется, никакие приметы не помогут. Но на самом деле Ортанс прекрасно знала, что отец строго-настрого запретил домочадцам использовать рождественские символы, дабы не вызывать у чрезвычайного уполномоченного лишний раз желания напомнить бретонцам о том, что отмечать праздники из «бывшей» жизни республика считает нецелесообразным. Читай – потенциально опасным для жизни и здоровья отмечающих. После ответного поцелуя в гладко выбритую щеку англичанина, Ортанс пожелала: - А это принесёт удачу мне, надеюсь. По поверьям, поцелуев должно было быть столько, сколько ягод имелось на венке. Не смея поднять взгляд вверх, Ортанс силилась вспомнить, видела ли она эту омелу вообще, когда заходила в дом, и сколько там было белоснежно-жемчужных шариков.
Чарльз Остин: Легкий поцелуй, словно взмах крыла бабочки, скользнул по щеке коммандера. На мгновение взгляд его потемнел, но причиной тому был вовсе не гнев или горе. И не смятение. Чарли вдруг представил, каково это будет сжать хрупкие девичьи плечи, сжать крепко, отбросив законы приличия; каково это будет провести ладонью по статной спине, мягко коснуться изгиба шеи, а затем ощутить настоящий, подлинный вкус этих губ. Коммандер отвел взгляд от девушки, чувствуя, что глотнуть свежего морозного воздуха сейчас было бы самое время. Даже от поцелуев соблазнительной искусительницы Кармен в голландском борделе он не терял головы, а тут… Остин успел уже позабыть, какой желанной может оказаться невинность. «Вот ведь и, правда, все рыжие – ведьмы. Околдовала, чертовка» - уязвил сам себя Чарльз. - Никогда не думал, что омела может быть так опасна, - вырвалось у него, и коммандер поспешил добавить. - Так во сколько нас ожидает мсье Маруэн? Он отворил дверь гостиной, приглашая войти.
Ортанс Дюбуа: - Она вообще ядовита, - поддакнула Ортанс на реплику об опасности омелы. И о да, это коварное растение, даже не растение, паразит на здоровых деревьях, эрзац летней зелени в безлиственную пору, оно было опасным. Здесь и сейчас. Потому что под ним совершался невинный обряд, породивший в невинной душе вчерашней монастырской воспитанницы бурю. Наверняка, опытный моряк, мистер Смит, прошёл сквозь много таких бурь. Во всех смыслах этого слова. А вот Ортанс чувствовала себя юнгой, впервые ступившим на борт корабля. Какими они бывают, эти корабли? Она ведь даже этого не знает, а ей так интересно, но времени больше нет, сейчас они уйдут к Маруэну, и… Да что она сама себе зубы заговаривает. Корабль её интересует, как же. Конечно, корабль, а не его капитан, от прикосновения которого заштормило. Очень вовремя и очень к месту. Легкий вздох вроде бы помог овладеть собой, но куда лучше было бы оказаться на улице, где терпкий, морозный воздух справился бы с этой задачей быстрее. Ортанс проследовала в гостиную, мельком взглянув на англичанина. Хмурого и сосредоточенного. Естественно, он ведь думает о деле, а не глупостях, не в пример Ортанс! - Мы условились встретиться в полдень. Поэтому я пришла заранее, чтобы успеть обсудить вот какой нюанс. Если вы намерены идти со мной, нам придётся пройти через весь город. Вы готовы к этому? Конечно, в одежде, любезно одолженной мадемуазель, вас будет сложно узнать… - Ортанс снова взглянула на мистера Смита, в этот раз не украдкой, а встретившись с его невозможно чёрными глазами, горящими, как два уголька в камине. – Рискнёте? – в ответе она не сомневалась, но должна была задать этот вопрос.
Чарльз Остин: «А что мне еще остается?» - Чарли бы рассмеялся, если б не боялся, что смех его ненароком может обидеть храбрую девушку. Однако малышка Ортанс явно упускала один существенный нюанс – собственную репутацию. А там, где готов разразиться скандал – море слухов, а слухи вели прямиком на эшафот. Остин, конечно, плевать хотел всегда на сплетни, но сейчас затрагивалось не его доброе имя. Да, что репутация, больше его волновали люди, вверившие ему свои жизни. - Мадмуазель Дюбуа, как думаете, что будет, если вас увидят в обществе такого увальня, как я? Слухи, пересуды, вопросы - того и гляди донесут до гражданина Рено. Нет, вы, разумеется, можете соврать, что это просто ваш старый знакомый, друг, бывший слуга. - «Любовник», чуть не добавил коммандер, но вовремя прикусил язык, напомнив себе, что перед ним недавняя послушница монастыря. Хоть и рыжая. - Хорошо бы пройти через город средь бела дня, не привлекая лишнего внимания. Чарли задумался, переводя задумчивый взгляд с Ортанс на Джудит. – Я мог переодеться. Всегда любил играть в домашнем театре. Если б не пошел в военные - подался бы в актеры. - Милый дамы, есть предложения кого бы я мог сыграть, чтобы органично слиться с местным ландшафтом. Только сразу предупреждаю – синий мундир не одену. Сказано было весело и беззаботно, но чуть нахмуренный лоб выдавал в англичанине скрытую озабоченность.
Ортанс Дюбуа: Минувший месяц изобиловал моментами, в которых репутация Ортанс так или иначе подвергалась испытаниям. Непреднамеренно, или же благодаря её личным стараниям. И сегодня Ортанс не озаботилась ответом на вопрос о том, что будет, когда она пройдёт через весь город, сопровождаемая статным незнакомцем. Ведь обязательно найдётся добрый человек, который её узнает, и по возвращении домой Ортанс, в лучшем случае, будет ждать допрос от Элади, а в худшем – от комиссара. Хотелось казаться бесстрашной и отмахнуться от резонных опасений англичанина. Но такая храбрость граничила с глупостью, и, оценив по достоинству благородство мистера Смита, Ортанс с благодарностью кивнула головой в знак согласия. - Вы снова – сама рассудительность. И я правда не подумала об этом… Было бы крайне неосмотрительно попасться тогда, когда цель так близко! Что же делать…- свела брови Ортанс, задумавшись. – Зря вы от синего мундира отмахиваетесь. Я могла бы для вас раздобыть, наверное, - Ортанс с некоторым сомнением вспомнила о Буайе. – Но существует опасность, что если вас остановит патруль, чтобы табачку попросить, на этом всё и закончится. И сидеть нам в соседних камерах. Недолго. Правосудие у нас, как вы уже могли заметить, скороспелое, как земляника в теплое лето. В коридоре мелькнула Мари, о Ортанс осенило. - Послушайте, - она прыснула от смеха. – А что, если… Одолжить у Мари платье и чепец? Компания добропорядочной женщины моей репутации не повредит. Я понимаю, что это немного… экстравагантно и не к лицу офицеру королевского флота, но безопасно!
Джудит д'Арсон: - Добрый день, мадемуазель Ортанс, - приветливо поздоровалась Джудит, подходя к заговорщикам, - Это замечательная идея - переодеть мистера Смита служанкой. - Молодая женщина весело взглянула на англичанина и подозвала стоявшую неподалеку Мари. - Нужно подобрать для мистера самую простую женскую одежду - что-нибудь неброское, темного тона, а главное ..., - Джудит подняла ясный, почти серьезный взгляд на офицера, - Никакого декольте! Мари сделала пару шагов к мужчине и окинула его быстрым цепким взглядом. - Бланш, - задумчиво пожевав губами, заявила она, - Кухарка у нас была, туши очень быстро разделывала. Так вот ростом-то она чуть пониже будет, а по размеру в самый раз. Пойду-ка взгляну. - Мари, будь добра, принеси потом в гостиную, мы там подождем. И подбери чепец с широкой оборкой, он будет очень к лицу мистеру Смиту, заодно и прикроет его от ненужных взглядов, - И, стараясь сохранять серьезность, поспешно отвернулась от бравого английского офицера. А вскоре появилась Мари, державшая в руках два платья из плотной темной ткани, главной отличительной особенностью которых являлась их величина. Кухарка Бланш действительно была женщиной рослой. Скинув платья на диванчик, Мари положила рядом беленький чепец с широкой волнистой оборкой. Джудит взяла его в руки, бережно разгладила оборочки и перевела ясный взгляд на англичанина. - Из вас выйдет прехорошенькая служанка, мистер Смит! Впрочем, не буду вам мешать примерять наряды, если что - Ортанс подскажет как именно завязывать ленты у чепца, морской узел, я думаю, там будет неуместен, - и прошуршав юбками, Джудит быстро вышла из комнаты, старательно пряча глаза.
Чарльз Остин: Остин проводил взглядом девушек, делая вид, словно не замечает приглушенного, еле сдержанного хихиканья. Девчонкам только повод дай – будь-то благородная дамочка или кокотка из дома утех. Уж, Чарли-то знает! Одни его тетушки чего стоят. Едва дверь гостиной закрылась, как звонкий смех огласил прихожую. «Потешается», - коммандер бросил в сторону источника безудержного веселья чуть нахмуренный взгляд, успокаивая себя тем, что девочка еще ребенок. Просто ребенок. Ведь, безусловно, смеялась Ортанс. «Ребенок? - тут же усмехнулся он сам себе. – Ты сам-то в это веришь? Младенцем еще назови». Ведь дети не бросают таких лукавых взглядов. Эх, рыжая-бесстыжая. А хозяйка дома тоже хороша. Безусловно, Джудит была истинной леди для такого бурного проявления эмоций, кое выказала Ортанс. Только настоящие леди могут так воспитанно, так невзначай - пошутить. Ну вот, право, слово, Чарльзу невольно захотелось прикрыть небрежно расстегнутый ворот рубашки, после слов мадемуазель д ‘Арсон о том, что декольте в комплект не входит. А он-то еще думал, что смутить его не так просто. За дверью снова послышался смех. Остин глубоко вздохнул. Быть может, смеялись вовсе не над ним. Хотя кого ты обманываешь, Чарли? Коммандер, подавив тяжелый вздох, развернул одежду. Платье. Темно-коричневое. Выцветшее. С оборками, твою мать! Гость на мгновение зажмурился. Господи, как же это все-таки тяжко наступать на горло собственному достоинству. Остин, так и чувствовал, как оно медленно агонизирует. Застегнувшись на последнюю пуговичку, коммандер потянулся к белоснежному чепчику. На мгновение рука его дрогнула, но мысли о документе, о долге, о воинской чести подавили смущение. Англичанин сгорбился, скрючился, нахмурил брови, растворяясь в образе разбитой параличом старухи. «Ну что ж, в бой!» - приободрил он себя, открывая дверь и ступая в прихожую. В коридоре воцарилась тишина. Тишина так и звенела, пока Остин придирчиво рассматривал себя в зеркале трюмо и, наконец, выговорил: - Как же нелепо я буду смотреться в комендатуре, если нас все-таки схватят. В голосе его сквозила безнадежность и изумление.
Ортанс Дюбуа: - О… - только и смогла вымолвить Ортанс, мысленно разинув рот и в прямом смысле округлив глаза. Покидая гостиную для того, чтобы англичанин имел возможность переодеться, она, конечно, имела собственное представление о том, в каком виде он оттуда выйдет, но реальность оказалась куда красочнее. Правду говорил мистер Смит об участии в домашнем театре, зря она подумала, что это лишь красивый оборот речи. Перед дамами стояла дородная старуха, которая запросто справилась бы не только с разделыванием туши несчастного домашнего животного, такая и волка бы голыми руками задавила. Вряд ли какой-то республиканский патруль рискнет подходить поближе, чтобы рассмотреть порядочную бретонку, спешащую с рынка с полупустой из-за высоких цен и нехватки продовольствия по стране корзиной. Так что опасения англичанина можно было смело отринуть. - Не схватят. Если будут в здравом уме, то к нам на пушечный выстрел не подойдут, - к Ортанс вернулась способность разговаривать, и в глазах снова заплясали лукавые искорки. – Вы лучше представьте, какое лицо будет у мсье де Маруэна… Ой, простите, мне следовало бы следить за своей речью более тщательно, непременно сказала бы сестра Тереза, - несмотря на серьёзность предстоящих действий, Ортанс продолжала веселиться. – Вы только не басите, в случае чего. А то и вовсе немым прикиньтесь. То есть, немой, - дочь мэра, всё же, побеспокоилась о мерах предосторожности. – Ну что ж, наша прелестница готова, можем отправляться. Корзинку я в прихожей оставила, возьмёте её в руки, для пущей правдоподобности, - Ортанс подавила порыв поднять руки и поправить оборки «кухарикного» чепчика, и, развернувшись, направилась в прихожую.
Чарльз Остин: Дуэт Чарльза Остина и Ортанс Дюбуа У входной двери Ортанс остановилась, невольно подняв голову чуть вверх - омела была всё ещё там, но обычай уже был соблюден, да и к тому же, сейчас офицер английского флота был не офицером вовсе, а кухаркой в чепчике. Оборки которого, к слову, сбились и выглядели неопрятно, ведь мистер Смит привык поправлять треуголку, а на ней рюшиков, насколько знала Ортанс, быть не должно, хоть в Англии, хоть на Барбадосе. Надев шляпку, Ортанс оставила завязывание тесемок на потом, вернувшись к головному убору англичанина. - А ну-ка, ссутультесь снова. Вы же теперь старушка, а не офицер, - напомнила она мистеру Смиту. - Вот так, отлично, - новоиспеченная кухарка стала на голову ниже, и Ортанс смогла без особого труда дотянуться до оборок на чепце. Легкими движениями она расправила незатейливые кружавчики, чтобы складки легли ровно и не притягивали осуждающих взглядов местных кумушек. "Докатился", - печально думал Остин, стоя смирно, пока рыженькая поправляла ленты на, прости Господи, чепце. Чарльз еще раз бросил взгляд в зеркало и твердо решил про себя, что определенно не будет затрагивать эту деталь в отчете. Если не засмеют свои же собратья и команда, то семейка его до старости будет поминать и подсмеиваться. Джейн начнет советоваться в покупке ночных чепчиков, матушка – в подборе лент, ну, а тетушки - ох уж эти тетушки - о них Чарли вообще предпочел не задумываться. Сборы сборами, а коммандер не забыл самого главного. Его мундир, плащ и благословенный табак и трубка, которые Джудит милостиво разрешила оставить на память, были уложены на дно большой корзины. Сверху хорошо бы было уложить зелень, чтобы пуще соответствовать образу обыкновенной хмурой бретонки, но откуда в декабре зелень? Коммандер кашлянул и снова зацепился взглядом за зеленые праздничные ветви. Он выпрямился, аккуратно отцепил омелу, а затем уложил ее в корзину поверх одежды. - Ну, что ж, пора в путь. - Чарли шагнул к Джудит, и хоть выглядел сейчас нелепо и смешно, но взгляд его был серьезен и решителен. - Мисс Джудит, - англичанин взял ее за руку, - между нашими нациями случаются недопонимания и, что греха таить даже войны, анекдоты, проклятая мода, но знайте, теперь у вас есть брат, хоть и не по крови. Названый. Даст Бог, когда-нибудь мы с вами свидимся, когда весь этот ужас закончится. Где-нибудь на балу в Лондоне, Париже или просто на мостовой и посмеемся, вспоминая нашу встречу и это прощание. Коммандер, наверное, все-таки чуть сильнее сжал ладонь француженки, не рассчитав силы, но вкладывая в рукопожатие нечто большее, чем просто мимолетное aurevoir. Чарльз решительно подошел к двери, распахнул ее, мгновение постоял на пороге, а затем вышел на воздух. - Воробышек, не отставай, - хрипло позвал он Ортанс, но потом исправился.- Девочка моя, на улице сильный ветер, как бы ты не застудилась, солнышко. Голос звенел на две октавы выше, Чарли готов был провалиться сквозь землю, но взгляд его цепко оглядывал округу. "Солнышко" было готово умереть со смеху, но вовремя вспомнило, что ленты шляпки неприкаянно болтаются, и срочно, на ходу, завязало их, одаривая хозяйку дома и Мари на все том же ходу прощальным взглядом, дабы не провоцировать новые всплески материнской заботы в псевдо-кухарке. Нет, Ортанс не имела ничего против того, чтобы за ней лишний раз поухаживали, но в этот раз всё могло закончиться плачевно. Акцент англичанина. Он выдавал в нём чужака, если задаться целью прислушаться, а бдительных граждан сейчас, к сожалению, хватало. - Да, гражданка, бегу-бегу, - догнав широко шагающего англичанина, Ортанс почти шепотом наставила его на путь истинный: - Милая мадам, вы топаете, будто солдат на плацу. Уже, уже шаг. Женственней. И умоляю вас, не оглашайте окрестности. По акценту даже ребёнок признает в вас шпиона! Чарли сбавил шаг, сгорбился еще сильнее, а затем взял Ортанс под руку. Цепко взял, совсем не как добрая бабушка или нянюшка. Коммандер, смотрел под ноги, пряча лицо за широкими оборками чепца и прижимая к боку заветную корзину. Было холодно. Стылый ветер немилосердно плевал в лицо, словно так и хотел сорвать с головы эти чертовы кружева. "Даже ветер продался Республике", - проворчал про себя англичанин. Погода была совсем не прогулочная. В такую непогоду лучше сидеть дома да попивать чай, завернувшись в теплый плед. Чарли, видимо, на минуту забылся, потому что заметил, что снова ускорил шаг и воробышек еле за ним поспевает и, кажется, что-то там возмущенно щебечет. Коммандер сбавил скорость. Макушка у его плеча облегченно вздохнула и бросила на мужчину рассерженный взгляд. - Мой французский практически безупречен, мадемуазель, - склонив к Ортанс голову, зашептал Чарли. - Акцент только, когда напьюсь, но это, разумеется, не для нежных девичьих ушей. Вы, наверное, только из сказок вышли. Любите Шарля Перро, моя деточка? Последнюю фразу Остин произнес тоном заботливой нянечки. - Очень, бабушка, особенно - про красную шапочку, - поддакнула Ортанс, не зная, смеяться ей или опасливо поглядывать по сторонам. Холодный ветер, разгулявшийся не на шутку, и явно намеревающийся принести в Сен-Брие снегопад, немного расчистил улицы от любопытных граждан, предпочитающих поскорее добраться туда, куда им нужно. - Правда, там бабушке не сильно повезло... Чарльз хмыкнул. Девица-то острит. Безумная девица. Носится целыми днями с опальными англичанами, врагами республики, совсем никакого почтения перед представителями власти. Даже как-то оставлять ее страшно. Сорви-голова. Коммандер пытливо взглянул на Ортанс прежде, чем сказать. Сейчас - самое время. - Вы никогда не бывали заграницей? Лондон? Мадрид? В Мадриде очень красиво. Вам должно там понравиться. Сами испанцы очень гостеприимны, а меня так вообще прозвали Болтуном. До сих пор не пойму - почему. Обычно я немногословен. Видимо слишком впечатлился Испанией. - Болтушкой, мадам, болтушкой, - поправила англичанина Ортанс. - Ах, Испания... Там, говорят, тепло. Солнечно, и немного сказочно. Слава богу, инквизиции уже нет, была бы та ещё сказка. - Ортанс вздохнула. - Я бы хотела побывать, но... Но как? - она обвела рукой окружающий пейзаж. К слову, одной из его деталей была застава на выезде из города. Солдатик, кутающийся в мундир, высунул было голову из караулки, и даже хотел заговорить с хорошенькой девицей, но рядом с ней топала мужеподобная бабка, и у юнца пропала вся охота. Да и ветер такой… Вскоре, вздохнув с облегчением, «дамочки» добрались до условленного места, и в ожидании Маруэна укрылись за выступом скалы. Англичанин продолжал рассказ об Испании, и Ортанс, закрыв глаза, пыталась представить описываемый им знойный воздух вместо колючего ветра, обжигающего её щеки.
Джудит д'Арсон: Прощальное пожатие англичанина было красноречиво крепким, слова - простыми и добрыми. Джудит подняла глаза на мужчину, и тепло ответила, изо всех сил стараясь, чтобы не дрогнул голос. - Мистер Смит, иногда совсем чужие люди лучше понимают друг друга, чем кровные родственники. И я была бы счастлива иметь такого кузена как вы. Господь знает, удастся ли нам встретиться. Но я вовсе не против бала, мистер. Скажу вам больше - первый танец я обещаю вам, мой названый английский брат. И знайте - теперь во Франции есть кому молиться за вас. Храни вас Бог. Потом Джудит подошла к окну гостиной и провела ладонью по стеклу, стирая пыль. И сквозь чистое оконное пятно смотрела на две удаляющиеся фигуры до тех пор, пока они не пропали из виду. - Мадемуазель, и правда, пойдемте помолимся за них. Хороший у вас теперь брат есть в Англии-то - здоровый, красивый. И аппетит отменный, - шумно вздохнула стоящая за спиной молодой женщины Мари. - Пойдем, Мари, - невольно улыбнулась Джудит, - Это единственное, что мы сейчас можем сделать для них.
Раймон де Маруэн: Последняя неделя была далеко не лучшей в жизни Раймона де Маруэна. Двадцатого декабря он вернулся в лагерь после недолгого отсутствия, терзаясь из-за невозможности освободить арестованную без вины Джудит д'Арсон. Шуаны встретили командира тяжёлым молчанием: встреча с английским агентом, на которую возлагалось столько надежд, окончилась сокрушительной неудачей. Несколько человек из отряда, и так изрядно поредевшего за последнее время, сложили головы в бою с солдатами республики. Жиль де Брассар, один из немногих людей, которым Маруэн доверял больше, чем себе, пропал без вести. Впрочем, судьба его легко прослеживалась: если тело не нашли на залитом кровью берегу братья по оружию, то де Брассар, несомненно, оказался в плену у синих. Дальше – казнь либо допрос и казнь. Надежд касаемо милосердия республиканской Фемиды Раймон не питал. Как бы ни был командир шуанов угнетён новостью о гибели нескольких боевых товарищей, времени скорбеть у него не было. Оставался отряд, каждый человек в котором теперь находился на счету. Оставался долг перед кузиной барона де Вильнева, гостеприимно встретившей Маруэна в своём доме, а теперь попавшей в руки местным представителя власти. Оставалось письмо для комиссара, начатое Раймоном сразу после встречи с отчаянной мадемуазель Дюбуа и до сих пор незаконченное. Исчёрканный пометками и вставками лист бумаги ехидно намекал на слабость автора в эпистолярном жанре и Маруэн не раз переписывал текст, чтобы добиться нужного впечатления. Что до другого послания, адресованного Бернару де Вильневу и сообщавшего об аресте Джудит д'Арсон, то Раймон не знал, попало ли оно в руки к барону. Мишель Лозье, отправленный в Керно в качестве курьера, в лагерь не вернулся. Сомневаться в том, что ещё один шуан мёртв, почти не приходилось, и командир отряда гадал лишь насчёт того, успело ли письмо добраться до адресата. Почтальон мог нарваться на республиканскую пулю до того, как конь донес бы его до де Вильнева. В довершение к прочим неприятностям, неумолимо приближалось двадцать седьмое декабря – день очередной встречи с юной Ортанс Дюбуа. Впервые Маруэн виделся с храброй рыжеволосой красавицей не по воле судьбы, а заранее договорившись о свидании. Не любовном, разумеется – девушка отчасти по собственному желанию, отчасти в силу обстоятельств должна была незаметно подбросить комиссару наконец-то составленное и переписанное набело письмо от командира шуанского отряда. Аккуратно спрятав под мундир конверт из пожелтевшей от времени бумаги, Раймон направился в бухту, где когда-то состоялось его судьбоносное, не убоимся этого слова, знакомство с дочерью мэра Сен-Брие. Зимний день был ясным, а дорога – лёгкой. Миновав лесные поляны и извилистые тропинки, припорошенные недавним снегом, Маруэн вскоре оказался на песчаном берегу, который лизали подползавшие серые волны. У одной из скал, укрывшись от свежего морского ветра, стояли две женские фигуры. Рыжие волосы, буйным пламенем выбивавшиеся из-под кокетливой девичьей шляпки, выдали свою обладательницу задолго до того, как Раймон приблизился к Ортанс и её спутнице. Что до второй женщины, то её присутствие зародило в душе шуана тревогу. Мадемуазель Дюбуа, несмотря на юность, весьма разумна, и вряд ли отправилась бы на важную встречу вместе с матерью, подругой или сестрой. Неужели мэр, обеспокоенный частыми отлучками дочери из дома, запретил ей отправляться куда-либо в одиночку? И как отвлечь внимание компаньонки, чтобы незаметно передать девушке письмо? Решив не тратить время на размышления, а действовать в соответствии с обстоятельствами, Маруэн приблизился к ожидавшим его женщинам. - Добрый день, гражданка Дюбуа, - поздоровался командир шуанов с Ортанс, вовремя вспомнив, что сейчас он – Огюст Куртин, добропорядочный гражданин, и поэтому приветствует прекрасный пол без всяких пережитков прошлого, вроде обращения «мадемуазель» или целования рук. – Я вижу, вы решили прогуляться в хорошей компании. Не могли бы вы представить мне вашу спутницу? - сказал Раймон, на миг окинув взглядом рослую фигуру и резкие черты лица незнакомки в кружевном чепце. Она, несомненно, уже миновала пору юности и, судя по лишённому остатков девичьей миловидности лицу, вряд ли была предметом грёз сверстников. Женщине таких лет положено сидеть дома, грозя розгами своим сорванцам, а не шататься на ветру, оставив супруга коротать время в одиночку. Или компаньонка Ортанс – старая дева, успевшая воткнуть все шпильки в убор святой Екатерины?
Ортанс Дюбуа: - Воистину добрый! – с облегчением и радостью ответила Ортанс. Все волнения были позади, ведь они с англичанином добрались-таки до заветного места, и теперь можно не волноваться о том, не схватят ли его доблестные сыновья республики, чтобы порадовать кровожадную старушку, успевшую за пять лет из несмышленого дитяти, крушащего все вокруг себя, превратиться в алчную женщину. Оставив попытки затолкать зарево локонов обратно под шляпку, она продолжила: - Все, как и тогда, мсье, когда мы с вами встретились в первый раз, тот же ветер, та же бухта, только Свободы нет со мной. Зато есть человек, которого вы с радостью примете в свои ряды, уж не знаю, как надолго. Нет, я не предлагаю вам кухарку, - Ортанс не хотела затягивать момент срыва покровов с тайны личности своей спутницы, но без объяснения тут было не обойтись, - потому что это – мужчина. – Далее последовал краткий, но ёмкий рассказ. Как она узнала от комиссара о том, что солдаты захватили на побережье пленников, и среди них оказался командир шуанов. «Ваш друг, мсье, Раймон де Маруэн», - Ортанс подмигнула мистеру Смиту, как бы прося его поддержать эту игру в неведение о настоящем имени присутствующего здесь роялиста. Это была предосторожность, жизненно необходимая и важная, так что если шуан захотел бы раскрыть свою личность, право на это действие Ортанс предоставляла ему самому. Но о мотивах, побудивших её броситься спасать пленника комиссара, не зная его имени, ей пришлось умолчать. Иначе пришлось бы признаваться очень во многом, о чем Маруэну лучше бы не знать. Попав в эту липкую паутину лжи, Ортанс уже не пыталась выпутаться, ведь любое объяснение удовлетворило бы кого-то одного, но чтобы всех сразу – нет, такому не бывать. – Имею честь представить вам героя этого повествования, с честью пережившего пытки и готовящегося принять смерть за чужое дело, а также настаивающего на том, что ему очень нужно встретиться с вашим другом, - торжественно подытожила Ортанс. – Мистер Смит, - произнесла она, и чуть не рассмеялась, понимая, как забавно это звучит. Мистер Никто и Кто Угодно.
Чарльз Остин: В бухте ветер превратился в стаю злых, остервенелых валькирий. Они набросились на заговорщиков, раздирая их в своих ледяных объятиях. Чарльзу показалось, что даже кровь в его жилах превратилась в застывший лед – настолько он продрог. А чепец, платье, корзина – весь этот дурацкий маскарад добавлял еще и злобы к хмурому настроению Остина. Коммандер этого не высказывал, ибо все-таки, все-таки считал себя джентльменом или просто хотел таковым казаться в глазах рыженькой мадемуазель. Суждено ли им увидеться снова когда-нибудь? Чарли не знал и не хотел загадывать. Прежде всего, для него важен был исход сегодняшней встречи. Прежде всего коммандеру нужно было довершить начатое и доказать, хотя бы самому себе, что его люди погибли не напрасно. Нетерпеливое ожидание вскоре было вознаграждено. К ним приблизился человек, и Остину с первого взгляда было ясно, что это не просто случайный прохожий, решивший поздороваться. Пытливый взгляд, суровое волевое лицо – у коммандера достаточно было жизненного опыта, чтобы догадаться – перед ними тот, кого он так долго ждал. Чарльз протянул мсье Куртину руку, пожал. Удивительно, но даже нелепый чепчик уже не смущал его. - Мадемуазель Дюбуа немного приукрасила мои подвиги. Отвага французских девушек давно затмила скромного английского офицера. Чарльз позволил себе подмигнуть Ортанс. - Меня обнадежили, что я могу полагаться на вашу помощь, - продолжил коммандер. – Да я тот опальный англичанин, попавший в засаду к республиканцам. Как видите, мне удалось вырваться. Однако воздух Сен-Брие мне явно противопоказан. Может дать острое осложнение на горло. Ужасно неприятно. К тому же, у меня есть информация, которая должна заинтересовать некоего Маруэна. Может быть, это имя вам знакомо?
Раймон де Маруэн: Маруэну потребовалось немалое усилие воли, чтобы не раскрыть рот от удивления, когда Ортанс раскрыла тайну своего спутника, обряженного в женское платье, и вкратце поведала историю мистера Смита. Англичанин был либо невероятно отважен, либо столь же удачлив, либо и то, и другое. Сбежать из-под носа у самого комиссара и незаметно улизнуть из города, где стоит вооружённый до зубов республиканский гарнизон было почти невозможно и Раймон, услышь он подобную историю от кого-нибудь другого, счёл бы рассказчика вралем и хвастуном. Но в правдивости слов Смита и мадемуазель Дюбуа сомневаться не приходилось – вот они, герои, сумевшие обвести вокруг пальца местного стража порядка и сделавшие немало для того, чтобы состоялись переговоры между двумя враждующими сторонами. - Это письмо от моего друга, гражданка Дюбуа, - Маруэн протянул девушке тщательно запечатанный конверт, ради содержимого которого приходилось не раз идти на риск нескольким людям. К несчастью, в военное время простая передача письма превращается в сложную операцию. Иначе нельзя, если учесть, что адресат находится по ту сторону фронта гражданской войны. Будучи уверенным в том, что девушка до сих пор пребывает в неведении относительно его настоящего имени, Раймон пропустил слова о «ваших рядах». Раскрывать своё инкогнито юной Ортанс он не собирался и сейчас. Время для откровенности пока не пришло. Комиссар в любой момент может превратиться из предполагаемого союзника в непримиримого противника и тогда девушке, лично знакомой с предводителем одного из шуанских отрядов, придётся несладко. В лучшем случае её ожидает суровый допрос, в худшем… Об этом думать не хотелось. Что до мистера Смита, который мог оказаться и не Смитом, то Маруэн, по крайней мере, был уверен в том, что это и есть давно ожидаемый курьер. Вряд ли кто-то решил бы внедрить иностранца в отряд для получения информации, тем более, с помощью Ортанс, которая не могла знать, что знакома с одним из шуанов. Однако Раймон поймал себя на мысли, что не отказался бы видеть Смита среди своих людей. После гибели Лозье и Брассара, а также нескольких других храбрецов, ловкий англичанин пришёлся бы отряду в самый раз. Но сначала необходимо узнать, с какими вести и приказы он привёз из туманного Альбиона. - Безусловно, мистер Смит, имя Маруэна мне знакомо, - честно признался Раймон, - и я непременно найду способ познакомить вас со своим другом. Я бы предложил вам немного погостить у меня в Треге. Я полагаю, вы не собираетесь отплыть домой завтра, а останавливаться в местных гостиницах вам небезопасно.
Чарльз Остин: Главное, что хотелось Чарльзу, в чем чувствовал насмешливый коммандер острую необходимость, было вовсе не желание сорвать с себя нелепый маскарад, а снова ощутить себя в безопасности: вздохнуть полной грудью, спокойно раскурить трубку и выполнить, наконец, миссию ради которой он итак уже пожертвовал слишком многим. Сен Брие встретило его далеко не ласково, в полной мере угостив своим республиканским гостеприимством, которое успело уже осточертеть по самое горло. Такова была учесть военного – уметь довольствоваться малым. Чарли безусловно все это понимал и не роптал, но только самый черствый или просто самый глупый человек не порадовался бы сейчас возможности, наконец, вырваться из стана врагов с головой все еще привинченной к собственной шее. «Что ж Треге, так Треге» - решил про себя англичанин. Разве был у него иной выбор? Море бушевало, и добраться до Родины вплавь было бы слишком безрассудным поступком. - Надеюсь, ваш Маруэн окажется хорошим малым, – ответил коммандер, поправляя оборки белоснежного чепчика. – А то знаете, бывают такие, которые страдают острой непереносимостью ко всему британскому. Всегда и во веки веков. Никак не могут забыть битву при Азенкуре. Не прощают английской чопорности и сарказма. А я еще и скороговорки перевираю. В общем, компания не завидная, как видите, но зато преданная. Уж будьте в этом уверены, как бы ни смешно это не звучало. Поговорить с месье Маруэном мне так же остро необходимо, как Рено отсечь мне голову, - Чарли и не представлял, что именно сейчас, в стремление встретиться с командиром шуанов, сам комиссар его горячо поддерживает.
Ортанс Дюбуа: Письмо, адресованное комиссару, перекочевало из рук «Огюстена Куртина» в руки Ортанс и исчезло в складках платья. Важность этого документа буквально физически ощущалась Ортанс, теперь нужно было как можно скорее и незаметнее передать его гражданину чрезвычайному уполномоченному. Захочет ли он идти на переговоры, после событий, потрясших окрестности Сен-Брие за последнее время? Ортанс практически не видела комиссара, он приходил поздно, уходил рано, а то и вовсе не ночевал в доме мэра, поэтому составить впечатление о его настроении ей было сложно, а у отца спрашивать не хотелось. Он и так считал, что его дочь задает вопросы насчет того, что её не касается. Меньше знаешь – крепче спишь, таков был девиз мэра в отношении интереса Ортанс к происходящему между роялистами и республиканцами. Об этом она успеет подумать позже, а сейчас нужно было поскорее распрощаться с «адвокатом» и отправляться домой, пока бдительная Элади чего-то не заподозрила. Исчезновение продуктов она списала на хороший аппетит Ортанс, однако её длительное отсутствие в доме могло насторожить добрую женщину. От мысли, что, возможно, она больше никогда не увидит любителя скороговорок, у Ортанс легонько ёкнуло сердце, а в коленках началась неприятная дрожь. Стараясь не подать виду, Ортанс заверила Маруэна: - Я постараюсь, чтобы ваше письмо дошло до адресата как можно скорее, - при этом она виновато покосилась на англичанина, всё же, они сейчас довольно обыденно говорили о человеке, который отправил его на плаху. – А вы его не слушайте, мсье Куртин, ничего он не путает в скороговорках, - она попыталась скрыть свои чувства, прикрыв их шуткой. – Что ж, мсье и мистер, ой, мадам, я, пожалуй, вас покину. Желаю вам удачи! – она не удержалась, и сжала рукой кисть англичанина.
Чарльз Остин: Ему захотелось взвихрить эти непослушные локоны, запах которых напоминал ему о тепле и лете. Коммандер хотел было уже коснуться этой пленительной рыжины, но не позволил себе сей вольный жест. Все-таки порой так трудно был оставаться джентльменом. Почему-то прощаться было тягостнее, чем в доме Джудит, да и сам Чарли не любил прощания. «Вот и все», - подумал коммандер. Воробышек вот-вот готов был упорхнуть. Остин знал, что будет вспоминать отважную французскую девушку, спасшую ему жизнь, и был признателен. Ситуация все-таки была забавна. Обычно, только храбрые рыцари на белом коне, спасали прекрасных принцесс из лап дракона и заточения в башне. Сейчас же Чарли мог бы рассказать совсем другую сказку. Он почувствовал на своей руке тонкие нежные пальцы. Он сжал ладонь, согревая замерзшую ручку. Отпускать не хотелось. -Прощайте, воробышек, - улыбнулся он. – Берегите себя. Он все-таки не удержался и коснулся солнечного локона. - Ну, давайте, бегите, - поторопил он Ортанс. Нет, коммандер все-таки совсем не любил долгих прощаний. – И не оборачивайтесь, обещаете? Говорят – примета плохая, а вы ведь знаете, мы матросы, народ суеверный. Чарли кивнул девушке и заторопился в след за новый знакомым.
полная версия страницы