Форум » Зарисовки партизанской войны » Если женщина чего-то хочет, лучше ей это дать, иначе она придет и возьмет сама (с) » Ответить
Если женщина чего-то хочет, лучше ей это дать, иначе она придет и возьмет сама (с)
Шарлотта де Монтерей: Время: декабрь 1794 года Место: город Бат, графство Сомерсет Участвуют: Оуэн Грей, Шарлотта де Монтерей, граф де Пюизе, различные НПС
Ответов - 11
Шарлотта де Монтерей: Предположение сэра Оуэна о том, что Солсбери выдвинутся в Бат как можно скорее, оказалось верным. Буквально в течение двух дней маркиз и его супруга мобилизировали свой личный гарнизон в составе детей, лакеев, горничных, нянек, кучеров конюхов и прочая, и прочая. Шарлотта, само собой, отправилась с ними, и для всякого рода раздумий у неё было очень мало времени, поскольку сыновья маркиза не давали ей покоя, как и всем остальным участникам путешествия. В самом Бате, куда они прибыли в начале декабря, возможности размышлять было и того меньше, разве что перед сном. Не проходило и дня, чтобы Солсбери либо не наносили визит сами, либо не принимали гостей у себя. От этой светской кутерьмы Шарлотта, по правде говоря, прилично уставала, однако после того, как она произносила слова вечерней молитвы, в ушах звенели слова графа де Пюизе о славном роде де Вильнева, сражающегося в Лоржском лесу. Представляя барона на фоне первого снега, Шарлотта словно сама зябла, даже если на ней был плащ, подбитый мехом. С приездом лорда Грея мысли Шарлотты совсем спутались. Она остро ощутила, что теперь тесно связана с чужой судьбой, но повернуть назад, взять обратно слово, вроде бы и не данное сэру Оуэну, но само собой разумеющееся, было бы неприлично. Да и хотела ли она этого? Визит графа де Пюизе внес в сумятицу мыслей Шарлотты некий порядок. Пылкий француз явился в Бат много позже маркиза Солсбери и его домочадцев, хоть сам и стал зачинщиком этого перемещения – по его словам, его задержали неотложные дела в Лондоне. Шарлотта шепнула сэру Оуэну, поддерживая его под руку, что дела эти наверняка представляли собой пустую болтовню, которую можно было бы ужать в два дня, вместо двух недель на выходе. Эту попытку она просто обязана предпринять, иначе новая леди Грей не будет знать покоя до смертного часа, когда бы он ни наступил. Длинный язык графа и его пространные речи обо всём на свете позволили Шарлотте отделить зерна от плевел и понять, что после обеда де Пюизе любит прогуливаться по Батскому аббатству, дабы привести мысли в порядок. Скорее, утрясти ту пищу, которой его угощали англичане. Не откладывая в долгий ящик, Шарлотта выскользнула из дома, и под мелким, противным дождем, последовала в аббатство, чтобы найти там велеречивого роялиста. - Граф де Пюизе, какая неожиданная встреча, - солгала Шарлотта, выскользнув из-за старой, покрытой в некоторых местах мхом, каменной статуи. – Наслаждаетесь красотой местной архитектуры? – буднично поинтересовалась она.
Le sort: - Эмм… мадемуазель… - Заметно смешался граф Жозеф, явно не ожидавший того, что кто-то еще променяет крышу над головой и тепло камина на холодную влагу, моросящую с низких серых небес. И тем более не ожидавший, что этим «кем-то» окажется его соотечественница маркиза де Монтерей. - Совершенно не ожидал встретить вас здесь. Но, тем не менее, очень рад встрече, - галантность быстро взяла верх над изумлением и растерянностью, и де Пюизе учтиво раскланялся с посланной ему фортуной собеседницей, по такому случаю приподняв мокрую от дождя шляпу. - Иногда я склонен к уединению… О, это не повод немедленно уйти и оставить меня в одиночестве, маркиза. Хотя лично я, жалкий осколок агонизирующего прошлого, смотрюсь на фоне этих старинных скульптур куда органичнее, чем вы, образчик юности, красоты и жизнелюбия. Никогда бы не подумал, что вам тоже нравится гулять тут. Или, быть может, романтическое свидание? Во взгляде графа мелькнуло любопытство. Новость о том, что Шарлотта де Монтерей – невеста лорда Грея, в светских гостиных уже успели обсудить, причем неоднократно. Но лично ему сэр Оуэн не казался романтичным молодым человеком. И вот он как раз в последнюю очередь пригласил бы даму прогуляться по кладбищу под дождем.
Шарлотта де Монтерей: Вопрос графа вызвал у Шарлотты удивление. Де Пюизе не был англичанином, и подозревать в его словах тонкий сарказм, коим славились представители островной державы, не приходилось. И почему, как только девушка, стоит ей оказаться где-то без какого-либо сопровождения, тут же становится объектом определенного толка подозрений? Если она молода и недурна собой, то, естественно, весь её досуг состоит в том, чтобы устраивать свидания. Романтические. Тем сложнее будет донести до графа истинную причину её визита в аббатство. - О, что вы, граф, разве это подходящее место для таких встреч? Дом маркиза, парк или резиденция принца для этого подходят намного больше, - все вокруг уже знали о помолвке, и Шарлотта с Оуэном могли появляться рука об руку в приличном обществе, не вызывая кривотолков. – А здесь я предаюсь воспоминаниям о прошлом, и скорблю о нём. О родителях, и обо всех тех, кого смыло кровавым потоком, - голос Шарлотты стал тверже, а глаза заблестели. – Обо всём том, что стало тленом. Или не стало? Граф, вы искренне верите в то, что возможно вернуть монархию? Конституционную, за которую вы ратуете. Среди роялистов нет согласия, - горько усмехнулась Шарлотта, смахивая со щеки капельку – то ли дождевую, занесенную порывом ветра под зонтик, то ли слезинку, - так как же им победить? Многие французы находятся здесь, в Англии, хотя их место – среди сражающихся. Вот и я ничем не лучше. Могу только бродить среди каменных глыб, хоть и, стоит признать, очень красивых, и вспоминать минувшее. А если бы мы все вернулись на родину? – вопросительно подняла бровь Шарлотта, ожидая ответной реакции графа. Она приблизительно представляла, какой будет эта реакция, и поток слов, который извергнет фонтан красноречия графа, как только он оправится от минутного замешательства. Ещё бы, ведь общество сочло помолвку Шарлотты чудесным шансом для неё. Чего желать девушке, оказавшейся в ситуации, подобно той, в которую угодила Шарлотта с легкой руки пресловутого исторического момента? Сокрушаться и сопереживать, но уж никак не порываться угодить в самое пекло, из которого не без труда удалось вырваться буквально перед тем, как лезвие гильотины полетело вниз.
Le sort: Страшный момент для любого оратора – момент, когда его красноречие оборачивается против него самого. Де Пюизе вовсе не был безнадежным демагогом, скорее время, в которое ему пришлось жить, было временем речей. Стоило только послушать, что творилось во французском Конвенте с восемьдесят девятого по девяносто четвертый. Ничего не оставалось, как сражаться с врагами его же оружием, сталью против стали и красноречием против красноречия. Однако граф Жозеф никак не ожидал, что его слова воспламенят «искру божью» не сердцах тех, кто в состоянии взять в руки оружие (а главное тех, кто в состоянии все это оплачивать), а в девичьей душе. Что ж, мадемуазель – достойная дочь своего отца. Сие похвально и вызывает уважение. Но оставалось надеяться на то, что желание маркизы вернуться во Францию высказано в чисто гипотетическом ключе. - Вы же знаете, мадемуазель Шарлотта, что я тружусь, не покладая рук и, простите за каламбур, языка, чтобы призвать эмигрантов к активным действиям. И недурно продвинулся на этом поприще. Надеюсь, вы будете молиться за успех нашего дела, маркиза. И кода белый стяг развернется над Парижем, конечно же, вы сможете вернуться. Думаю, и лорд Грей будет рад наведаться на континент. Вождь шуанов ободряюще улыбнулся девушке. Он все сказал правильно, но де Пюизе не оставляло ощущение, что он не совсем верно истолковал вопрос собеседницы. И в чем-то не оправдал ее ожиданий. Сообразить бы только, каковы эти ожидания, и что за непредсказуемые намерения за ними таятся.
Шарлотта де Монтерей: - Одними молитвами делу не поможешь, - все так же твердо отвечала Шарлотта, и в голосе звучала сталь, остро контрастирующая с её внешностью, за которую господа постарше называли её милым дитям, а представители более молодого поколения – французским ангелом. – И разговорами, сколь пламенными они бы ни были – тоже, - здесь Шарлотта слегка смягчилась, дабы не вызвать отторжения у первостатейного придворного говоруна. Наступать на мужское самолюбие было сродни такому же действию относительно болящих мозолей, уж это Шарлотта знала очень хорошо. Однако же недостаточная настойчивость могла вернуть графу уверенность в себе, и он мог взбрыкнуть, услышав просьбу Шарлотты. Любой здравомыслящий человек так поступил бы, так что нужно было устоять на тонкой грани между просьбой и требованием. Бить в ответ Шарлотта могла только той же картой – красноречием. – Боюсь, белый стяг посереет на ветру, пока мы довезём его до Парижа. А люди сражаются, люди гибнут – такова жестокая цена, которую мы платим, разумеется, но сколько ещё у нас солдат? Сколько крестьян, сколько «бывших», готовых идти до конца? Единства нет, кто-то хочет перемирия на условиях республики, кто-то – возврата к абсолютной монархии, вы ратуете за умеренный вариант. Шарлотта выдержала паузу после того, как огорошила этим полу-воззванием, полу-обвинением достопочтенного графа. Дождь ослабел, теперь он лишь немного моросил, но от этого в воздухе тяжелым кулем висела противная влага. Сама природа придавала моменту трагизма и ощущения безысходности. - Я устала ждать, граф. Мне нужно попасть во Францию, в Бретань. Вы поможете мне? – теперь голос её был полон мольбы, и Шарлотта надеялась, что де Пюизе не станет утруждать себя построением логической цепочки, чтобы увидеть связь между приближением победы роялистов и персональным визитом Шарлотты во Францию. Для пущей убедительности своей просьбы она прикоснулась ладонью к руке графа, и не отпускала её, глядя ему в глаза. И какой мужчина, какой патриот мог бы ей сейчас отказать?
Le sort: - В Б-Бретань? – пролепетал огорошенный граф. Бретань – это куда хуже Парижа. Теперь богатое воображение де Пюизе пасовало перед пониманием того, что подумают в Англии обо всех французах в целом и о нем в частности, если в составе грядущего десанта окажутся дамы. Нет, в каждой армии были маркитантки, но маркиза – не из таких. И некоторые женщины, например, мадам Лескюр, даже сражались. Но мадам следовала за мужем, вернее говоря, за обоими мужьями, и оба они сложили голову в Вандее. А главное, черт возьми, как эта просьба согласуется с грядущим замужеством мадемуазель, что скажут по этому поводу ее опекуны, или, господи всемогущий, лорд Грей?! - Маркиза… Я решительно не знаю, что вам ответить. Вы хотя бы отдаете себе отчет, насколько это опасно? – жалобно заметил окончательно сбитый столку роялист. - Конечно, нет ничего невозможного, но… Милорд Солсбери вас просто не отпустит. А сэр Оуэн – тем более! – привел свой самый главный аргумент де Пюизе, прикидывая, как бы половчее сбежать и затеряться среди замшелых скульптур. Жаль, что не получится убедительно претвориться одной из них.
Шарлотта де Монтерей: - Именно поэтому я обратилась к вам, граф, - сообщила Шарлотта безжалостную правду. – Конечно, они бы не отпустили меня, но ведь они – англичане, хоть и очень, очень хорошие люди. Чрезвычайно хорошие. Но не французы. Только француз может понять француза в этом отношении, не так ли? Мы с вами, живущие на чужбине, остро ощущаем тоску по родине, и необходимость принять деятельное участие в её судьбе, - вряд ли на этот аргумент де Пюизе нашел бы какие-то возражения. – Разумеется, мы им ничего не скажем, - доверительно пожала руку графа Шарлотта. Этим «мы» она уже записала его в сообщники, давая понять, что и сама не отступится, и ему не даст отступить. – Вы вольны будете отрицать своё участие в моём путешествии, нет, я даже настаиваю, чтобы вы сохранили инкогнито. За одним из могильных камней кто-то сделал несколько шагов, и Шарлотта, подхватив остолбеневшего графа под руку, повела его по аллее в сгущающихся сумерках дождевого декабрьского дня. - Будьте добры, - она передала своему вынужденному кавалеру зонтик, потому что граф, судя по всему, так растерялся, что даже не сообразил поухаживать за дамой. – Так вот, - продолжила Шарлотта, подстраиваясь под шаг де Пюизе. – Вы говорили, что между Плимутом и Бретанью существует какое-то судоходное сообщение. Какого рода? Думаю, вам не составит труда устроить меня пассажиром? О материальной стороне вопроса не извольте беспокоиться, я располагаю некоторыми средствами, - сочла необходимым добавить Шарлотта, одновременно думая над тем, что вряд ли удастся получить доступ к деньгам, оставленным отцом, не объяснившись с опекуном, но драгоценности охотно принимали ростовщики в любом уголке Англии.
Le sort: Итак, разговор зашел отнюдь не о девичьем томлении по родине, а о первосортной авантюре. Маркиза настроена серьезно. На бегство прямиком из-под венца в суровые леса Бретани. - Ваша решительность впечатлила меня, мадемуазель. И я рад был бы вам помочь… Дамский зонтик и пелена дождя с обманчивой надежностью отгородили собеседников от всего мира, располагая к откровенности. Устроить Шарлотту де Монтерей на одну из посудин контрабандистов было в общем несложно, стоило черкануть короткую записку, и эта записка обеспечила бы девушке надежную защиту если не от бурь, блуждающих порой над проливом, то хотя бы от ненужного любопытства и навязчивости моряков. Но едва беглянка ступит на французский берег… - Наверное, мне стоит напомнить вам опасностях, что подстерегают вас в Бретани, - вздохнул граф. – Я мог бы подумать, что вы – невинное дитя, не понимающее, какому риску себя подвергает. Но я знаю, что это не так. Ведь вы были в Париже в девяносто третьем, вы сами прекрасно знаете, как граждане имеют обыкновение расправляться с «бывшими». После термидора что-то, возможно, изменилось в лучшую сторону. Но нет никакой гарантии… Мне бы не хотелось брать на себя ответственность за вашу смерть, мадемуазель Шарлотта. Этого я опасаюсь больше, чем гнева ваших английских друзей и опекунов. Скажите мне, это решение… Почему именно сейчас? Вы уверены, что сможете найти в охваченной восстанием провинции хотя бы кого-то, кто готов будет защитить вас?
Шарлотта де Монтерей: - Меньшего я от вас не ожидала, граф. Вы – человек чести, и я знала, что ваша забота, в первую очередь, будет о моей безопасности, - кивнула Шарлотта. Отчасти, так оно, наверное, и было, хотя для неё не имела особого значения истинная причина нежелания графа идти навстречу сразу же и без попыток отговорить. Куда важнее было переломить его сопротивление, мнимое или же настоящее, и, казалось, эта ледяная глыба уже пустила трещину. – Именно потому, что я была в Париже в девяносто третьем, я очень хорошо представляю себе, каково там, во Франции. Мне пришлось… выживать, - Шарлотта помедлила, но решила не пускаться в детальное описание своих мытарств, потому как не знала, что известно де Пюизе о её прошлом и булочной мадам Летуш. – Поверьте, жизнь поставила меня в такие условия, которые не пожелаешь и врагу, - перед глазами мелькали интерьеры салона Лютеции, в которых сменялись лица – сначала комиссар, потом – барон… - так что можете не волноваться, я смогу о себе позаботиться, - в голосе Шарлотты звучало куда больше уверенности в сказанном, чем её было на самом деле. Внезапный порыв ветра чуть было не вырвал зонтик из рук графа, и Шарлотта инстинктивно уцепилась в трость, помогая своему спутнику удержать столь ненадежное средство от всепроникающей влаги. Когда опасность того, что зонтик улетит, миновала, она продолжила. - А решение моё объясняется очень просто, граф. Скоро я стану леди Грей, и тогда вряд ли смогу попасть во Францию. Не думаю, что сэр Оуэн позволит такое путешествие даже в его сопровождении, он слишком дорожит мной и он слишком благоразумен, что делает ему честь, несомненно. У меня есть незавершенные дела на родине, и перед тем, как я произнесу клятву, я хочу навсегда попрощаться с прошлым, - о том, что, скорее всего, после такой выходки ей не стоять у алтаря с лордом Греем, она предпочла умолчать. Граф наверняка сам это понимает, но он вряд ли это озвучит, как человек воспитанный. – Так что же, граф, я могу рассчитывать на рекомендательное письмо от вас? Ходатайство о путешествии туда и обратно? – насчет последнего Шарлотта уверена не была…
Le sort: В иной ситуации де Пюизе заявил бы, что не желает иметь ничего общего с желанием мадемуазель погубить себя. Но их мир в последнее время с такой скоростью терял шелуху условностей, что некие «незавершенные дела на родине» и правда могли стоить риска и самой жизни. Кто он такой, чтобы препятствовать делам подобного рода. - Хорошо, я помогу вам, - капитулировал граф Жозеф. – Когда вы хотите выехать? Я не могу обещать вам безоблачного путешествия. Этот скверный английский дождь отвратителен на суше, но на воде он еще и опасен. Капитан сам будет решать, когда он выйдет в море. В остальном вы вполне можете положиться на мое слово и на письма, которые я для вас подготовлю. Но помните одно, мадемуазель Шарлотта, эти бумаги станут вам охранной грамотой среди роялистов, но могут оказаться вашей погибелью, попади они в руки республиканцев. Мое имя сейчас не слишком, а вернее, слишком популярно в Бретани. За одно только знакомство со мной вы можете оказаться на гильотине. А еще вам понадобятся документы. Знаете, люди Питта великолепно печатают фальшивые республиканские ассигнаты, они выглядят даже краше настоящих, но вот с документами всегда сложности, - шуан развел руками, а поскольку погода не располагала к картинным жестам, они тут же вновь едва не лишились зонта. – Господи, как жаль, что невозможно перелететь через пролив на вещице, вроде этой, - улыбнулся де Пюизе. – Так вот, о документах, у нас вечная проблема с подписями, потому что практически невозможно угадать, кто обладает властью подписывать свидетельства о благонадежности в каждый конкретный момент времени. По последним данным моей агентуры, в Бретань должен прибыть ставленник Барраса, но кто он такой и чего от него ждать, мы не знаем. Так что вопрос с документами вам придется решать на месте.
Шарлотта де Монтерей: - Мне нужно некоторое время, чтобы… уладить дела здесь, - имелось в виду, что Шарлотте нужно добыть живых денег, - но я надеюсь, что управлюсь быстро. – Уговорить графа способствовать её авантюре оказалось даже проще, чем она думала. Представляя этот разговор, Шарлотта готовилась к длительной обороне со стороны де Пюизе, уход в любимую демагогию и пространные размышления вслух. Но то ли имя маркиза де Монтерея всё ещё имело столь высокий удельный вес среди роялистов, то ли графу было просто лень, и хотелось поскорее закончить прогулку под дождем в компании настырной девицы… - Ещё раз благодарю за заботу, граф, я думаю, что во Франции мне будет легко затеряться в толпе и не привлекать внимания, - однажды она уже так сделала, гонимая страхом быть разоблачённой, и если бы не роковая встреча с комиссаром, кто знает, где бы она была сейчас. Та встреча предопределила будущее, и желание вернуться домой, на обожженную, пропитанную кровью землю. Затея Шарлотты должна была казаться графу настоящим безумием, но если бы он знал её историю, то наверняка подумал бы, что юная маркиза окончательно и бесповоротно повредилась в уме, и за помощь ей можно будет потом просить о какой-нибудь услуге лорда Грея, ведь он избавит английского лорда от необходимости связать свою жизнь с умалишённой. - Я буду ждать от вас вестей, граф, - это было легко, де Пюизе мелькал на каждом светском приёме, и его появление в доме маркиза Солсбери уже было чем-то обыденным и естественным. – Как только вы сообщите мне дату отплытия, я выдвинусь в Плимут. И ещё, я надеюсь, вы не откажете мне в одной маленькой услуге – мне нужен будет транспорт, чтобы выбраться из Бата. Если я сама займусь его поисками, это будет выглядеть подозрительно, и слухи могут дойти до моих опекунов. Пусть вас не заботит денежный вопрос, я готова оплатить эту поездку тому, кто сможет держать язык за зубами, - Шарлотта с сомнением бросила быстрый взгляд на самого Пюизе, увлекаемого ею по дорожке прочь из аббатства, - а также другие издержки. Жизнь в Париже, в жерле бурлящего вулкана, ежедневно и ежечасно грозящего извержением, научила Шарлотту быть твердой тогда, когда это требовалось. Перепуганная Мари Жерар, образ которой старательно затирался долгие месяцы, снова выходила на сцену, но только сейчас это была уверенная в себе молодая особа, знающая, чего хочет, и идущая на риск осознанно. Графу де Пюизе не оставалось ничего, кроме как кивать ей в ответ, соглашаясь с предложениями и подтверждая то, что просьбы маркизы будут исполнены. - Что ж, граф, кажется, мы обсудили все детали, и осталось только действовать. Пусть поможет нам Господь, ведь наше дело освящено его именем, - на выходе из аббатства Шарлотта протянула де Пюизе руку, - до встречи на ужине у маркиза Солсбери, - напомнила она и быстрым шагом направилась домой. Ей предстояло немало забот и хлопот, заняться которыми следовало незамедлительно.
полная версия страницы