Форум » Зарисовки партизанской войны » Мошенничество - это хорошая сделка, столкнувшаяся с плохим законом » Ответить
Мошенничество - это хорошая сделка, столкнувшаяся с плохим законом
Симон Кадье: Время: 29 декабря 1794 года Место: город Сен-Брие Участвуют: Альбер Рено, Симон Кадье, Джудит д'Арсон
Ответов - 29, стр:
1 2 All
Симон Кадье: Гражданин, который прибыл в Сен-Брие в большом дорожном экипаже около полудня 9 нивоза, являл собой наглядную иллюстрацию тому, что в республиканской Франции все еще существует представление о моде, и некоторые мужчины если и не следуют ей безоглядно, то все же предпочитают быть хорошо и дорого одетыми. Прекрасного покроя вишневый сюртук, белоснежная сорочка, безукоризненно аккуратно повязанный шейный платок незнакомца давали понять, что он знает себе цену, а свободно распущенные волосы (вместо подвязанных лентой на старый дореволюционный манер) и небольшая трехцветная кокарда в петлице выдавали приверженца новых демократических порядков. Самому месье, а вернее и точнее, гражданину было на вид немного за сорок, природа наделила его крепким телосложением и крупными чертами лица, так что какой-нибудь злопыхатель из «бывших» мог при случае заподозрить, что, не смотря на дорогую одежду и представительный вид, благородством происхождения этот человек не отличается. Добравшись до здания городского совета, приезжий справился там о гражданине Рено. И, узнав, что последний предпочитает мэрии комендатуру, иронично приподнял брови. Да, ему, конечно же, говорили, что в департаменте объявлено военное положение, но пробираться через солдатские кордоны, чтобы повстречаться со слугой народа… Право же, в девяносто третьем в Париже дело было обставлено куда демократичнее. Эта ирония словно прилипла к лицу парижанина. Во всяком случае когда он через полчаса входил в импровизированный кабинет гражданина чрезвычайного уполномоченного, отголоски недавних ироничных умозаключений все еще поблескивали в глубине темных глаз столичного гостя.
Альбер Рено: Одной из обязанностей комиссара было принимать посетителей. Люди извечно приходят жаловаться представителям власти. На других представителей власти, а так же на должников, кредиторов, соседей, врагов, друзей и членов семьи. На холодную зиму, жаркое лето, бурное море и вселенскую несправедливость. Такова человеческая природа. Порой человеку жизненно важно просто выговориться. А с тех пор, как республика попыталась отделить церковь от государства, и возможность исповедоваться стала менее доступной, катастрофически возросло число доносов и ходоков к властям. С этим положением вещей решительно было невозможно бороться, и Рено пришлось смириться. - Гражданин Кадье, - сообщил секретарь. – По вопросу недвижимости «бывших» и прочей республиканской собственности, выставленной на национальные торги. Альбер обладал вредной привычкой захламлять рабочий стол рабочими же бумагами, поэтому пока гражданин Кадье просачивался в дверь, комиссар был занят тем, что освобождал место для очередной порции документов, которые наверняка прибыли вместе с посетителем. По вопросу, значит, недвижимости «бывших». На ум тут же пришла гражданка д'Арсон, видимо как чуть ли не единственная «бывшая» в департаменте, не находящаяся в эмиграции или в лесах с партизанами. - Обустраивайтесь по своему вкусу, гражданин Кадье, - приветствовал гражданин чрезвычайный уполномоченный своего очередного посетителя. Обстановка кабинета не располагала к большим удобствам, но пара стульев в распоряжении визитеров все же имелась. – Чем могу помочь?
Симон Кадье: Кадье, кстати имя парижанина было Симон, сделал именно то, чего ожидал от него комиссар. Протянул Рено большую папку с бумагами. - Не стану без толку отвлекать вас от дел, гражданин комиссар. Буду краток. Тут выписки из государственных архивов, касающиеся вашего департамента. Что и когда было конфисковано, у кого и по какому случаю. Моя задача проверить состояние имущества, обновить реестр и представить комиссии соответствующий отчет. Может статься, что что-то не было учтено, или не все документы добрались до столицы. Сами понимаете, порядок у нас еще не всегда и не везде. Так же мне нужно будет определить и составить список перспективных объектов для торгов. Распродавать дома и имения за бесценок – не в интересах республики. У меня имеются все необходимые документы, - Кадье протянул Рено в дополнение к папке еще и конверт. – Но мне бы желательно получить завизированные вами полномочия, и… - говорящий на мгновение замялся, - силовую поддержку, гражданин. Полагаю, мне придется много разъезжать по окрестностям. А у вас, говорят, неспокойно.
Альбер Рено: - То есть солдат? – уточнил Альбер. – Вы смелый человек, гражданин Кадье. Если настроились «разъезжать по окрестностям». А граждане из направившей вас комиссии по-моему плохо представляют, с чем вам придется иметь дело. Пока не прекратится восстание, не уверен, что на торгах удастся что-то выгодно продать. Комиссар принялся просматривать документы приезжего. Порядок есть порядок. Ничего подозрительного его поднаторевший в выявлении подделок взгляд не обнаружил, и Рено взялся за перо. - Свидетельство о благонадежности я вам сейчас завизирую. Распоряжение о всевозможном содействии составлю… Строки привычно сползали с кончика пера на бумагу, и финалом этого почти магического действа стала сурового вида печать с новой государственной символикой и напоминанием о свободе, равенстве и братстве. Свободе в такой строгости было, кажется, не совсем уютно, но в тесноте братства о каком уюте может быть речь… - Я б начал вашу опись с городских домов, гражданин Кадье. Бретань – редкой красоты край, тут множество старинных замков и родовых усадеб. А так же новостей о том, что очередного неосторожного республиканца нашли повешенным, расстрелянным или заколотым вилами прямо на лоне величественной природы.
Симон Кадье: - Однако вы так спокойно об этом рассуждаете, гражданин, - не удержавшись, отпустил шпильку Симон. – Не беспокойтесь за меня, мне случалось бывать в передрягах. Я буду осторожен, но работа есть работа. Настоящий патриот не боится трудностей. Он встряхнул в воздухе подписанный комиссаром документ, помогая чернилам скорее просохнуть. - И кстати вы заблуждаетесь в отношении интереса состоятельных людей к красотам вашего департамента. У меня уже есть доверенности от нескольких потенциальных покупателей, которые готовы расплатиться за свои приобретения немедленно. Вандейский мятеж… кажется, тут вы называете его как-то иначе, шуанерия, да?.. их ничуть не смущает. Жизнь продолжается, гражданин Рено. Кого-то убивают, кто-то лишается головы и привилегий, а кто-то на коне и чувствует себя хозяином жизни, вселяется в опустевшие дворцы и покровительствует искусствам. Да здравствует республика, комиссар!
Альбер Рено: Альбер и сам грешил порой изрядным цинизмом, - что и неудивительно, учитывая его образ жизни и причастность, прямо или косвенно, к сотрясающим страну в кровавых схватках переменам. Однако грубоватая ирония Кадье оставила гнусное послевкусие. Гражданин прав, жизнь продолжается, но на коне почему-то последнее время слишком много подлецов и стяжателей. Не желая выдавать своей внезапной неприязни, Рено отвел взгляд от лица Симона, от его такой многозначительной и красноречивой ухмылки знающего жизнь пройдохи, и принялся проглядывать содержимое папки, что принес посетитель. Мысль о Джудит пришла и не отпускала. Однажды он уже размышлял о том, что угроза продажи дома гражданки д'Арсон на торгах могла бы сделать молодую женщину сговорчивее. Но вот теперь, когда мимоходом задуманное грозилось превратиться в реальность, собственная идея уже не казалась Альберу такой привлекательной. Да и в чем, собственно, сговорчивее могла стать кузина его бывшего капитана? Говорили, что в начале революции она была республиканкой. И эти убеждения даже стоили ей брака. Потом все смыла кровь Жерве д'Арсона. Республиканские идеи отправились в корзину вместе с его головой. Что пришло им на смену? И чего собственно хочет он сам? Поквитаться через женщину с мужчиной? Намерение, которым вряд ли стоит гордиться. Или, наоборот, защитить, чтобы доказать Бернару Вильневу, что существует путь взаимных уступок даже между врагами. Рено не успел ответить себе на свои же мысленные вопросы. Зато он успел отыскать в списке собственность д'Арсонов, имя Жерве было многозначительно и жирно подчеркнуто, и это послужило комиссару поводом для вопросов, на этот раз не мысленных. - Казненные жирондисты на каком-то особом счету у вашей комиссии, гражданин Кадье?
Симон Кадье: - Это вы о чем? – удивился Симон. – А-аа, об д'Арсонах! Все куда банальнее. Один из потенциальных покупателей бывал у них когда-то еще до революции, и ему приглянулись дом и имение. Теперь, увидев все это в списках конфискованного, он… Только не говорите мне, что особняк сгорел, или местные власти умудрились устроить там музей революции, школу или конюшню. Мне будет необычайно огорчительно это услышать. Гражданин Кадье красноречиво пожал плечами. - Но даже в этом случае можно что-нибудь придумать. Сначала останки Мирабо вносят в Пантеон, потом вышвыривают вон… Все в мире так переменчиво. Вы меня понимаете, комиссар?
Альбер Рено: - Ни разу, - отрезал Рено. На коне, черт возьми, пока еще он, а не этот тип, который с изяществом опытного торгаша предлагает ему взятку за участие в каких-то сомнительных махинациях с собственностью республики. – Но не беспокойтесь, особняк в целости и сохранности. И разграблен не более, чем это обычно бывает, когда дом долго пустует. Однако я попрошу вас не усердствовать. Видите ли, гражданин Баррас ждет от меня переговоров с мятежниками и заключения перемирия. Одним из условий этого перемирия может стать необходимость возвращения ранее конфискованной собственности тем из «бывших», кто добровольно сложит оружие, или их родственникам. Тоже своего рода торги, гражданин Кадье. И ставки высоки.
Симон Кадье: Симон сжал губы. Комиссар похоже отказывается его понимать. Черт побери, это некстати. Неужели этому суровому типу неясно, что он потому и приехал в Бретань. Чтобы наложить лапу на имущество, которое, из-за этого никчемного перемирия, решено будет даром вернуть бывшим владельцам. Ведь то, что уже будет продано на момент заключения договора, не станет его частью. Или, наоборот, понял. И заботится о сохранности имений роялистов, с которыми воюет? Очень мило. - Гражданин депутат д'Арсон кончил свои дни на гильотине. Его жена, насколько мне известно, умерла в Консьержери. У них осталась единственная дочь. Неужели именно эта бедная сиротка возглавляет ваш мятеж? Голос Кадье сочился желчью. - Мне кажется, вы дуете на воду, гражданин Рено. Хотя когда-то обожглись на молоке. В глазах любого роялиста д'Арсоны были республиканцами, во время ваших переговоров с шуанами ни про них самих, ни про их собственность никто даже не вспомнит.
Альбер Рено: - Оставьте свои умозаключения при себе, гражданин Кадье, - поморщился Рено. Ощущение было такое, будто собеседник поймал его на чем-то постыдном. Хотя единственным желанием Альбера было не усложнять без нужды жизнь одинокой женщины, и без того непростую. Но желать людям добра, и правда, постыдно в наши дни. - И занимайтесь своими делами. А то я, чего доброго, решусь привлечь вас к грядущим переговорам. Как знатока текущего момента и психологии роялистов. «Или просто забуду выделить вам солдат в сопровождение, и тогда вы встретитесь с шуанами раньше, чем предполагаете». Однако низкопробная мстительность была не к лицу представителю революционной власти, а гражданин Кадье, как ни крути, соратник, и приехал исполнять поручение Комиссии, то есть государственной структуры, а не воровать столовое серебро в заброшенных особняках. Поэтому гражданин чрезвычайный уполномоченный призвал на помощь выдержку, и попрощался с гостем если и не до конца любезно, то по крайней мере не демонстрируя явную радость от его ухода. - Если вам понадобится помощь, обращайтесь. Или ко мне, или к гражданину Дюбуа. Это мэр Сен-Брие. Архивы, которые вас, может быть, заинтересуют, в основном в его распоряжении.
Симон Кадье: Симон Кадье прекрасно понял, что разговор окончен, и сейчас, в данный конкретный момент, не в его силах повернуть беседу в нужно ему русло. Что ж, в революции Кадье встречал разных людей, в конце концов, даже гражданин Робеспьер, заливший страну кровью, носил в народе прозвище «неподкупный». А гражданин чрезвычайный уполномоченный когда-то был ярым якобинцем. Отчего он не окончил свои дни вместе со своими вождями – отдельный вопрос, и ответ на него напрашивался сам собой. Комиссар Рено той же породы, что Баррас и Тальен, если он и предан кому-то или чему-то, то отнюдь не идеалам или долгу, а исключительно свей выгоде. Стоит только угадать, в чем гражданин усматривают свою выгоду, и дело сделано. Кажется, его не занимает возможность банального обогащения. Что ж, некоторые признают возможность власти, не подкрепленную финансами. Наверное комиссар как раз и таких… Продолжая рассуждать подобным образом, Кадье покинул комендатуру. И, избавив себя от необходимости искать особняк д’Арсонов в незнакомом городе самостоятельно, поймал извозчика. Сен-Брие был явно меньше Парижа (ничуть не удивительно, правда же), но и события грозных революционных лет потрепали столицу департамента куда меньше, чем другие, более неуступчивые и политически-активные города. Даже городской сбор, - неслыханное дело, - был открыт и туда, пусть и прижимаясь к стенам, проскальзывали прихожане. Жаль, что сейчас не термидор. Тогда можно было бы запросто отправить гражданина комиссара на гильотину за отсутствие должного революционного рвения в борьбе с пережитками прошлого. Но ныне иные времена… - Вот нужный вам дом, гражданин, - потрепанное ландо остановилась у знававшего лучшие времена, но все еще внушительного особняка. – Благодарю, любезный. Ждать меня не надо, - Симон легко спрыгнул на землю, расплатился, и отправился осматривать дом. Сначала снаружи. А затем и внутри. Дверь, к большому разочарованию незваного гостя, оказалась заперта. Проклятье, он совершенно не побеспокоился о ключах. Да и неизвестно, у кого они сейчас. Лезть в окно означало загубить сюртук, и Кадье решил не злоупотреблять подобного рода подвигами. Без всякой надежды постучав, он принялся озираться по сторонам в надежде дождаться патруля и обратиться к волонтерам за помощью. Вероятно, придется взламывать дверь.
Джудит д'Арсон: Наконец, когда беспокойные и недобрые события последних дней нехотя отступили, как уставший и налаявшийся до хрипоты пес, Джудит и Мари занялись обустройством дома. Вернее, только самой небольшой его части, а именно - гостиной. Сначала они старательно очистили ее, освободив от залежалого мусора - битых черепков, фарфоровых осколков, мелких обломков мебели. Протерли и вымыли все, до чего касались чужие злые руки. А потом со всего дома стали приносить сохранившиеся кусочки домашнего уюта. Нашлась уцелевшая ваза с нарисованными яркими канарейками, два бронзовых канделябра, на которых даже кое-где сохранились хрустальные капельки-подвески, изящные каминные часы, которые терпеливо держал в руках бронзовый ангел с кротким лицом, и хотя они давно остановились, Джудит уверенно поставила их на каминную полку. А потом, как в детстве, с удовольствием провела кончиками пaльцев по крутому изгибу райских крыльев. Круглый столик красного дерева, украшенный изящной резьбой пришелся тоже кстати. Мари даже отыскала обитую темным узорчатым бархатом подставку для ног и пристроила ее у камина, рядом с принесенными из библиотеки двумя креслами. Джудит осмотрелась - конечно, от былой роскоши не осталось даже и слабой тени, зато гостиная заметно посветлела лицом. - Мари, я поднимусь в библиотеку, получше посмотрю что там, - сказала Джудит служанке, рьяно натирающей бронзовый канделябр. Совершенно позабывшие о том, что с ними такое можно делать, хрустальные капли испуганно и плаксиво звякали в такт движениям работящей прислуги. Мари, оторвавшись от занятия, повернулась к молодой женщине. - А что там? Что и везде - разбросано и поломано, что не растащено гражданами, - ворчливо ответила она и уже громче добавила, - Холодно там, шаль возьмите, мадемуазель. Джудит послушно накинула теплую синюю шаль, которая мягко обхватила ее плечи и поднялась в библиотеку. По счастью, книги незваных гостей интересовали мало, а может те просто торопились, поэтому книжные шкафы были почти не тронуты. А вот с кабинетом, в котором Жерве д'Арсон хранил свои бумаги, не церемонились - одна дверца была оторвана вовсе, а содержимое ящичков безжалостно разбросано по полу. Отставив отломанную резную дверцу в сторону, Джудит начала поднимать ящички самых разных размеров и вставлять их в свои гнезда, заодно собирая и листы, сплошь испещренные отцовским почерком. Она нередко и с удовольствием помогала ему с бумагами, ловко сортируя их и раскладывая по своим отделениям. Еще в той, прошлой жизни, навсегда отсеченной опьяневшей от вкуса крови гильотиной. Джудит собрала все - письма, записки, документы и стала споро возвращать их на свои места. Осталась одна небольшая связка писем, перетянутая шелковой лентой. Письма матери, написанные мужу в те дни, когда он покидал их, нередко уезжая в Париж. Она позже почитает, сейчас и так слишком много теней из прошлого обступило ее, молчаливо и скорбно застыв рядом. Джудит подошла к окну. Декабрьская серость вязко прилипла к стеклу, пытаясь украдкой просочиться внутрь. Голубые глаза молодой женщины холодно встретили хмурое застеколье, затем она резко повернулась и вышла из библиотеки, не забыв захватить письма. Еще на ступеньках она услышала громкий стук в дверь. Внизу уже стояла Мари, молчаливо и тревожно всматриваясь в дверь, как в лицо нежданного ночного гонца, боясь услышать дурные вести. - Мари, открой, - Джудит поправила на плечах шаль и отвела выбившуюся прядь кудрявых волос, пока служанка справлялась с засовом, - Это, наверное, Ортанс. - Впрочем, она прекрасно помнила как стучит юная воспитанная девушка - аккуратно и спокойно. Этот стук был настойчив и требователен. Ортанс никогда так не стучала.
Симон Кадье: Дверь распахнулась в тот момент, когда Кадье совершенно этого не ожидал. Бездомные? Мародеры? Рука мужчины невольно взметнулась в предостерегающем жесте, и он запоздало пожалел о том, что заручился поддержкой гражданина комиссара в отношении охраны только на время своих загородных поездок. Беспокойство Симона, однако, оказалось беспочвенным и даже смешным, - на пороге стояла всего лишь женщина, по всей видимости, служанка. Есть в любой прислуге что-то этакое, узнаваемое. - Вы что же, живете тут, гражданка? – позволил себе удивление незваный гость. – По моим сведениям этот дом – государственная собственность. Кадье бросил заинтересованный взгляд через плечо Мари в полумрак прихожей. Так-так, еще одна женщина. Много моложе, что в любой ситуации приятное дополнение к происходящему. Если первая – «служанка», то кто вторая? Сходу не разглядеть. - Позвольте пройти, - не попросил, но распорядился он, вооруженный сразу несколькими мандатами, в том числе и тем, что подписал гражданин Рено. Пока никто не спрашивал Симона о документах, но это ведь пока. – Я произвожу опись имущества.
Джудит д'Арсон: Так скоро. Впрочем, Джудит уже поняла, что беды не умеют ходить прогулочным шагом, они бегают стремглав, стараясь обогнать друг друга, как непослушные взбалмошные дети. Только вчера вечером они обсуждали с Мари, что им делать, если придется уходить из дома, прикидывая, с чего начать хлопоты. Джудит полагала, что пока в этих краях неспокойно, покупатели найдутся не столь быстро. Впрочем, судя по всему, заинтересованные люди есть. Война войной, а торговля своим чередом. Господи, но так скоро... Джудит быстро и внимательно взглянула на оценщика. У него все выглядело дорогим - и бордовый сюртук, и прекрасного качества сорочка, даже шейный платок был повязан с показной небрежностью, говорящей о несомненной продуманности внешнего вида. Будто тщательность, с которой была подобрана одежда, старалась искупить явную леность природы, позволившую себе наспех и небрежно вылепить эти крупные черты лица. Джудит, стоящая в некотором отдалении от дверей и чуть прикрытая полупрозрачной серой тенью, едва заметно усмехнулась - оказывается, производить опись имущества в наше время весьма выгодное занятие. Как-то некстати ей вспомнились хищные животные, точнее, один их вид. Падальщики. Впрочем, она тут же устыдила себя за подобные мысли. Ни к чему изливать свою горечь на человека, пришедшего выполнять свои обязанности. Молодая женщина выступила в круг падающего из дверей света и ровно ответила. - Мое имя Джудит д'Арсон, я бывшая владелица этого дома. Нам позволено здесь жить, пока не найдется покупатель. - Впрочем, тут-же уточнила, - Разрешил комиссар Рено. - И, не отводя взгляда, поинтересовалась. - Вы позволите взглянуть на ваши документы, гражданин?
Симон Кадье: - А вы – на ваши, - парировал Симон, внезапно мысленно развеселившись. Так вот почему гражданин чрезвычайный уполномоченный проявил столь неожиданный интерес к судьбе этого особняка. Может, он и не печется обо всех роялистах, но об этой конкретной гражданке – безусловно. Раз «разрешил». Хотя двум женщинам для счастья хватило бы не большого съемного угла. Кадье был человеком, чуждым жалости. Он прекрасно представлял себе судьбу Джудит д’Арсон, благо, оценщик предусмотрительно навел справки на счет того, кто в принципе может претендовать на интересующее его имущество. Отец казнен, мать умерла в тюрьме, ну так и что с того. Многие женщины оказались в подобной ситуации, выкручиваются, как могут, но в основном одинаково. Симон вспомнил светских львиц нового, омытого кровью Парижа. Среди них в основном аристократки, как ни парадоксально. Простолюдинкам, даже хорошеньким, просто не привили в детстве должного лоска, поэтому блистать они не приучены. Среди любовниц гражданина Барраса, например, Кадье не смог припомнить ни одной дамы из бывшего третьего сословия. Так вот, говоря о любовницах, стоящая пред ним женщина еще достаточно молода и все еще очень хороша, поэтому коли она желает однажды снова жить в особняке, путь уже проторен ее более разумными товарками. Взгляд, которым гражданин Кадье измерил Джудит, стал таким же оценивающим, какие он обычно бросал на добротную мебель или старую дорогую картину. Вполне возможно, что покупатель будет не прочь оставить себе и этот предмет обстановки тоже. Он потянулся за своим мандатом, но не спешил отдать его в руки гражданки, ожидая, что и она сама документально подтвердит, что именно д’Арсон. А вдруг и правда самозванка, и он напрасно приценяется к тому, что и вовсе можно взять даром.
Джудит д'Арсон: Джудит была вынуждена признать, что в его словах был резон. Судя по тому, как он выглядит и самоуверенно держится, у него есть право на оценку дома. А у нее нет права даже находиться сейчас здесь, в стенах родового имения д'Арсонов. Если только не считать устного разрешения комиссара Рено. Джудит молча повернулась и направилась в свою комнату, теперь уже бывшую свою. По пути она невольно повела плечами, будто стряхивая с себя что-то приставшее. Взгляд какой у него неприятный - бесцеремонный и липкий. Впрочем, гражданин оценщик, видимо, уже привык разглядывать таким образом все, что попадается ему на глаза, словно примеряясь к покупке. Наверное, прежде чем съесть поданную теплую булочку, он прикинет, сколько такая булочка может стоить в другом департаменте, где в этом году случился неурожай зерна из-за засухи. Господи, о чем она думает. Ей нет никакого дела до скользких взглядов чужого человека. Оценит и уйдет. Впрочем, не стоит также думать о том, чтобы сделал с таким невежей ее отец, Жерве д'Арсон, будь он жив. Будь он жив ... Но его нет, а значит нужно рассчитывать только на себя. Вскоре Джудит снова стояла перед нежданным и неприятным гостем, развернув перед его лицом документ и не выпуская его из рук, удостоверяющим, что она Джудит д'Арсон, дочь Жерве д'Арсона и Аделаиды де Вердо-д'Арсон. Маленький подбородок ее вдруг затвердел, а глаза стали холодно-голубыми. В таких случаях Мари всегда вздыхала "на отца-то как похожа". - Здесь не получилось бы стать самозванкой, гражданин. Семью д'Арсонов помнят еще многие - начиная с отца Антуана и заканчивая молочницей Мартой. Разрешите все же взглянуть на ваш мандат. - Сухо заметила Джудит.
Симон Кадье: - Глядите, гражданка, - развернул свои полномочия Симон. Слова модой женщины и все ее поведение продолжали забавлять парижского оценщика, потому что на самом деле не было никого значения, что помнят священник и молочница. Новая власть уже наложила лапу на этот дом, и возвращение собственности прошлым владельцам возможно только под угрозой жизни. Разумеется, бесполезно этой высокомерной красотке угрожать лично гражданину Кадье. Скорее роялисты, обосновавшиеся в Бретани, угрожают всей республике. И республика, с огромной неохотой, готова пойти на уступки. Но пока республика не спешит, мы поторопимся… - Все в порядке? Все печати и подписи на месте? – с трудом сдержав ухмылку, поинтересовался гость. – А теперь позвольте все же пройти, на улице, знаете ли, зима… Отодвинув плечом Мари, - со старухой Симон и вовсе не намерен был церемониться, - он оказался в прихожей рядом сДжудит. - Раз вы бывшая хозяйка дома, тем лучше. Облегчите мне труд, покажите сами, что тут к чему. У Кадье не было особого желания вникать в перипетии прошлой жизни д’Арсонов, но то, что он не так давно рассказывал Рено, внезапно показалось Симону особенно двусмысленным. Ведь этот дом явно хочет приобрести кто-то из прошлых знакомых, может быть даже друзей бывшего депутата. Что ж, поделом покойнику, не стоило якшаться с сомнительными личностями, глядишь и монархия была бы цела, и голова на плечах, и дочери не пришлось бы побираться.
Джудит д'Арсон: Джудит и не сомневалась, что с мандатами, печатями и подписями у гражданина, как следовало из документов - Кадье, было все в порядке. Просто не хотелось сразу впускать его в свой дом, пусть даже бывший. Ни ладно скроенный сюртук, ни ловко повязанный шейный платок, ни яркая белизна рубашки не могли ни сгладить, ни скрыть, ни отбелить его сути - плебейства. Свобода, равенство и братство. Один эти слова придумал, другие написали их на фасаде мэрии Парижа, третьи проливают за них кровь - свою и чужую, чужую, конечно, охотнее, а граждане-кадье, пользуясь всеобщей занятостью, ловко извлекают материальную выгоду из одного, другого и третьего. И судя по внешнему виду - вполне в этом преуспевают и очень уверенно себя чувствуют, судя по манерам. Джудит коротко взглянула на покачнувшуюся от неожиданности Мари. Им нет никакого дела до пробелов в воспитании этого гражданина. Пусть идет и осматривает все, что ему нужно, тем более каждый его шаг заверен печатью, а каждый оценивающий взгляд одобрен мандатом с подписью. Им с Мари сейчас есть чем о чем подумать и чем заняться. Сначала нужно навестить отца Антуана - не подскажет ли он, у кого можно снять комнату на первое время. Обязательно посоветоваться с Ортанс и нанести визит мэру. Но сначала дождаться, когда их покинет гражданин оценщик, который оказался настолько слаб и немощен, что потребовал от Джудит помощи в его непосильном труде, причем встав так близко, что она щекой почувствовала его дыхание. Молодая женщина спокойно отошла в сторону и прохладно заметила. - Хозяйка я, действительно, бывшая, как вы верно заметили и, к сожалению, не могу оказать вам должного гостеприимства. Поверьте, мне очень жаль. Извольте осмотреть все сами.
Симон Кадье: - Отчего же? – удивился Кадье. – Вам все равно, что теперь станет с домом, некогда бывшим вашим? Вам даже не хочется знать, как проходит процедура торгов? Симону приходилось встречать «прошлых владельцев» и ранее, далеко не все они вели себя столь безучастно. Людям свойственно цепляться за то, что им дорого. Иногда даже вопреки здравому смыслу и пониманию того, что сражение проиграно еще до того, как начато. - К тому же мне весьма любопытно было бы узнать, где в этот доме ранее стояла ваша собственная статуя, - усмехнулся Кадье. Пожалуй, он переоценил дочь бывшего депутата, карьера дорогой куртизанки ей не по плечу, красавице не хватает жизнелюбия, того огня, что вызывает в мужчинах ответное горение. Но как случайное приключение… Что ж, может быть. В провинции нужно себя как-то развлекать. - Знаете, у меня уже есть покупатель на все это. - Симон уверенной поступью человека, «имеющего право», двинулся в глубину дома. Внутри многое обветшало и видно, что сюда тоже заглядывали мародеры, но в общем обстановка терпимая. Хорошая уборка, новая мебель. Быть может, новая хозяйка, прелестная и кокетливая. Жилищу не так уж много надо, чтобы вновь стать жилым. – Он попросил меня.. в качестве личного одолжения… высказать свое мнение на счет того, стоит ли затевать покупку этого особняка. Я подумал, вы могли бы дать мне… какой-нибудь дельный совет.
Джудит д'Арсон: Джудит медленно шла по гостиной, на ходу слушая оценщика. Глаза перебегали с одного знакомого предмета на другой, которые они только вчера собирали с Мари со всего дома. Старые кресла, столик, каминные часы. Все это тоже нужно отдать, до последней мелочи, в чужие равнодушные руки. Господи, и жить им пока негде. А гражданин Кадье все говорил про предстоящие торги как про решенное дело. Или нет? Она вдруг резко повернулась к нему. Совет? Ах, не ошибиться бы с ответом. Ведь можно попытаться хотя бы оттянуть торги и выиграть время. А там кто знает ... - Моя статуя? - Кокетливо и легко рассмеялась Джудит и подошла чуть ближе к мужчине, - Вы мне льстите, гражданин. Но если бы и была таковая, то она стояла бы, - Джудит чуть помедлила, будто раздумывая с ответом и плавно поправляя сползшую с плечей шаль. - Я думаю, в моей спальне. Не в библиотеке же ей стоять среди скучных книг, - Она чуть понизила голос, придав ему бархатистость. - Это было бы слишком фривольно. Взглянув смеющимися глазами на мужчину, Джудит легко скользнула к креслам у камина и показала на одно из них. - Прошу вас. На улице холодно и теплое вино будет весьма кстати. - Кивнула понятливой служанке и мягко опустилась в одно из кресел, - Извините, что заставили вас ждать в дверях, но вы понимаете - сейчас такие страшные времена. - Руки бывшей хозяйки дома плавно двигались, сопровождая каждое слово. - Женщине сейчас одной так непросто, вы же понимаете, - она чуть подалась вперед, испуганно всматриваясь в лицо мужчины чуть потемневшими глазами. Затем взяла бокал с вином у вернувшейся служанки и сделала небольшой глоток. - Ах, гражданин Калье, какой дельный совет может дать женщина, оказавшаяся в подобных обстоятельствах? - Она снова пригубила вино и щеки ее тронул нежный румянец. Она чуть приподняла бокал, держа его тонкими пальцами и откровенно полюбовалась вишневым густым цветом. И вдруг вскинула синие глаза, чуть подернувшиеся влагой. - Если покупатель прислушивается к вашему мнению, то что может повлиять на него? - Мягко спросила Джудит, с надеждой вглядываясь в лицо оценщика.
полная версия страницы