Форум » Зарисовки партизанской войны » Мошенничество - это хорошая сделка, столкнувшаяся с плохим законом » Ответить

Мошенничество - это хорошая сделка, столкнувшаяся с плохим законом

Симон Кадье: Время: 29 декабря 1794 года Место: город Сен-Брие Участвуют: Альбер Рено, Симон Кадье, Джудит д'Арсон

Ответов - 29, стр: 1 2 All

Симон Кадье: Всегда чрезвычайно занятно наблюдать быстрое и полное преображение человека. Именно это сейчас происходило с Джудит д’Арсон. И виной тому, как резонно предположил сам Кадье, а затем своим вопросом подтвердила и молодая женщина, были слова об уже существующем покупателе, претендующем на этот старый дом. Что ж, дочь бывшего депутата от природы не глупа, и, кажется, сходу уяснила тот смысл, что сам Симон вложил в свою обмолвку. «Ты совершено правильно все поняла, дорогуша, продадут твой дом, или нет, сейчас зависит от меня…» Даже если вся внезапно прорезавшаяся в гражданке живость и ее откровенное кокетство были игрой, такая игра Кадье была куда более по душе, чем недавнее высокомерие «бывшей» аристократки. С последним люди, вроде него, привыкли разбираться быстро и кардинально, голову на пику, труп на поругание. Любезность, пусть и вынужденная – совсем другое дело. С удовольствием устроившись в предложенном кресле, гость тоже взял бокал вина, принесенный служанкой. Та, в отличие от хозяйки, то ли не научилась еще так хорошо притворяться, то ли просто не поняла, зачем. Но служанка, как водится, не в счет. - Если мы говорим о мнении, то совершенно очевидно, что на него напрямую влияет ситуация в департаменте. Гражданин Рено сегодня весьма красноречиво живописал мне все трудности военного положения, опасную активность партизан и возможность того, что некоторым бывшим вернут их имущество в качестве жеста доброй воли, если будет подписано перемирие между правительством и инсургентами. Нет ничего скучнее разговоров о политике, но даже они делаются занимательны, когда за вами неотрывно следит полный надежды женский взгляд. - Я могу напугать своего покупателя, и он, вполне вероятно, решит не рисковать сбережениями, я могу, наоборот, сообщить ему, что все это восстание – пустяки, и тогда сделка будет немедленно совершена. Я могу просто «не спешить», ожидая обещанного гражданином Рено перемирия, и тогда ваш дом просто престанет быть объектом торгов, он, вероятно, вернется к вам бесплатно и на законном основании. Ваше здоровье, Джудит.

Джудит д'Арсон: Джудит сейчас даже не нужно было притворяться - приятное удивление было столь велико, что вполне могло сравниться с восторгом мореплавателей, сбившихся в жестокий шторм с курса и теперь после после изнуряющего ожидания увидевших, наконец, узкую полоску земли вдали и боящихся поверить в призрачную надежду. - Вы воистину добрый вестник, гражданин Кадье, - мягко всплеснула руками благодарная слушательница и вновь изящно поправила синюю шаль, так шедшую к ее глазам, которые теперь вполне могли соперничать с ней по яркости. - Мари, что ты стоишь, вина еще гражданину Кадье. - И когда служанка торопливо подхватила бокалы и ушла, Джудит виновато улыбнулась, - Она не слишком расторопна и приветлива, но зато надежна и умеет себя правильно вести. А это сейчас ценное качество, вы согласны со мной? Действительно, первая по настоящему отличная новость. Правительство готово к перемирию и компромиссу. Уже это хорошо само по себе, а возможность вернуть хоть часть имущества, а главное, дом - вполне весомый аргумент. Значит, в любом случае возможны переговоры, любопытно. Но об этом потом, а сейчас ... - Ах, я решительно не разбираюсь в политике и слышать больше про нее не желаю. От нее одни беды, - Джудит испуганно коснулась тонкими пальцами зарумянившихся от вина скул. Затем вновь тепло взглянула на гостя и предложила принесенное молчаливой Мари вино, - Есть куда более приятные темы для разговора, гражданин Кадье. - На лице Джудит теперь появился живейший нтерес, который она не забыла приправить налетом смущения, - В торговых делах мужчины разбираются куда лучше нас и все же, даже мне кажется, что рисковать сбережениями было бы опрометчиво, гражданин Кадье. Мне думается "не спешить" было бы самым разумным решением, - И молодая женщина неторопливо поднесла бокал к губам.

Симон Кадье: - Коммерция – всегда немного авантюра, гражданка, - покровительственно улыбнулся Симон. - Не спешить – значит, не проиграть. Но и не выиграть. Как только закончится война, цены на недвижимость вырастут. И пристойный дом, вроде этого, уже не удастся приобрести за бесценок. Видите, сделать верный выбор непросто. Иногда надо уметь рисковать, жертвовать… Вино было недурным, и на Кадье, так и не успевшего пока еще озадачиться обедом, быстро накатил кураж легкого подпития. Но одного бокала явно было недостаточно для того, чтобы гражданин потерял голову. Впрочем, как и двух. Природа наделила Симона крепким телосложением, и пьянел он медленно. Тем более от вина. А вот наглел – куда быстрее. А потому заметно подался вперед, пожирая свою собеседницу взглядом. - Здраво оценивать перспективы… Например сейчас я понимаю, что моя неспешность целиком и полностью будет зависеть от вас, Джудит. Я полагал управиться за несколько дней, - что мне делать в такой дыре, как Сен-Брие? Но, как оказалось… В провинции много интересного… И даже захватывающего… Кадье пододвинулся еще ближе, нагнулся, чтобы поставить недопитый бокал на столик. А освободившуюся руку мимоходом опустить на колено молодой женщины, надежно укрытое плотным ворохом юбок, непростительно простых и темных. С модой в Бретани как-то не сложилось. Но может у гражданки сохранились какие-то дореволюционные платья? Было бы недурно взглянуть на нее в чем-то более фривольном, чем эти полукрестьянские тряпки.


Джудит д'Арсон: Пока гражданин оценщик, весьма довольный своим умом и чужим вином, снисходительно преподавал Джудит азы коммерции, она не сводила с него внимательного синего взгляда и когда он поворачивался в ее сторону, охотно кивала головой. - Как вы разумно и просто говорите о таких важных вещах, - Джудит уважительно взглянула на мужчину, медленно повторяя слова, будто пробуя их на вкус, - Не спешить - это не проиграть, впрочем и не выиграть. И выбор бывает так трудно сделать, это несомненно. И торопиться не нужно, а то не сразу поймешь - где выиграть, где проиграть. И вдруг он так быстро подался вперед, что Джудит стоило немалых усилий не отпрянуть сразу от ставшего похотливым и жадным взгляда, откровенно оценивающим женское лицо. - Зависит от меня? - попыталась удивиться Джудит, растерянно улыбнувшись, - Право, я не совсем понимаю ... Дальше не понимать стало уже вовсе невозможно. Крупная мужская ладонь по хозяйски небрежно легла ей на колено. Скулы Джудит окрасил яркий румянец. Она подняла взгляд голубых глаз и вдруг ... - Ах, гражданин, простите мне мою неловкость, - Джудит вскочила с места, пытаясь отряхнуть платье, на которое по неосторожности уронила недопитый бокал, удивительным образом упавший именно на ладонь мужчины, так уверенно расположившуюся на ее платье.

Симон Кадье: - Пустое, Джудит, пустое, - усмехнулся Симон, совершенно не огорченный пролитым вином. Алые капли на пальцах чем-то напоминали кровь, и Кадье неторопливо вытер руку платком: на его руках уже и так достаточно крови, впрочем, как и остальных вершителей революции. Рефлектировать этот человек попросту не умел, а ситуация в целом выглядела замечательно. Он и сам не мог бы придумать для гражданки д’Арсон лучшего повода обновить наряд. - Если не заняться чисткой вашего платья немедленно, боюсь, оно будет погублено безвозвратно, - с видом знатока сообщил он трагически заметавшейся у камина Джудит. – Так что вашей служанке найдется работа на целый вечер. «И она не станет мешаться под ногами». Вам нужно немедленно переодеться, - посоветовал Симон, поднимаясь с кресла. – А я сгораю от нетерпения помочь вам в этом, - заключил он хрипло. Останавливая женскую пантомиму «о боже, я такая неловкая» одним властным движением. Все очень просто, одну руку на талию, вторую на плечо, и хватит уже сожалеть о платье. Будешь умницей, получишь дюжину новых.

Джудит д'Арсон: Напрасно было рассчитывать на возможность потянуть время, чтобы отсрочить продажу дома. С такими как Кадье невозможно играть в кокетство и слабость - такие эфемерные игры только подстегивают желание распоряжаться тем, что показалось вдруг доступным. Ему хочется использовать с выгодой все то, что понравилось взгляду и чем можно завладеть без особого риска - домом, землей, женщиной. И ждать он не намерен, во всяком случае сейчас. Джудит довелось испытать многое в своей, не слишком длинной, жизни, но с таким откровенным бесстыдством - впервые. Ничем не сдерживаемая похотливость была во всем - в усмешке, в появившейся хрипотце и в этих руках, без малейшего колебания расположившихся на ее талии и плече по праву властного хозяина. Сначала гнев начал назойливо стучать в висках, заставляя дыхание и сердце сбиваться с привычного ритма, а затем неудержимо стал растекаться по всему телу, добираясь до кончиков пальцев.Он обжигал, он настаивал, он требовал. Джудит резко толкнула мужчину в грудь, отчаянно пытаясь вырваться, а потом гнев уже сам поднял ее руку, точно угадав желание - ударить, на сколько хватит сил, по этому довольному и предвкушающему лицу.

Симон Кадье: Пощечиной можно остановить джентльмена, благородного человека. К этой категории мужчин Кадье никоим образом не относился. Сопротивление Джудит, мгновение назад казавшейся такой доступной, все понимающей и готовой к тому приятному торгу, когда женщина предлагает себя мужчине, а мужчина избавляет женщину от всех прочих житейских забот, взбесило Симона. Бог знает что он готов был сейчас сотворить с некстати непокорной гражданкой, но тихий возглас за спиной остановил Кадье. Служанка! Будь проклята эта старая кляча. Две женщины – это совсем не то, что одна женщина. Вторая может кинуться звать на помощь, или, что еще неприятнее, без всяких криков, упреков и угроз садануть ножом или крюком для чистки камина. Гражданин оценщик был не готов рисковать сейчас. Случай еще представится, он лично позаботится о том, чтобы случай еще представился. - Ты еще пожалеешь об этом, - прорычал Симон, чувствуя на губах неприятный привкус крови. «Бывшая» недотрога умудрилась разбить ему физиономию. – Вы обе… об этом пожалеете! Оттолкнув несостоявшуюся добычу и на ходу опрокинув столик, - решительно в этой битве полов больше всего пострадали бокалы, теперь и второму из них суждено было превратиться в смешанные с кровавым вином осколки, - незваный гость, не солоно хлебавши, бросился в прихожую. Оглушительным хлопком двери ознаменовав, что поле боя на этот раз осталось за женщинами.

Джудит д'Арсон: После грозы всегда становится как-то оглушительно тихо и только тугие дождевые капли, медленно стекающие по листьям, напоминают о только что сотрясающих небо гулких раскатах. Так и сейчас, на гостиную опустилось полное безмолвие и только хрустальные капли в бронзовых канделябрах плаксиво звякнули вслед громыхнувшей входной двери, но тут же, испугавшись своей смелости, поспешно смолкли. - Мари, - заметила Джудит, разглядывая свою порозовевшую и ставшую очень горячей ладонь, - Я совершенно не умею вести дела. - Верная служанка только вздохнула, а потом, молча переживая случившееся, они стали снова наводить порядок в частично порушенной гостиной. Впрочем, это отняло не так много времени и вскоре столик, как и кресла, стояли на своих местах, ангел, крепко державший остановившиеся часы, все так же кротко взирал с каминной полки, а канделябры равнодушно отсвечивали начищенной бронзой. Джудит подошла к каминной полке и взглянула на лежавший у самой стены небольшой нож, еще из отцовской коллекции, от которой, впрочем, мало что осталось, но этот чудом сохранившийся нож она хорошо помнила с детства. С узким, чуть изогнутым лезвием, служившим, видимо, парой к мечу, он матово поблескивал гладкой рукояткой из слоновой кости. Джудит провела ладонью по ее отполированной до блеска бежевой поверхности. Теплый, как всегда. Казалось, будто его только что сжимали чьи-то сильные пальцы. Молодая женщина отвела взгляд. - Мари, я наверх, переоденусь. Платье действительно испорчено, - заметила Джудит, разглядывая потемневший и влажный подол. Она переоденется, а потом будет думать, кому первому ей нанести визит - мэру или комиссару. Судя по тому, как обошелся с дверью гражданин оценщик и его обещанию о том, они пожалеют, надежды у нее почти нет ни в одном, ни в другом случае, но и сидеть она тоже не намерена. К тому же нужно было проверить любопытные сведения насчет готовности к компромиссу нынешнего правительства. Джудит поднялась к себе в комнату и открыла шкаф, придирчиво разглядывая платья, оставшиеся еще с прежних времен. В последнее время она привыкла носить вещи темных тонов из плотной ткани, став с некоторых пор весьма осторожной и не желая привлекать к себе излишнего внимания. Но раньше у нее, единственной дочери Жерве д'Арсона, таких невзрачных платьев не было. Голубые глаза задумчиво пробежали по своим нарядам из прошлой жизни. И остановились на одном - темно синем платье в стиле "англез", состоявшем из двух частей, верхняя из которых плотно облегала фигуру, оставляя открытым перед нижнего платья. А глубокое декольте она прикроет нагрудной косынкой. Джудит неожиданно увлеклась, подгоняя платье по фигуре - затягивая потуже шнуровку, расправляя тонкие кружева, выглядывающие из рукавов и красивыми складками располагая шелковый нагрудный платок. На некоторое время даже вдруг забылись беды, которые на правах закадычных подруг теперь частенько ее сопровождали. Все-таки иногда полезно одевать старые платья.

Джудит д'Арсон: Мари не узнавала свою хозяйку. Всегда обычно такая сдержанная, спокойная, вежливая мадмуазель носилась по дому, как заведенная с самого утра. Старая женщина не знала, что и думать. «Лучше уж бы поплакала», - причитала про себя верная служанка. События прошлого вечера не шли из головы доброй женщины. Ох, тяжко молодой девушке без крепкого мужского плеча. Ох, как несладко. То ли еще будет! Старушка перекрестилась, вспоминая масляный взгляд вчерашнего визитера. Эх, была б она помоложе, выставила бы молодчика взашей, но ныне кости скрипят, что твоя оглобля. Старуха с тяжелым вздохом бухнула чайник на огонь и принялась за обед. - Вот и молоко скисло, - огорченно пробурчала Мари. Все не Слава Богу! Молоки киснет. Мадмуазель ходит, будто вожжа ей под хвост попала. Глаза горят словно угли. Нездоровый такой блеск. Покачала головой Мари. Ох, выдать бы девочку замуж за доброго человека. Тогда бы такие, как вчерашний хлыщ за милю не подошли. Только где их взять – добрых-то? Один был – да все по лесам скачет. Все воюет - вояка. Мари нахмурила брови. Англичанин был. Славный такой. Шутки шутил, да какой из него прок-то? Старушка плюнула в сердцах. Одним словом англичанин, прости Господи. Кожура картошки тонюсенькой ленточкой проворно падала из-под ножа кухарки. Мари даже не смотрела на картофелину, перебирая возможных претендентов в своей старой седой голове. Вот еще есть комиссар Рено. Нож на мгновение застыл, а затем служанка заработала им с еще большим усердием. «Свят, свят, свят», - тут же одернула себя Мари и испуганно покосилась на мадмуазель Джудит, стремительно вошедшую в кухню. - Что тебе, голубка моя? Скоро обед будет. Кофе налить тебе? Молоко, правда, скисло. Джудит озабоченно прошлась по кухне, сложив руки на груди, словно и не слышала вопроса своей милой кухарки. На лице проступала прозрачная бледность, отчего синие глаза казались еще больше. Правда, в глазах этих светилась незнакомая Мари решительность. И еще что-то. Старая женщина не разобрала, но вид любимой мадемуазель ей совсем был не по душе. - Да поплачьте вы! – в сердцах воскликнула служанка, бросив нож. Картофелина бултыхнулась в таз, забрызгав белоснежный фартук Мари. - Поплакать? – молодая женщина словно очнулась от тяжких дум и кинула на кухарку изумленный взгляд. – Поплакать? Поплакать?! – когда Джудит повторила в третий раз, Мари поняла, что разбудила бурю. Слыханное ли дело? И это ее милая госпожа д‘Арсон? - Хватит! Дудки! Как же! – девушка решительно повязал передник, схватила нож, кочан капусты и принялась усердно орудовать ножом. Стало легче, но ненамного. - Да, чтоб мне сдохнуть, если еще хоть кто-нибудь, где-нибудь увидит меня в слезах. Ах, будь она неладна, болит! - она дернула правой рукой. Той самой, которая вчера залепила увесистую оплеуху гражданину Кадье. Джудит до сих пор чувствовала на ладони запах республиканской прыти. Капуста разлеталась по столу. Мадемуазель д‘Арсон пыталась себя успокоить, но из этого мало что получалось. Стоило ей вспомнить вчерашнюю сцену, как ее снова бросало в дрожь. Немаленькая уже. Джудит отлично понимала, что такие, как Кадье обид не прощают. Тем более от «бывших». Насмотрелась в Консьержери. Забудет нескоро. Джудит устало коснулась ладонью разгоряченного лба. - Господи, ну когда же это все кончится? – воскликнула она, разговаривая сама с собой. Нож стремительно истончал пухлый кочан. – Бьешься! Бьешься! Расточаешь улыбки! Вежливость! Доброжелательность! Пытаешься показать, что мне дела нет до всей этой! Всего этого! До Франции! До республики их! С кокардами! Ан нет! Понабежали, как тараканы! Одному - братец мой покоя не дает! Другой - под юбку лезет! Да, что ж им неймется всем! Хочется быть обычной слабой женщиной! Вышивать, пить чай и не думать, что случайная фраза может внезапно лишить меня удовольствия носить любимые воротнички! «Ох, Пресвятая Богородица! Ишь, как девку-то захолонуло! » - всплеснула руками испуганная старушка, наблюдая, как остервенело Джудит стучит ножом.



полная версия страницы