Форум » Зарисовки партизанской войны » Я знаю, что ты знаешь, что я знаю... » Ответить
Я знаю, что ты знаешь, что я знаю...
Альбер Рено: Время: вечер 22 декабря 1794 Место действия: особняк д'Арсонов Участвуют: Джудит д'Арсон, Альбер Рено, Чарльз Остин
Ответов - 17
Альбер Рено: С каждым днем приближалось Рождество. О котором никто не говорил, но все помнили. В новом республиканском календаре такого праздника не существовало, но Бретань оставалась верна старым традициям, и ветки омелы на домах все чаще соседствовали с трехцветными флагами. Наконец, на землю опустилась самая длинная в году ночь. Долгая темнота сменилась самым коротким в году зимним днем, промелькнувшим торопливо и робко, прямиком с полудня скатившимся в стылый и ветреный вечер. В который комиссар Рено сделал неожиданное открытие: он перестал зябнуть на декабрьском ветру, то ли смирившись, то ли сроднившись с местной скверной погодой. Оставалась самая малость – разобраться с местной скверной политикой. К дому д’Арсонов Альбер подъехал верхом, можно сказать, прямиком по дороге из Лоржа. Правда он успел заглянуть в комендатуру и выслушать покаянный доклад о побеге английского пленника. После чего настроение комиссара заметно улучшилось. Он велел послать за рядовым Буайе, а пока дело делается, отправился к кузине Вильнева. Записка из Лоржа могла стать одновременно и кнутом, и пряником. И очередной зацепкой в той невидимой, но опасной паутине, что «паук» Рено не покладая рук плел вокруг шуанов. В окнах старого дома горел свет, и, принюхавшись, Альбер учуял с кухни приятный запах незамысловатой стряпни. У гражданки есть деньги? Любопытно, чем две одинокие женщины зарабатывают себе на жизнь. Комиссар представил Джудит, торгующую на рынке фамильным столовым серебром, и усмехнулся. «Мир хижинам, война – дворцам. Спи спокойно, гражданин Марат». Похлопав по морде лошадь, - вот кому не перепадет сейчас ни овса, ни сена, так это бедной кобыле, - гость привязал утомленное долгой дорогой животное к кольцу в стене и постучал. Потом для верности еще раз.
Джудит д'Арсон: Короткий декабрьский день, показав ненадолго бледное заспанное лицо, снова клонился ко сну, уступая небо темноглазому вечеру. Джудит поплотнее задернула шторы и пошла на кухню к Мари. Они обе устали - Джудит от оказавшихся довольно долгими хлопот в церкви, а Мари от волнений, связанных с заботой о раненом беглеце. Молодая женщина невольно улыбнулась, вспомнив, как не выдержав, громко смеялась, когда донельзя возмущенная служанка сердито ей рассказывала про женские подтяжки и шторы. А потом Джудит мягко обнимала за плечи обиженно надувшуюся Мари и успокаивала, объясняя, что никто ничего не собирался делать богопротивного. - А еще он вырвал ящик из стола вашего покойного батюшки, - Мари быстро и привычно перекрестилась, - И одежду железную раскидал по библиотеке, говорит, табак искал, - с удовольствием ябедничала Мари, впрочем, понимая, что делает это напрасно, потому что кроме веселья у мадемуазель рассказ ничего не вызывал. А теперь из кухни очень заманчиво пахло. Джудит в который раз поблагодарила бога за Мари, хозяйственная сметливость которой так их выручала. Из простых овощей она умела делать разнообразные супы и блюда, меняя только пропорции и соусы из разных трав. Муку за недорого она приобрела у какой-то дальней родственницы, а лепешки пекла сама. И сейчас все эти запахи, каждый притягательный сам по себе, а сплетаясь в душистый клубок и вовсе став дурманящими, неудержимо манили к их источнику - уже готовому ужину. Джудит была уверена, что и мистер Смит прекрасно все чувствует и теперь нетерпеливо ждет приглашения к столу. Собственно, уже можно ... Резкий стук, за ним еще один. Встревоженная Мари выглянула из кухни и понимающе кивнула. Они с Джудит еще раньше договорились - если объявится незваный визитер, то бывшая хозяйка, не торопясь, открывает дверь, а служанка, наоборот, спешит предупредить англичанина. Джудит поправила и без того аккуратно уложенные волосы, одернула складки темно-бордового, отделанного светлым кружевом, домашнего платья и, понимая, что дольше оттягивать время уже становится невозможным, подошла к дверям, открывать которые ей так не хотелось. И все же отворила и удивленно отступила назад. - Гражданин Рено? - чуть растерянно разглядывала гостя Джудит, которая уже и сама не знала, кого она собственно опасалась сейчас увидеть больше всего - комиссара, капитана, очередного раненого или нового беглеца. И спохватившись, улыбнулась, пропуская гостя в дом, пахнувший непрочным теплом и простым, но вкусным ужином. - Добрый вечер, комиссар. Проходите, прошу вас. Мы как раз собирались ужинать, не составите ли нам с Мари компанию? - продолжала вежливо улыбаться Джудит, всей душой безнадежно желая, что он откажется, потому что зашел на минутку что-то уточнить или спросить, и вообще он сыт, а во дворе лошадь ...
Альбер Рено: - Отчего бы не составить? В особняке д’Арсонов Рено никогда не бывал ранее, и теперь, шагая за Джудит в столовую, осматривал чужой дом внимательно и придирчиво. Нет, заметные и по-своему трогательные попытки двух женщин обустроить быт и создать хотя бы видимость уюта, сейчас мало занимали комиссара. Он думал… о том, где удобнее было бы разместить засаду на случай, если его старый знакомец Вильнев, - вдруг, - решит проведать кузину. Ах, да, Бернар не получил адресованной ему записки. Но это совершено не значит, что он никогда ее не получит… - Я только что вернулся из Лоржа. Замотался, признаться, едва держусь на ногах. А у вас так аппетитно пахнет. Учтивость с подоплекой, похоже, делалась неизбежной частью их с гражданкой д’Арсон общения. Сейчас поболтаем о погоде, о ценах, о революции. А всего-то нужно поговорить о шуанах. - Ваш кузен разбил эскадрон республиканской кавалерии под Керно. Эта такая деревня неподалеку от вашего поместья, вы должны ее знать, - как ни в чем не бывало продолжил рассказывать комиссар, мимоходом сменив тему с «разговора о жизни» на «разговор о смерти». Генерал Юмбер в ярости. Будь дело год назад, пришлось бы расстрелять за такое половину штаба. Гражданин чрезвычайный уполномоченный остановился у камина, с нарочитым вниманием глядя на огонь. - Месье Маруэн тоже в добром здравии, но очень беспокоится о вас. Почему-то он решил, что капитан Гапен арестовал вас, а я намерен отдать под трибунал. Как полагаете, как поступит наш Бернар, если сочтет подобное развитие событий правдоподобным. И кстати, а что у вас на ужин?
Джудит д'Арсон: - Тушеные овощи под сливочным соусом с травами, горячие лепешки с сыром, пирог с сушеной вишней, - машинально ответила Джудит, пытаясь справиться с растерянностью. При перечислении этих простых, но вполне приятных блюд, от былого воодушевления не осталось и следа. Аппетит пропал напрочь, зато появилось немало мыслей, по большей части неприятных и Джудит решительно не знала за какую сначала взяться. Ее кузен разбил эскадрон республиканской кавалерии. Не просто Вильнев, а вот именно так - ее кузен, чтобы она, Джудит не вздумала забыть, что комиссар Рено об этом прекрасно помнит. И если бы это случилось год назад при таких же обстоятельствах, кузина Вильнева наверняка разделила участь не самой удачливой половины штаба, возможно, на пару с комиссаром. Но в то время Джудит была очень занята, разделяя судьбу своей собственной семьи. - Вино еще есть хорошее, - молодая женщина тоже перевела взгляд на пляшущий огонь в камине, разглядывая его с таким вниманием, будто желая там что-то высмотреть, и поспешно пытаясь сообразить насчет слов о беспокойстве месье Маруэна. Поняла она пока только одно - что-то произошло и ее недавняя ложь оказалась совершенно нежизнеспособной и усопла, не протянув и двух дней. Но отвечать определенно что-то было нужно, а поскольку она мало что понимала, то и ответила что думала. - На месте нашего Бернара я бы послала надежного и незаметного человека разузнать насчет участи своей несчастной родственницы, чтобы не ошибиться и точно знать какую мессу заказывать - за здравие или ... наоборот. Он же у нас с вами такой разумный, - честно ответила Джудит, затем поправив кружева, обрамлявшие края рукавов, не очень уверенно поинтересовалась, - Я очень рада, что месье Маруэн в добром здравии. Как он вам показался? Приятный собеседник, не правда ли? - И вдруг спохватившись, показала в сторону небольшого стола, накрытого на двоих, - Простите, я совсем забыла о своих обязанностях. Прошу вас. - Джудит вдруг некстати подумалось, что англичанин, похоже, останется без ужина.
Альбер Рено: - Надежного и незаметного, - повторил Рено, переводя взгляд от огня на ужин, а с ужина на саму хозяйку дома. – Я тоже примерно о том же подумал. И как вы полагаете, как бы поступил ваш кузен, узнав, что все ужасные предположения месье де Маруэна оказались правдой? Альбер редко отказывал себе в иронии, даже сейчас в его тоне слышалось что-то эдакое, неуловимо-издевательское. Но и ситуация была по-своему издевательской. Лучший способ выманить барона (а может быть и не только его одного) из Лоржа – это оправдать наихудшие его предположения. Парадоксально. Желание мира, совершенно, между прочим, искреннее, такого эффекта никогда не даст. Может и правда стоит упечь гражданку д’Арсон в унылый провинциальный застенок? Вот прямо сегодня же, после ужина? Пожалуй, Джудит стоит даже посочувствовать. Разменная карта в игре, начатой не ею и предопределенной узами крови, которые, как известно, не выбирают. Увы, сочувствие в наши дни – непростительная слабость. Гражданин чрезвычайный уполномоченный был не готов сейчас к великодушию. Слишком больно ударил старый друг и верный враг. Пусть и не самого комиссара лично, - на этот раз досталось гражданину Юмберу, - но ведь все они – одно целое, они – республика, а республика «в кольце врагов». Рено вздохнул. Правильные патриотические лозунги порой оборачивались абсурдом, когда начинаешь представлять на месте врагов конкретных людей. Вот например эту спешащую накормить его ужином гражданку. - Что до самого Маруэна, каков он, как собеседник, я еще не знаю. Думаю, это и к лучшему. Вы знаете, чем заканчиваются подобного рода беседы. А в эпистолярном жанре месье недурен. Письма пишет очень трогательные.
Джудит д'Арсон: Письмо. Раймон написал его, увидев как их с Мари вели по тому мокрому и казавшемуся таким бесконечным снегу. Послать его он мог только одному человеку, заинтересованному в ее судьбе, последнему близкому родственнику - Бернару де Вильневу, в судьбе которого, в свою очередь, так заинтересован комиссар Рено. И особенно сильно после боя под Керно. Как уж письмо оказалось у комиссара, молодой женщине не хотелось и догадываться. От Джудит не укрылась едва заметная насмешка, скользнувшая в чуть ироничном тоне комиссара, но она благоразумно предпочла ее не заметить. Его, похоже, забавляет ситуация, что ж у революции своеобразное чувство юмора, порой очень непредсказуемое. - Оказалось бы правдой то, что меня отправили под трибунал, у которого обычно очень быстрые приговоры? - Джудит снова показала в сторону накрытого стола, первой подошла к нему и присела на один из стульев, - Прошу вас, гражданин Рено, тушеные овощи сегодня удались Мари на славу. - Джудит взяла небольшую лепешку и надкусила - некоторый перерыв в непростом разговоре был сейчас вполне кстати. - Я могу только предполагать, гражданин Рено, - после некоторой паузы ответила Джудит, - Но думаю, что в любом случае ему самому появляться в Сен-Брие - слишком большой и неоправданный риск. Даже если кузина все еще ожидает приговора - что изменит его присутствие? Разве что Вильнев скрасит ее невеселое пребывание в тюрьме, разделив с ней и сам приговор? Вино просто чудесно, гражданин Рено, настоящее бордо. Говорить о способностях Раймона в эпистолярном жанре и вовсе не хотелось. Ее ложь была настолько очевидна, что затруднительно было придумать что-то приличествующее случаю, поэтому она взяла бокал и пригубила. - Чтение трогательных писем, комиссар Рено, - наконец заметила Джудит, возвращая бокал на место, - не самое полезное занятие в наше время.
Альбер Рено: - Вы ошибаетесь, Джудит, - пробубнил Альбер с набитым овощами ртом. Революция революцией, но вершители ее отнюдь не святым духом питаются. Тем более когда они молодые полные сил мужчины. Рено изрядно проголодался, и не собирался скрывать этого факта. И к тому же был совершенно чужд той восточной мудрости, в которой он однажды заподозрил гражданку д'Арсон. А значит, мог запросто есть и пить в доме врага. - Это очень полезное занятие. Но для того, чтобы иметь перед глазами полную картину происходящего, мне бы хотелось сделать несколько уточнений. Комиссар с явным сожалением отложил вилку, он все еще не чувствовал себя сытым, и в то же время не хотел слишком затягивать разговор. Пока собеседница молчит, она размышляет. Одному богу ведомо, к каким выводам приведут раздумья, роящиеся в этой хорошенькой головке. Гражданину чрезвычайному уполномоченному со своей стороны не хотелось, чтоб его угостили очередной порцией вранья во спасение на десерт. - Я так понимаю, в ваше поместье Вильнев и Маруэн приехали вместе. А покидали его по отдельности. Почему партизаны разделились? Командиры повздорили… Уж не из-за вас ли?.. Или это какая-то стратегическая хитрость? Только не спешите заверять меня, что вы ничего не знаете, - предупредил республиканец. – Я припоминаю, что, будучи в Париже, вы хорошо рассмотрели гильотину. Но, поверьте, в моей власти сделать так, чтобы вы рассмотрели ее еще лучше. Более того, это будет последнее, что вы увидите в жизни, гражданка. Если вы не начнете говорить мне правду… Ваша Мари недурно готовит, должен отметить.
Джудит д'Арсон: Отчего-то Джудит вдруг вспомнилось c каким облегчением всегда вздыхает Мари, подходя к дверям собственного дома: "Вот и до дома добрались, слава тебе Господи". Молодая женщина едва сдержала похожий вздох: "Вот и до гильотины добрались, слава тебе, Революция". Кажется, наступило время перемены блюда - гильотина идет на десерт. Лгать уже не было никакого смысла и Джудит стала вспоминать свой не самый лучший день. Тогда столько всего произошло разом, что она , стараясь выхватить из памяти каждую фразу, вдруг поняла - она действительно не знает причину, по которой Раймон не уехал с кузеном. Призрак революционного десерта вырисовывался все отчетливее. - Повздорили? - Джудит искренне удивилась, - Из-за меня? Уверяю вас, комиссар, что мое присутствие в поместье оказалось очень некстати для всех. И если уж кто и вызывал недовольство, так это я сама. Но вы правы - они приехали вместе. А вот почему Маруэн остался, поверьте, гражданин Рено - при мне это не обсуждалось, да и вряд ли кузен, тяготившийся моим обществом и настаивающий на моем скорейшем отъезде, стал бы посвящать меня в детали какого-либо плана. И уж тем более стратегического. Насколько я смогла заметить, их связывают вполне дружеские отношения, несмотря на некоторые разногласия в вопросах возможного перемирия. Маруэн действительно оказался очень приятным собеседником, в чем я имела удовольствие убедиться, когда его задержала в доме разыгравшаяся метель. - Джудит снова взяла еще полный бокал. - Моя Мари прекрасно приготовила овощи, комиссар. Все дело в соусе, говорит она. Именно в нем.
Чарльз Остин: Чарли сидел за туалетным столиком мадемуазель Джудит, едва за ним умещаясь, уж до того он был миниатюрным. Англичанину было жутко неловко стеснять своей персоной хозяйку этого дома, но она и слышать не хотела о том, чтобы он перебрался в кладовку или на чердак. Женщины бывают ужасно упрямы и требовательны в вопросах гостеприимства. Коммандер же и, правда, чувствовал себя не в своей тарелке, обитая в девичьей спальне. Остин вспомнил спартанскую обстановку своей капитанской каюты на «Орионе» и понял, что, пожалуй, совсем отвык от домашнего уюта. Из кухни доносился приятный, да что приятный, просто умопомрачительный аромат. Чарли быстро шел на поправку, а это значило, что аппетит у него был вполне здоровый. Мужской. В желудке ощутимо заурчало, и англичанин с нетерпением ждал, когда его пригласят к ужину. Мари была хоть и ворчливой, и посматривало на него недобро, но готовила просто изумительно. Не будь она суровой бретонкой, а бретонцем Чарльз с удовольствием взял бы ее в коки на свой шлюп. Послышались торопливые шаги, дверь осторожно приоткрылась и Мари скользнула в комнату. Новость, которую принесла добрая кухарка, была удручающей, но аппетит Чарли не испортила. - Принесла нелегкая, - проворчал англичанин, подходя к двери спальни. Беспокойство заскрежетала в нем, как зубная боль. Остин испугался за Джудит. На что способен этот француз он был осведомлен. Такие - не распинаются перед женской слабостью. Такие - бьют метко. Смеются редко. Обид не прощают. Уж кому, как не Чарли знать, ведь он сам был военным. Коммандер осторожно, бесшумно ступая, вышел из укрытия. Было рискованно, но недаром говорят риск – благородное дело, а Остину было необходимо узнать, чем вызван был столь неожиданный визит комиссара в столь поздний час. Он застыл неподалеку от кухни – разговор был слышен прекрасно. Да, Чарли знал, что не ошибся. Комиссара могло привести сюда дело, и только дело. Не лямуры уж, в самом деле, он пришел крутить в дом д‘Арсонов. Этот ищейка, готов себе отгрызть руку, лишь бы заполучить желаемое. Кует железо, пока горячо. Угрозы, расчет, запугивание и все заправлено под изящным соусом иронии и насмешки. Итак, Остин внимал диалогу: шуаны, встреча двух командиров, холодная невозмутимость Рено, еще более холодная вежливость Джудит. Коммандер застыл, словно изваяние, надеясь, что комиссар скажет, наконец, что-то заслуживающее его внимания.
Альбер Рено: У Рено были свои предположения на счет разделения отрядов. Не так уж трудно догадаться. Отряд Маруэна остался ожидать английское оружие. То самое, что перехватила республиканская засада. Какие бы разногласия в вопросах перемирия не возникли между двумя партизанскими командирами, никто из них не спешил принципиально отказываться или воздерживаться от военных операций. Очень хотелось знать, как поступил Маруэн, узнав о том, что часть его людей погибла в стычке с синими. И насколько он вообще информирован о происшествии. И где сейчас беглый английский офицер. Если замысел с переговорами себя не оправдает, подложные документы, зашитые под подкладку плаща «мистера Смитти» многократно возрастают в цене. Так же, как голова гражданки д’Арсон. Но если за счет первого Рено рассчитывал нанести удар по всему штабу шуанов, то вторая могла стать подходящей приманкой для своего благородного родственника. Как там она сказала? Кузен настаивал на скорейшем отъезде? Кузена можно понять… - Вы когда-нибудь слышали про декрет о заложниках, Джудит? Месье Вильнев был прав, полагая, что вам надо поскорее уехать. А лучше было не приезжать сюда вовсе. Если ваши лесные знакомые решат свои разногласия касательно перемирия в пользу позиции вашего кузена, мне придется взять вас под стражу. И казнить вместе с прочими бретонцами в соотношении «четверо родственников контрреволюционеров за каждого погибшего республиканца». Такая вот простая арифметика. Вот письмо Маруэна, - Рено протянул Джудит смятый листок с характерными бурыми пятнами, оставленными на записке кровью курьера. – Там камин. И где-то тут неподалеку перо и чернила, я полагаю. А дальше выбор прост. Вы дописываете ремарку о том, что я вам сказал, в эту бумагу, и я позабочусь о том, чтобы письмо добралось до адресата. Или просто бросаете сей образчик эпистолярного жанра в камин. В последнем случае ваш кузен не узнает о том, чем грозит лично вам его чрезмерная воинская доблесть. А когда узнает, будет уже слишком поздно. Для вас, гражданка д’Арсон.
Джудит д'Арсон: К счастью. Или к несчастью, теперь уже и не понять, но Джудит была очень хорошо осведомлена о манерах граждан революционеров и способах достижения свободы, равенства и братства. Для всех и любой ценой. И там, в Консьержери, ей довелось увидеть изнанку вульгарного революционного наряда - рубища, пропитанного кровью, даже детской. И относительно своей участи давно не обманывалась - она может оказаться врагом для любой из сторон. Уехать. Куда? Где она - дочь казненного жирондиста, голосовавшего за казнь короля, кузина командира партизанского отряда и просто "бывшая", может найти себе безопасный приют? Впрочем, сейчас не имеет никакого смысла размышлять об этом, она научилась не сожалеть об ошибках, а полагаться только на себя и верную Мари. Так сложились обстоятельства в ее жизни, а подумать теперь есть о чем. Она взяла письмо, которое так и не добралось до адресата, быстро пробежала его глазами, стараясь не замечать темных уродливых пятен. Что там листок, вся французская земля сейчас пропитана такими пятнами. Некоторое время молчала, затем медленно подошла к теплому камину. Молодая женщина чуть постояла, пристально вглядываясь в огненные лепестки и повернулась к комиссару. - Бумага сгорает в одно мгновение, гражданин Рено. Ярко и бессмысленно, - затем Джудит резко повернулась и подошла к небольшому столику, стоявшему у окна. Взяла перо ... Через несколько минут она вернула листок комиссару. " Месье де Вильнев. Гражданин Рено оказался настолько любезен, что разрешил мне написать вам несколько строк и напомнить о декрете про заложников, оказавшимся очень злободневным после некоторых, известных вам событий под Керно. Уверяю Вас - меня беспокоит не столько моя судьба, сколько остальных бретонцев - родственников ваших соратников, а потому очутившихся в подобном незавидном положении. Нашу участь, по уверениям комиссара Рено, может решить согласие ваших товарищей принять участие в мирных переговорах. Обо мне не беспокойтесь, комиссар разрешил нам с Мари пожить в бывшем доме и даже навещает. Джудит д'Арсон." Она сделала свой выбор. Джудит имела право решать только за себя, за других - нет. Революционная арифметика ей никогда не нравилась. Теперь выбор за шуанами и Вильневом. - За последнее время вы так часто меня просите что-то написать, комиссар, что я скоро начну подозревать - вам нравится мой почерк. Надеюсь, вы остались сыты, гражданин Рено.
Альбер Рено: - Когда люди что-то пишут, они приводят в порядок свои мысли. Так говорил мне когда-то мой учитель. Рено прочел ремарку молодой женщины и скептически поднял бровь. «Судьба остальных бретонцев, родственников ваших соратников» значит. А ведь гражданка вряд ли в курсе, если у этих самых соратников родственники и где они и сейчас. Наивное лицемерие. Однако в их ситуации простительное. Главное, чтоб бывший барон поунял свою прыть. - Да, благодарю, превосходный ужин. По нынешним временам. У меня еще не было времени навести справки, но, надеюсь, вы не живете затворницей, Джудит? Иногда складывалось впечатление, что комиссар Рено знает абсолютно все о больных местах всех людей. Вот и сейчас с одной щекотливой темы он с истинно светским изяществом перебрался на другую, не менее неприятную. - Скажите, друзья вашего покойного отца, - ведь он был уважаемым в этих местах человеком, не даром его избрали в Конвент, - вас навещают?
Джудит д'Арсон: - Затворницей? - легко улыбнувшись, удивленно вскинула брови Джудит, - Поверьте, комиссар, я просто не успела подумать об этом за те два дня, что провела в Сен-Брие. Нам с Мари нужно было осмотреться, привести наше временное пристанище хоть в какой-то относительный порядок, да и просто отдохнуть. Так что до затворничества пока не дошли руки. Но поверьте, мне очень приятно ваше беспокойство. Судя по всему, сражение под Керно оказалось для республиканцев весьма бесславным. И главную заслугу в этом комиссар, несомненно, приписывает кузену. Иначе откуда столько интереса к ее персоне и лицемерной заботы, сбрызнутой ядом. Только она все это уже переживала - и затворничество от всего, ставшего таким страшным, мира, и переставших приходить по разным причинам в дом, друзей отца. Там, в Париже. К тому же ей действительно некогда задумываться об этом и кстати вспомнилось о затаившемся наверху англичанине, чей ужин погиб во славу революции. Из всего сказанного больше всего насторожило желание комиссара навести справки о ее теперешней жизни. Вот гражданину Буайе было бы о чем поведать. Джудит легко поправила выбившуюся из прически волнистую прядь и неопределенно пожала плечами. - Друзья моего покойного отца могут еще и не знать, что я здесь. К тому же по нынешним временам, комиссар Рено, вы понимаете, некоторые бывшие друзья так и остаются бывшими из опасения тоже стать покойными. И вряд ли я могу их осуждать. Но право, неловко, что вы уделяете мне столько внимания. Поверьте, если у меня возникнут настоящие трудности, я первым делом обращусь за советом к вам, - Джудит незаметно вздохнула - например, как безопаснее переправить беглого мистера к партизанам. - Не желаете ли еще вина, гражданин Рено?
Альбер Рено: Гражданка д’Арсон была бы, вероятно, немало удивлена, узнай она о том, с какой готовностью гражданин чрезвычайный уполномоченный взялся бы устраивать судьбу беглого англичанина, а особенно его безопасность на пути в отряд шуанов. Но Рено было неведомо, что «мистер Смитти» сейчас здесь, буквально в соседней комнате. Джудит, со своей стороны, не могла даже предполагать, что своей нынешней свободе ее гость из-за пролива стараниям комиссара обязан ничуть не меньше, чем самоотверженности дочери мэра. - Слишком осмотрительным бывшим друзьям цена невелика, так ведь? – заметил Альбер, выслушав рассуждения собеседницы и невольно задумавшись о том, кого она пытается убедить в данный момент в естественности происходящего: его или себя самому. Слухи в провинциальных городках распространяются с головокружительной быстротой, но «бывшие друзья» в данном случае и правда слишком трусливы, чтобы предложить помощь. Рено никогда не симпатизировал жирондистам, - ни рыба ни мясо. Роялисты, например, куда более великодушны. Даже если судить по одному только письму, что только что едва не сгорело. - Почему бы вам не начать обзаводиться новыми? Помните, в нашу прошлую встречу я обещал вас познакомить с генералом Юмбером? Мое предложение все еще в силе. «А уж генерала вы, кузина его обидчика, приведете просто в восторг».
Джудит д'Арсон: "Ваш кузен разбил эскадрон республиканской кавалерии под Керно... Генерал Юмбер в ярости. Будь дело год назад, пришлось бы расстрелять за такое половину штаба" - это было последнее из того немногого, что Джудит довелось услышать о генерале Юмбере. Весьма располагающие к знакомству сведения. И уж вовсе было глупо надеяться, что она будет представлена славному и разъяренному генералу только как дочь, пусть и казненного, но депутата Конвента. Главная ее ценность и привлекательность в этом случае - родство с Вильневом. Услужливая память, словно в насмешку, вдруг напомнила когда-то прочитанное о язычниках - как, желая умаслить гневливых и строгих богов, те не скупились на богатые приношения и разные дары. А тут разозленный военной неудачей генерал и кузина главного виновника той самой неудачи. Чем не повод для начала искренней и крепкой дружбы. Джудит подошла к столу и взяла бокал с вином, легко обхватив пальцами изящную ножку. Полюбовалась темно-рубиновым оттенком изысканного напитка и подошла совсем близко к комиссару. - Прекрасная мысль, гражданин Рено. Новые дружеские знакомства всегда кстати. И удобный случай, несомненно, когда-нибудь представится, - Но что-то подсказывало Джудит - встреча случится куда скорее, чем ей бы хотелось. Хотя, если честно признаться - ей вовсе не хотелось. Но языческие боги ждать не любят.
Альбер Рено: - Не подходите ко мне так близко, гражданка д’Арсон. Иначе заразитесь революционной сознательностью, - усмехнулся комиссар. Мягкая грация движений молодой женщины и то, что она перестала явно демонстрировать отвращение к нему, Рено, как тогда, в комендатуре, наводило Альбера на мысль, что Джудит или слишком много выпила (совершенно непонятно, когда именно), или решила немного пококетничать с ним. Последнее в данных обстоятельствах было еще подозрительнее первого. Он не Тальен, да и кузина Вильнева – не маркиза де Фонтене, так что контрреволюционный термидор в Бретани ради спасения красавицы никто устраивать не станет. Если шуаны не образумятся, красавица отправится на гильотину. Впрочем, все в ее руках. - Вы очень милы, Джудит, и мой вам совет – очаруйте генерала. Он заметно скучает в провинции. Чем больше времени гражданин Юмбер будет проводить в городе, тем меньше – на охоте за вашим кузеном. Или за месье Маруэном. Уж не знаю, который из них вам больше дорог, - не удержавшись, съязвил республиканец. Все же чтение чужих писем многому учит. - Так что польза от будущего знакомства очевидна. Ну и конечно в его власти вступиться за вас, если… Если мне придется начать репрессии. Доброй ночи, гражданка.
Джудит д'Арсон: Господи, революционная сознательность. Заразиться. Да она тяжело переболела этим, как детской болезнью, которой страдают всего один раз в жизни. Ей очень захотелось ближе увидеть его глаза - кажущиеся непроницаемо-черными и пронзительными, а на самом деле всего лишь обыкновенно-карие, как и у многих других. Просто, чтобы в этом убедиться, нужно было решиться и оказаться совсем близко. И, кажется, испугать комиссара. Развлечь скучающего в провинции генерала республиканской армии. Джудит должна была признать, что здравый смыл в этом был. Очаровывать она, конечно, не собиралась, но проявить женский интерес, легкий флирт к тому, в чьих руках сейчас военная власть - это может оказаться полезным. Тут, пожалуй, гражданин Рено прав. Не прав в одном - пытаясь, по обыкновению, уколоть. Из родных людей остался только Бернар де Вильнев, за которым сейчас идет беспощадная охота. Дорог ли он ей? Да, комиссар, об этом не трудно догадаться. Раймон де Маруэн - благороднейший человек, о чем говорила каждая строчка его письма. И он дорог Джудит как лучшая часть ее жизни, когда был жив отец и не было такого холода в душе и сердце. Кто больше дорог? Вы и не узнаете, комиссар, у которого глаза вовсе не черные, а просто карие. Обыкновенные. Впрочем, сейчас ей есть о чем подумать - о предстоящем знакомстве с генералом Юмбером и о несколько подзабытом искустве женского кокетства. - И вам, доброй ночи, комиссар. Всегда рада вас видеть.
полная версия страницы